ЯРОСЛАВ МОГУТИН
АМЕРИКА В МОИХ ШТАНАХ
Дневник второго года в Америке

ДОПРОС В INS

Пришел вызов на интервью в INS, Immigration and Naturalization Service, по поводу моего политического убежища. Повестка. Мне с моим адвокатом Ноэми, очаровательной лесбиянкой-еврейкой с Кубы, нужно брать такси и тащиться к 8 часам утра в Нью-Джерси - в другой город и даже другой штат, потратив полдня и сто баксов на дорогу туда и обратно. Иначе как издевательством это не назовешь. Таким образом Америка сразу показывает свою звериную харю собственным будущим гражданам. На выезде из Нью-Йорка мы увидели на дороге проститутку-трансвестита, поджидавшего первых утренних клиентов. Хорошая примета! - подумал я. - Это к удаче! Остановился самосвал, и "девочка" залезла в кабину. Ей повезло. Повезет ли мне?
В офисе INS уже полно народу, в основном - китайцы, несколько африканцев и одна польская семья. Всего человек двадцать. В папке с моим "делом" несколько сот печатных страниц и килограммов пять весу, у всех остальных - тощие папочки с несколькими листочками. Работают несколько экзаменаторов, и обычно интервью длится не больше 15 минут. Я - последний. Меня экзаменуют двое: начальник офиса и рядовой клерк Александр Каплан - омерзительного вида еврей с псариазом, в засаленном костюме, густо присыпанном перхотью, в грязной рубашке и перекосившихся очках со сломанной дужкой, обмотанной изолентой. И ЭТО УЕБИЩЕ, ЭТОТ НЕДОЧЕЛОВЕК БУДЕТ РЕШАТЬ МОЮ СУДЬБУ?! - ошарашено подумал я. Этот Каплан - наверняка родственник проклятой Фанни, стрелявшей в нашего Ленина, и мое дело наверняка попало к нему потому, что он сам - эмигрант из России. Несмотря на то, что интервью проходило на английском, его родным языком явно был русский: все русские имена и названия он произносил без малейшего акцента. Если называть вещи своими именами, это был настоящий допрос, а не интервью. Так как это был далеко не первый допрос в моей жизни, я уже знал, как вести себя с этими мудаками. Конечно, если бы я был евреем или китайцем или хотя бы натуралом, я получил бы убежище за пять минут. Но так как я - не первое, не второе и не третье, меня допрашивали по каждому аспекту моей жизни. Начальник не скрывал своей неприязни и гомофобии:
- Почему вы решили просить политического убежища в этой стране, где в некоторых штатах вас могли судить за содомию и где вас могли судить за ваши публикации?
- Я прошу убежища в Соединенных Штатах Америки, а не в тех штатах, где меня могли бы судить за содомию, - ответил я. - И мне интересно знать, кто был последним американцем, которого судили за то, что он написал или сказал? Уильям Берроуз? Аллен Гинзберг? Ленни Брюс? Джим Моррисон? Я был бы рад оказаться в такой компании!
Начальник, с ненавистью посмотрев на меня и моего адвоката, удалился. Недочеловек Каплан продолжил допрос. У них уже явно была информация обо мне из CIA или FBI, так как он знал все о моих отношениях с Жириновским, Лимоновым и другими оппозиционерами. Конечно, больше всего его интересовал Владимир Вольфович:
- Когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились? Почему Жириновский предлагал вам работать его пресс-секретарем?
- Я думаю, об этом лучше узнать у Жириновского. Я не умею читать чужие мысли, - ответил я.
Допрос продолжался три часа. Каплан не смог выудить из меня ничего нового, кроме того, о чем я уже написал в своих статьях и письменных показаниях. Вряд ли его начальник был доволен результатами. Вскоре я узнал, что мое "дело" ушло на очередное расследование в Вашингтон, в Госдепартамент США. Боятся америкосы меня, "политически неправильного", неблагонадежного русского! Конечно, им легче дать политубежище миллиону китайцев, которые приехали в Америку вовсе не политическим мотивам, а в поисках "хорошей жизни", и будут пахать на свою "новую родину", как рабы, и исправно платить местные драконовские налоги. А от меня - неизвестно какой гадости можно ждать. Вдруг мне придет в голову разжечь "национальную, религиозную и социальную вражду", что мне вменяли в вину родные российские цензоры, следователи и прокуроры! Да на хрена им это все надо?!

