|
ОСЕННИЙ ДЕНЬ За маленьким белым столом из отшлифованной сосны в хижине на уолденском озере, где он держал наконечник копья, лист дуба и "Илиаду" по-гречески, Генри Дэвид Торо работал над двумя книгами сразу. В одной, "Неделя на реках Конкорд и Мерримак", он писал: "Дайте мне фразу, которую не способен понять никакой разум". В другой, "Уолден, или Жизнь в лесу", он сочинил три таких предложения, абзац, недоступный разуму: "Давным-давно я потерял гончую собаку, гнедую кобылу и дикую голубку, и до сих пор иду по их следу. Со многими путниками заговаривал я о них, рассказывал, на какие клички они отзываются. Мне встретились один или двое, кто слышал гончую, конский топот и даже видели, как голубка скрылась за облаком, и им, казалось, хотелось вернуть их так, будто они сами их потеряли". ДЖОН БЕРРОУЗ
Торо не любил Природу ради нее самой, птицу или цветок ради них самих, не была это и та цельная и безразличная любовь, как у Гилберта Уайта*, например; он любил их за то, что мог из них сотворить. Вот его слова: "Предельное выражение и плод любого творения - тот чудный ток, который только самый искренний поклонник способен уловить на почтительном расстоянии от поверхности". Этот "чудный ток" он всегда обретал позднее, и зачастую - прикасаясь или вдыхая. Таковы мифические пес, лошадь и голубка, которых, как сказано в "Уолдене", он потерял давно и с тех пор идет по их следу. Он никогда не прекращал поисков, и в каждой норке сурка или логове ондатры, убежище птицы, белки, мышки или лисицы, в которые заглядывал, в каждой прогулке или в походе по полям, болотам или далеким лесам, в каждом весеннем звуке или кличе, к которым столь терпеливо прислушивался, он пытался найти сокровенный ключ к утраченным сокровищам, к потоку, столь досадно прятавшемуся от него.
ГУСИ Ох уж этот Генри. В четверг один из мальчишек Хосмеров сказал ему, что слышал гусей. Все ему знать надо: что кто-нибудь скажет о птице, скунсе или сорняке, или откуда ветер подул. Ну, Генри-то не хуже других знает, что в такое время гусей не услышишь. Так что, решив, как обычно, что его не дурачат, он сел и хорошенько подумал. И вскоре - много времени ему не понадобилось - встал и пошел на вокзал. Ни о чем не расспрашивал. Просто сказал Неду, что в половине второго в четверг проехал поезд с клетью гусей в багажном вагоне. Это точно, сказал Нед, только не припомню, чтобы кто-нибудь это видел. СТЕНЛИ КЭВЕЛЛ Я не могу предложить ничего нового по поводу литературных или биографических источников этих символов в самом, вероятно, знаменитом его зашифрованном пассаже. Но сам факт, что они являются символами и окружены маленьким мифом, как представляется, сообщает все необходимое. Писатель приходит к нам с чувством утраты; миф содержит лишь символы, поскольку утерян не какой-то набор желанных вещей, а сама связь с вещами, след самого желания. ДНЕВНИК: 1 АПРЕЛЯ 1860 Плод мыслителя - фразы, утверждения или мнения. Он стремится подкрепить некую истину. Я удивлен, что мои утверждения или высказывания приходят ко мне готовыми, не обдуманными заранее, так что, бывает, я просыпаюсь среди ночи для того лишь, чтобы записать уже сформулированное утверждение, которое прежде никогда сознательно не рассматривал, причем - удивительно свежее и приятное для меня самого. 6 И вот мы растянулись так, что позволили ружьям говорить за нас, исчезли из виду, оставив леса вновь звенеть эхом; и, должно быть, немало детишек в домотканой одежде, шнырявших в широких полях, населенных выпями, вальдшнепами и водяными пастушками, скрытыми в зарослях папоротника, таволги и мятлика, слышали наш салют в тот день. 7 Одиночество, преобразование и тишина. 8 В "Неделе на реках Конкорд и Мерримак" Торо пишет: "Менций говорит, что если кто-то потеряет домашнюю птицу или собаку, он хорошо знает, как их найти; если кто-то потеряет привязанности сердца, он не знает, где их отыскать. Задача любой практической философии состоит в поиске утраченных нами сердечных привязанностей - только и всего". 9
Циский Сюань-ван расправил юбки и придал лицу безмятежное выражение перед встречей с философом Мэн-цзы: кто знает, сколько бесов тот приведет с собой? Колдуны просверлили воздух у ворот непрерывной барабанной дробью, и дворецкие зажгли благовония.
