|
На автостоянке, куда я пришла за своей первой новой машиной, случайный человек попросил меня подбросить его в небольшой городок, названия которого я не знала: так началось мое знакомство с американским искусством. На автомобильной стоянке Клаас Олденбург давал свой перформанс "Autobodys", демонстрируя трансформацию "реальных" и "увиденных" как бы во сне событий, вызванных телевизионными образами медленно движущихся черных автомобилей в похоронной процессии Джона Кеннеди. Это было в 1963 году. В феврале 99-го, устав от затяжных попыток починить старый "Шевроле Кавалер", я и не помышляла выходить из круга одиночества, сигарет, умных книг и работы над рассказом о любви 20-летней голливудской актрисы Мэрион Дэвис к 54-х летнему шарлатану-издателю Вильяму Рэндольфу Херсту. Тем более я не предполагала, что случайная встреча может как-то повлиять на мою жизнь, вызвав интерес к взаимосвязи машин и искусства. Однако вскоре я уже знала, что немец Йозеф Бойс, фигура в искусстве культовая, в своей инсталляции Dernier espace avec introspecteur использовал зеркало с автомашины, которая, столкнись он с ней сильнее на одном из хайвеев, привела бы его к преждевременной смерти. Француз Арман использовал в своих "аккумуляциях" машины Рено и даже заключил с этой автомобильной компанией контракт, позволяющий ему разрабатывать идею о связи искусства и индустриального производства. Калифорниец Крис Бюрден, завернувшись в холщовый мешок, лег на оживленном перекрестке Лос-Анжелеса на дорогу, отдав себя своеволью тормозов и машин, озаглавив перформанс "Мертвец". Тот же Бюрден распял себя на "Фольксвагене". Марина Абрамович, югославского происхождения, и Улэй, немецкого происхождения, устроили перформанс "Relation in Movement", в котором Улэй ездил по тесному кругу на машине на протяжении 16 часов, в то время как Марина, находясь в той же машине, через громкоговоритель объявляла количество кругов. Американец Джеймс Ли Байарс в шестидесятых годах устроил перформанс "12-часовая экскурсия на автобусе для двоих", прокатившись по Американскому Югу на автобусе с полицейским. Известна небольшая легенда о первом американском художнике африканского происхождения, добившемся бешеной славы, Жане-Мишеле Баския, погибшем от сверхдозировки героина в 1988 году: однажды Жан-Мишель рисовал в своей студии в Нью-Йорке столкновение автомобилей, и буквально через полчаса это столкновение произошло на его глазах, под его окнами. Мой попутчик говорил тихо и внятно. Мы разговаривали о моем приезде в Америку, о его поездке, три года назад, в Москву, по поддельному паспорту. Мой попутчик занимался продажей машин. Дилеров, продающих машины, называют: "акулы". Набоков в "Лолите" говорит, что никто не приводит нас в яростное бессилие более, чем унылый сосед, каждый день поливающий свой исправный газон и вдруг оказывающийся гениальным поэтом, или сутулый пожарник, приходящий к нам в гости поиграть в шахматы, который в один прекрасный день оказывается знаменитым путешественником, только что вернувшимся из одного из опасных походов. Однако, дилер, разумеется, мог быть только дилером. Я распрощалась с моим случайным попутчиком и отправилась на своей новой машине домой. На следующий день я вспомнила, как, сидя с ним в машине, я чувствовала, что он прозрачен, что я ощущаю каждое его движенье, будто знаю его изнутри. Звонок на стоянку: "как зовут того дилера?" Мне отвечают: "В.Б." На Интернете я обнаруживаю, что человек с таким же именем -- владелец престижной галереи на Бродвее, в Нью-Йорке. Он выставлял и Армана, и Уорхола, и Йоко Оно, и Херинга, и Марину Абрамович с Улэем: один из их перформансов, "Imponderabilia", заключался в том, что они, обнаженные, стоят долго, часами, в дверях, и смущенный посетитель инсталляции вынужден выяснить своей уровень комфорта: проходя сквозь узкий проем, коснуться его или ее. Другой их перформанс назывался "Великая Китайская Стена": Марина и Улэй шли по направлению друг к другу несколько миль и посередине наконец встретились, чтобы сказать друг другу "прощай". Они расстались через двенадцать лет совместного творчества. Вспоминается запись из дневника Марины, сделанная в день, когда она встретила Улэя: "сильное влечение. Улэй. Марина. Красная капля крови. Белая капля спермы. Решение вместе творить". Наконец я узнаю, что В.