МОИ РОЗОВЫЕ ВОЛОСЫ

Мои розовые волосы производят особенно сильное впечатление на туристов и педиков. На Halloween Party у Хедды Леттус ко мне пристал один: "Интересно, какого цвета у тебя волосы под одеждой?!" "Не смущай меня, парень! - я интеллигентно послал его на хуй. - Это многим интересно, но приличные люди стараются скрыть этот интерес!"
На улице меня окликнул какой-то тип: "Мистер, мистер! Уно фото! Плиз! Джаст уно фото!" И тут же меня обступило со всех сторон его итальянское семейство и сфотографировалось со мной, как с нью-йоркской достопримечательностью. Мой московский друг, свидетель этой сцены, был впечатлен моим успехом.
- Как ты считаешь, побили бы меня советские гопники за мои розовые волосы? - спросил я его.
- Наверняка бы побили! - ответил он определенно.
- Это хорошо!
- Что хорошо?
- Хорошо, что я живу здесь, а не там.

ЗАЕБАЛО

Вот именно из-за таких, казалось бы, пустяковых прихотей, как розовые волосы, ностальгия и все прочее автоматически отодвигается на второй план. Вопросам чужого имиджа и стиля в России всегда уделялось слишком болезненное и пристальное внимание. Там не скажешь MIND YOUR OWN BUSINESS! Там всем до всех есть дело. Меня заебало, что каждый вонючий мент на каждом углу требовал у меня предъявить документы - только из-за того, что я выделялся из толпы московских задрот. Меня заебало нервно теребить в кармане газовый баллончик при виде очередной стаи голодных шакалов и гиен. Заебало выслушивать комментарии плебеев на счет моей одежды и внешности. ЗА-Е-БА-ЛО!

ЖИЗНЬ ПОД ПРИЦЕЛОМ

Жизнь в Америке - это жизнь под прицелом. Под прицелом телекамер. Куда бы ты ни пришел - в офис, в магазин, в любое солидное заведение и даже в собственный дом, первое, что тебя встречает, - это черное тупое дуло объектива. Возможно, каким-то человекообразным амебам до этого нет никакого дела, возможно, есть инфузории-туфельки, которых это дисциплинирует, а каким-то глистам это даже нравится. Меня раздражает этот неусыпный полицейский контроль, оскорбляет мое человеческое достоинство и вызывает во мне мгновенную ответную реакцию. Логика предельно проста: раз за мной следят, значит - меня в чем-то подозревают, а раз меня в чем-то подозревают, значит - от меня ждут какой-то хуйни. И я не могу не оправдать их ожиданий. В магазине мне хочется что-то спиздить, телекамере в лифте моего дома я показываю fuck пальцем и даже хуй, а когда прихожу в какой-нибудь офис, мне хочется взять заложников и объявить себя Председателем Ебанного Земного Шара.

ОСЕНЬ В НЬЮ-ЙОРКЕ

После очередного дождя сломанные дешевые китайские зонтики валяются повсюду, как подбитые птицы. Жалко птиц, жалко зонтики, жалко китайцев, но больше всего жалко себя, потому что из-за влажности и пронизывающего ветра с океана здесь кажется даже холоднее, чем в Москве.