Мировой порядок в звездах.
Не ошибка, не вина
Осенняя луна кругла и красна.
Сначала мы своенравно стремимся
Гневаемся ли мы, что потерялись
Цикады стрекочут в ивах.
Безликие завели нас
Порядок - это гармония. Это
Гибкие слова обманывают нам слух.
Жирные лица и ловкие языки продают
Нежно зеленеют деревья.
Цикады стрекочут в ивах. 10
Голубка над водой в Священном Писании: над потопом с оливковой ветвью в клюве, над ним - радуга; над Иорданом с Иисусом и Иоанном, по морям с Ионой (чье имя означает "голубь"), из вод морских, как Афродита (он был ее тотемом). Это была фамилия Адмирала Морей и Океанов**. 11 Больше всего Торо бывал самим собой, когда становился Диогеном. 12 Один корабль окликает другой, минуя его в открытом море. В этой фразе прячется морская метафора (в книге из-за современного невежества опечатка: "откликался" вместо "окликал"). Торо и его брат Джон в августе 1839 года пустились в кругосветное плавание по рекам Конкорд и Мерримак, и можно представить его плывущим по Конкорду на шлюпке с экипажем из мальчишек, или в компании смеющегося мистера Готорна или чопорного мистера Эмерсона***. БЕСЕДА
Мышонок, внезапно исчезавший, когда Торо менял мотив, наигрывая на флейте, был хорошим слушателем. 14 Человек с гигантским зонтом под снегопадом - это мистер Торо. Изучает, как он говорит. Ищет своих голубку, пса, кобылу. 15 Диоген был моралистом-экспериментатором. Он обретал благосостояние, ничем не владея. Свободу находил в услужении. Он обнаружил, что обладать означает быть обладаемым. Открыл, что искренность острее меча. Если мы руководствуемся замыслом, принципом, нам нужны планировщики. Планировщикам нужен поиск. Мистер Торо обнаружил, что голубка яростнее льва, когда сидел в Конкордской тюрьме, словно Диоген. Почему правительство должно лезть к нему, чтобы финансировать войну в Мексике или платить духовенству, проповеди которого невозможно слушать? Пусть сами ищут деньги. Пусть пишут законы, которые сможет соблюдать честный человек. А он будет сочинять свои фразы. В этом его гений. Может быть, кто-то сочтет его сочинения столь же полезными, каким он находит Диогена. Это еще далеко не конец света. Когда мистер Эмерсон пришел к нему в тюрьму и спросил: "Генри, что ты тут делаешь?", а он ответил: "Раф, а что ты делаешь там?" - слова выскользнули наружу, как голубка в весеннее небо, и их вспоминали Эммелина Панкхерст**** в лондонской тюрьме, Мохандас Ганди в южно-африканской тюрьме, Мартин Лютер Кинг в бирмингемской тюрьме, и забыть их невозможно. ЛУГ Помню, много лет назад я пробирался по густому дубовому лесу к востоку от Больших Полей и спустился к длинному, узкому и извилистому черничному болоту, о существовании которого не подозревал. Глубокая, уединенная луговина утопала в глубине леса - заросшая зеленым колеблющимся трехфутовым камышом, невысокой андромедой, таволгой, по большей части в это время года сухая, хотя под ногами - бездонная трясина, непроходимая ни в какую пору, кроме середины лета или зимы; я не мог отыскать здесь ни единого следа, ни человеческого, ни звериного. Над луговиной безмятежно кружил полевой лунь: возможно где-то там у него гнездо, ведь, летая над лесом, он бы давно его отыскал. Луг был испятнан островками черничных кустиков и окружен густою их изгородью; они мешались с метелконосной андромедой, высокой аронией, диким остролистом с чудесными малиновыми ягодами и так далее - передовые отряды высоколесья. Огромные черничины, большие, словно старинные пули, перемежались или тесно перемешивались с малиновыми ягодами остролиста и черной аронией, в необычайном контрасте, но и в гармонии, и уже сам не знаешь, почему одни ешь, а другие оставляешь птицам. 17 Этот текст был первоначально написан графитовым карандашом (графит в оболочке шестигранного кедрового цилиндра), изобретенным Генри Дэвидом Торо. Еще он изобрел способ измерять глубину водоемов, философию быть самим собой и хлеб с изюмом. У. Э. Б. ДЮБУА***** У львов нет историков. ВИТТГЕНШТЕЙН Если бы лев заговорил, мы бы не поняли его слов. 20 Не бойся, о барабанщик ночи, мы на подмогу спешим.
Примечания автора:
Перевод Д. Волчека |