Б. был дилером Жана-Мишеля Баския: он заставлял его рисовать в последние годы жизни, когда тот употреблял непомерное количество героина, и посылал ему каждый день другого художника, Рика Прола, который за пятнадцать долларов в час должен был разбудить Баския, вдохновить его и по его указанию заштриховать тот или иной кусок полотна. Звонок в галерею в Нью-Йорке, 9258545. Телефон издает межгалактические пищащие звуки. Никто не подходит. Этот звонок по телефону -- тоже вроде перформанса. Вспоминается Джеймс Ли Байарс: в двух странах, Франции и Америке, два человека одновременно поднимают телефонные трубки. Байарс и французский писатель Алан Роб-Грийе. Молчание. Молчание символизирует первый этап знакомства: ознакомление, "здравствуйте". Мой "перформанс" заканчивается странным видением: я представляю, что В.Б. обанкротился и переехал в Калифорнию. Человек, продающий написанные маслом картины, может продавать и машины, объясняя, куда заливается машинное масло. Я стою в раздумье с поднятой трубкой. С телефоном связана и другая история. Байарс создал Всемирный Центр Вопросов: его идеей было созвать сто блестящих умов в одной комнате, закрыть их на замок и заставить думать над тем, какие вопросы они задали бы сами себе. В процессе этого сотрудничества произошел бы синтез всей человеческой мысли. Байарс составил список из 100 человек. Результат? Семьдесят человек из ста просто повесили трубку. С предчувствием, что повесит трубку и В., я опять звоню на стоянку. "Здравствуйте, В., я хочу Вас увидеть". Ознакомление, молчаливое непременное "здравствуйте". Он быстро говорит: "хорошо". Ему за пятьдесят, мне за двадцать. Мы заходим в кафе в Сан-Хозе по названью "Матисс". "Скажите, В., Вы -- В.Б., владелец галереи в Нью-Йорке?" Он выглядит как разоблаченный шпион -- растерянно, зло. Он уверен, что я подослана его кредиторами за информацией о его доходах и жизни. Потом он остывает. Его первая история называется СОВЕРШЕННЫЙ ПОЦЕЛУЙ На протяжении нескольких дней в одной из галерей Китая Джеймс Ли Байарс, в черном строгом костюме и шляпе, всходил на установленный им пьедестал. Было объявлено, что перформанс-инсталляция "Совершенный поцелуй" может быть куплена за миллион долларов. В один из дней Байарс взошел на пьедестал и стоял так несколько минут, окруженный глазевшей толпой. Потом он легко сжал губы, как будто посылая поцелуй -- так неприметно, что немногие это заметили -- и с пьедестала сошел. Поцелуй никто не купил, ибо, как заметил В., в Китае не принято целоваться. ВИЗИТНЫЕ КАРТОЧКИ В шестидесятых годах Байарс попросил назначить его "официальным артистом Пентагона". Пентагон ему отказал. Тогда Байарс сделал себе визитки, которые раздавал людям на улицах: "Байарс -- официальный артист Пентагона". "В результате Байарса все же взяли в Пентагон, сказал В., -- в Пентагоне существует два комитета: один решает вопросы войны, а второй -- мира. Байарс был во втором. Его оттуда за странные идеи часто изгоняли, но потом приглашали обратно". Когда в Америке проходили антивоенные выступления в связи с войной во Вьетнаме, 350 человек, по замыслу Байарса, вышли на улицы Лос-Анжелеса, неся золотую нить длиной в одну из лос-анжелевских улиц, "Улицы Звезд". Они остановились и опустили ее на асфальт. К нитке был прикреплен бумажный круг в шесть футов длиной, черно-белого цвета, который отделился и полетел вверх. Самого Байарса в перформансе не было. Он прогуливался по пляжу в Санта-Монике и думал о том, что происходило в то время на "Улице Звезд", а также размышлял, появятся ли скоро в природе птичьи гнезда с вплетенными в них золотистыми нитями. Когда В. обанкротился и не знал, что ему делать, Байарс сказал: "Ничего делать не надо. Закажи визитные карточки и напиши на них золотыми буквами просто два слова: "великий Богумиан". Присвой каждой воображаемое число. Но на карточке его не пиши". В. заказал карточки, на которых Байарс своим цветисто-звездчатым почерком написал так, что сложно было прочесть: "великий Богумиан". В. стал звонить казавшимся ему важными людям и вручать им визитки. В тот год он, безуспешно попытавшись засудить отца Жана-Мишеля Баския на 40 миллионов, считая, что 50% от выручки