"ВОЗЬМИ МЕНЯ В ДРУГОЕ МЕСТО"

По MTV крутят видео с назойливым припевом, где черные подростки заунывными голосами просят кого-то: BRING ME TO ANOTHER PLACE! Слушая эту песню, я все время вспоминаю, как подростком мечтал о том же самом.
Летом на школьных каникулах я работал в лесничестве неподалеку от вороватого поселка Уваровка в трех часах езды от Москвы, сразу за 121-м километром, куда высылали в застойные времена всю шваль из столицы и где мы оказались с матерью по прихоти отца. Отец завез семью в это болото, а спустя несколько месяцев бросил мать и переселился в Москву к своей новой жене - философичке. Мне было 14. Я думал о самоубийстве 24 часа в день. Я вставал в семь утра, и шел через весь поселок вдоль железнодорожных путей несколько километров. Когда мимо меня проезжали поезда, я старался разглядеть откуда и куда они идут. И если это были заграничные рейсы, я завидовал их пассажирам черной завистью. Тогда я понятия не имел, как сложится моя жизнь. Перспективы когда-либо оказаться за границей у меня, как и у моих уваровских односельчан, не было никакой. Все, о чем я мечтал, было чтобы кто-нибудь "взял меня в другое место", куда угодно - хоть на край земли, хоть на луну, лишь бы подальше от этого гиблого места, от этих железнодорожных путей и этого проклятого лесничества.
Иногда я пропалывал новые лесопосадки, иногда сажал елочки. В те времена нас учили, что "каждый человек должен посадить в своей жизни хотя бы одно дерево", так вот я посадил этих деревьев, думаю, на несколько сот жизней (посмотрим, насколько меня хватит!). Я любил работать один, чтобы не отвлекаться на разговоры с дебильными детьми и думать о чем-то своем, суицидальном. Пообедав в столовой лесничества с тамошними мужиками, я возвращался на работу в "лоно природы". Если погода была хорошая, я раздевался до трусов и начинал возбуждаться сам на себя, ложился на траву в кустах и дрочил. У меня были в то время какие-то совершенно абстрактные и бесполые сексуальные фантазии, я плохо представлял, кто я, что я и куда чего надо сувать, но меня посещали совершенно сладостные оргазмы, после которых я обычно шел подмываться и купаться в соседнем небольшом пруду. На удивление, даже в самую хорошую погоду в нем никто не купался. Единственное яркое пятно во всей моей беспробудной уваровской жизни. Это был мой персональный прут, и у меня были с ним интимные чувства. От них не осталось и следа после того, как я увидел, как мужики из леспромхоза моют в моем интимном пруду трактора. Я был очень наивным и неосторожным подростком. И вот что из меня вышло.
Обо всем этом я вспоминаю, когда смотрю по MTV то глупое видео.

НИЩАЯ ЗАГРАНИЦА

Иногда мне самому сложно поверить в то, насколько круто моя жизнь отличается от жизней тех, с кем я рос и из чьей среды я вышел. Это задроченно-обреченные советские подростки, пределом мечтаний которых были джинсы. Джинсы стоили 100 рублей при среднестатистической советской зарплате в 120, и купить их могли только те, у кого были "нетрудовые доходы". Как и большинство русских, те ныне облезло-взрослые "подростки из моего русского прошлого" никогда не были за границей. И вряд ли кому-то из них светит такая возможность. Хотя, может, им это все по хую? Как сказал дед одному моему знакомому экспатрианту, когда тот впервые собирался за границу, в Германию: "Зачем ты туда едешь? Там нечего делать! Я был там в 45-м году, и должен тебе сказать, что это нищая страна!"

ТУАЛЕТ ДЛЯ СИНЯВСКОГО

В Нью-Йорке меня посетили Синявские. Лифт не работал, и им пришлось ковылять пешком на третий этаж по высоким ступенькам. Я молил бога, чтобы они не откинули коньки. Я даже представил себе на секунду, что бы я делал с трупами русского классика и его супруги, если бы это все-таки произошло. Скорее всего, я бы действовал по сценарию, описанному Хармсом в "Старухе". О, как я благодарен им, что они не умерли у меня на руках! (Какое изощренное кощунство: я пишу это, зная, что Синявский действительно лежит при смерти после очередного инфаркта!)
"Извините, а туалет у вас есть?" - робко спросил Синявский. "Нету у них туалета! - ехидно вставила Розанова. - Они все в себя всасывают!"