картин Баския принадлежит его галерее, скитался по комнаткам, отелям, друзьям, -- давал каждому карточку и говорил: "это -- номер пять, эта -- номер двадцать один". Потом он им звонил и проверял: "помнишь, какой у твоей карточки номер?" И они говорили: "номер пять, номер двадцать один..." В. сказал мне, что все, что у него было тогда -- это телефон в номере отеля и эти карточки, около трехсот, кажется, штук. И после этого у него вдруг дела пошли хорошо, и вдруг пошли деньги. БРИЛЛИАНТЫ И БАЙАРС, БАЙАРС И БАРТ Рано утром в квартире В. раздался звонок. Звонил Байарс. "Срочно, мне нужно пять крупных бриллиантов для инсталляции. Немедленно позвони ювелиру и доставь их мне. Конечно, на твои деньги. У меня нет". И пришлось В. покупать бриллианты. В 1995 году во Франции Байарс устроил инсталляцию "Памятник Языку, Бриллиантовый пол" ("A Monument to Language, The Diamond Floor"), установив огромный золотой шар с отверстием наверху на полу галереи. В золотом шаре сидел человек, произносивший сто предложений о радости и полноте жизни, тщательно выбранных из текстов Ролана Барта. ПЕРВЫЙ ПЕРФОРМАНС -- КОЗЕЛ, ПОСЛЕДНЯЯ ИНСТАЛЛЯЦИЯ -- ТОЖЕ КОЗЕЛ "Один из первых перформансов Байарса, -- сказал В. оживленно, -- был козел. Он посадил козла на золотую цепь и окружил его изгородью из столетних дубовых планок". До "козла" у Байарса был перформанс, для которого он арендовал ферму и выставил в полночь несколько скульптур под луной, на полях лежал снег. Приглашенные были посажены Байарсом в сани и ехали по кругу, чтобы хорошо рассмотреть эти скульптуры. В 1962 году в Нью-Йорке Байарс раздал тысячу воздушных надувных шаров с маленькими знаками вопроса. В 1963 году, в Грин Галлери, Байарс покрыл выставочное пространство черной краской, пол -- черной бумагой и осветил это все единственной электрической лампочкой. Выставил 100 бумажных кубов и длинный рулон шелка. В том же году он выпросил самолет у Федерального Авиационного агенства, с которого скинул рулон бумаги длиной в десять миль. В 1972 году, в Германии, Байарс стоял на крыше здания, одетый Дьяволом, в одеждах из красного шелка, и выкрикивал распространенные немецкие имена, такие как "Ганс" или "Мэри", на площадь через золотой мегафон. Байарс вообще любил все золотое. Приглашая знакомых на свои представления, он просил их надеть вечерние платья или даже придти в золотых одеждах, похожих на его одолженное из Пекинской оперы золотое пальто. В 1984 году Байарс устроил перформанс "Совершенная смерть". Он прогуливался вокруг Музея Искусств в Филадельфии, в то время как тибетский монах дудел в горн. Перед смертью Байарс работал над инсталляцией с большим черным ковром, вывязанным из шерсти козла; Байарс хотел поместить в центр ковра золотой шар и окружить его 100 маленькими копиями фигурок с погребальницы Великого Царства. СОВЕРШЕННЫЙ СТОЛ Байарс уговорил В. купить "Совершенный стол" за 118 тысяч долларов. Это был изящный английский стол восемнадцатого века. "Стол, стол, -- восхищенно говорил В., -- за стол я заплатил 118 тысяч. Деньги -- это одно из самых огромаднейших удовольствий. Вот иногда хочется пойти и побросать все на ветер. Купить себе, к примеру, за две тыщонки костюм". "Байарс просто носился с совершенством. Вот у него есть вещь под названием "Голова Платона". Он выяснял, какого размера она была. Ему нужно было ее воспроизвести один к одному, он у меня все выяснял, какие размеры..." У Байарса было произведение под названием "Стол совершенства": 3,333 красных роз, кругло собранных в большой красный шар. Эти розы, по мнению одного из критиков, были подвержены процессу дизинтеграции, и этот процесс дизинтеграции являлся одним из составляющих свойств шара. Другой критик, исследуя "традицию найденных объектов", заметил, что европейцы в своих инсталляциях используют отжившее, ненужное. Например, Арман, друг В., подбирал ржавые калориферы, бамперы, использованные шприцы, отломанные руки кукол, мусор из подворотен Парижа. Байарс же брал "Испанское кресло для письма, 17 век" и называл его "Философское кресло" (1978), или венецианскую подставку для чтения (1985). Таким образом, в то время как европейцы обращались к поп-современности, Байарс обращался к идеалам античности и эстетике прошлых веков. СОВЕРШЕННЫЕ ПОХОРОНЫ Одному из своих друзей Байарс вручил тонкую золотую полоску бумаги, на которой было написано "byarsisdead" ("байарсмертв"). Байарс просто носился со смертью. Он соорудил свой собственный кладбищенский памятник; одна из его инсталляций называлась "Фигура вопроса о смерти" ("The Figure of the Question of Death"). В 1969 году Байарс организовал перформанс "Это -- зов призрака Джеймса Ли Байарса". В 1979 году Байарс пригласил Сальвадора Дали в Голливуд, чтобы заснять его смерть на пленку. В 1986 году Байарс организовал перформанс "Совершенная смерть в честь Йозефа Бойса, осуществленная Джеймсом Ли Байарсом". В 1994 году Байарс организовал перформанс "Смерть Джеймса Ли Байарса". В маске и одетый во все золотое, Байарс лежал в "золотой комнате" в выставочной галерее. Окно галереи чудесным образом отражало город, место, где сидела публика, и весь мир. В., скрывавшийся в Калифорнии, на какое-то время потерял связь с Джеймсом Ли Байарсом, который жил то в Венеции, то в Санта-Фе в штате Нью-Мексико. Наконец В. собрался с духом и позвонил. Жена Байарса сняла трубку. "В., разве ты не знаешь, Байарс умер от рака в мае 1997 года в Египте, в Каире, среди фараонов. Он сам спланировал свои "совершенные похороны"". В. расстроился и сказал мне: "не понимаю, как же я пропустил его смерть. Мы с ним столько говорили об организации его похорон. Эти похороны должны были быть совершенными. Мы были такие хорошие друзья. Все мои друзья умерли: и Кит Херинг, и Жан-Мишель, и вот теперь Байарс". На совершенные похороны Байарса В. приглашен не был. СОВЕРШЕННАЯ КНИГА Мы зашли с В. в книжный магазин. Раздумчиво глядя на книжные полки, В. сказал: "я учился в Кардиффском Университете в Англии, изучал бизнес. И мы должны были читать Бертрана Рассела. Вот пишут, пишут. Все так длинно, так трудно дойти до конца". Я сказала: "Расселл предварил статьей первую публикацию "Трактатуса" Витгенштейна". "О да, Витгенштейн, байарсовский любимый философ. Он даже выставлялся в доме, который Витгенштейн сам построил. У Байарса был концепт "Эйнштейн, Штейн, Витгенштейн". Потом он добавил туда Франкенштейна. У него был перформанс в 1960-ом году: сто студентов стоят в кругу и декламируют 100 строчек из Гертруды Штейн. Сам Байарс не считал, что для того, чтобы прибыть к "аксиологии общественного знания", надо прочесть шесть миллионов томов. У него в доме было четыре книги в коробке, и он их иногда тасовал, заменял, но их всегда было только четыре". Для одной из выставок Байарса, проходившей в Музее Искусства в 1990 году в Беркли, была выпущена книга "Совершенная мысль". Известен перформанс Байарса "Совершенная книга": Байарс стоял на золотом пьедестале и безостановочно повторял: "совершенная книга", "совершенная книга". Так вот, книга "Совершенная мысль", по мнению Байарса, совершенной быть не могла, ибо слова "Совершенная мысль" под верхней облаткой не были написаны ровно по центру, а были чуть-чуть смещены. Байарс был очень расстроен. *** Мы ехали с В. по Сан-Франциско. "Как перевести на русский "plural clothing"? -- спросила я, -- общеодежды? -- наверно, придется вставлять примечания" (общеодежды задействованы были Байарсом в перформансах "Трое в штанине", "Платье для 500", "100 в шляпе". Для "Платья для 500" Байарс смастерил длиннющую красную полосу из ацетатного шелка, которую, в 1968 году, надели 500 жителей Нью-Йорка. Однако, перформанс не был закончен до того момента, как Байарс разрезал одежду на пятьсот равных кусков и дал кусок каждому участнику представления. Разделение большой формы на маленькие создало ощущение уникальности.) В. рассердился. "Там все очень просто. Не нужно никаких комментариев... Я вот думаю: издать бы мне эту книгу...* В дорогущей кожаной обложке, на самой дорогущей бумаге. Пущу предложенья, пожалуй, золотыми буквами по красной бумаге... По одному на страницу". В. взглянул на меня. Можно ли было назвать прикосновения наших губ совершенством? В. сказал: "только подумай, просвистеть e=mc2. Ну как можно свистеть е=мс2?"** Мы свернули на темную улицу. Объятье. Сигарета. Затяжка. Приближался Bay Bridge. В. приоткрыл окно и, разглядывая ночной город, начал свистеть. 1999
* Байарс, вместе с Д. Брокманом, написал "Совершенную книгу" из 100 предложений.
|