САЛМАН И ЕГО ТЕЛОХРАНИТЕЛИ

В Колумбийском университете выступал Салман Рушди. Выступление не анонсировалось из соображений безопасности. Вся территория университета с прилегающими районами была взята под усиленную охрану, в зале, надо полагать, тоже находились одни секьюрити. Кому нужно было это выступление, кроме самого Рушди, - большой вопрос. Ситуация абсурдная, как абсурдна и сама карьера этого довольно посредственного писателя. Никакой карьеры бы и не было, если бы Рушди не навлек на себя гнев аятоллы Хомейни, чей смертный приговор автору крамольных "Сатанинских стихов" даже после его (Хомейни) смерти остается в силе. Американцы любят Рушди, потому что он для них - как будто живой персонаж из какого-нибудь популярного шпионского фильма или телесериала, человек, который ходит под "вышкой", вечный смертник, которого убивают-убивают, а никак не могут убить. Самого Рушди, кажется, вполне устраивает такое положение, и он из него выжимает максимум дивидендов. В одном из телеинтервью ему задали вопрос, не причиняет ли ему неудобств в личной жизни постоянное присутствие телохранителей, например, если ему захочется вступить в связь с какой-нибудь девицей. "Нет, напротив, - возразил Рушди. - Многим это даже нравится. Их это интригует и возбуждает!" Эту тему можно было бы развить и дальше, представив, как телохранители принимают участие в оргиях с Салманом и его девицами.

"СДЕЛАНО НА НЕБЕСАХ"

Арт-бизнесмен Фред Эшер, хозяин лофта в Ист Вилладж, где я прожил полгода, рассказывал мне о своей работе с Джеффом Кунсом. Когда Джефф решил жениться на Чиччолине, он показал Фреду альбом с ней во всех видах и позах: с мужчинами, женщинами и даже лошадьми. "Ни одна ее дырка не пустовала, будь уверен! Он мне показывал этот альбом в полном восторге, говоря о том, что она - настоящая женщина, самая красивая и лучшая женщина, которую он когда-либо видел в своей жизни, что он ее безумно любит и т.д. Я не выдержал и спросил: "Джефф! Зачем ты суешь мне в нос эту порнуху!?" А он мне: "Ты что, не понимаешь? Ее имели и хотели иметь столько мужчин, А ТЕПЕРЬ ЕЕ БУДУ ИМЕТЬ Я ОДИН!"
Кунс сделал с Чиччоллиной скандально известный проект MADE IN HEAVEN - "по мотивам" того порноальбома, который показывал Фреду. Все скульптуры и картины для проекта, как обычно, были сделаны чернорабочими под руководством Фреда. Кунс лишь позировал с Чиччоллиной в различных позах, изо всех сил стараясь не уступать ее многочисленным порнопартнерам. Джефф пожаловался Фреду на свою нелегкую артистическую работу: "Знаешь как неудобно заниматься любовью перед камерой, да еще на природе! Все время что-то колется, какие-то жуки по тебе ползают и мухи, заползают куда не попадя! Это кошмар!" Современное искусство даже от художника требует каких-то жертв.
Фред судился с Кунсом после того, как тот недоплатил ему за работу. В итоге он отсудил свои деньги, но они едва хватило на адвоката. Телефон Кунса много раз перечеркнут в его записной книжке.

ВПЗР

Великий Писатель Земли Русской - аббревиатура, расшифрованная для меня Виталием Чернецким, профессором Колумбийского университета. Мы обсуждали Войновича сразу после его лекции в Колумбии, и Виталий мне сказал: "Ну что ты от него хочешь, он же - ВПЗР!" Да, и этим все сказано.
Выступление Войновича произвело очень жалкое впечатление. Несмотря на то, что его представили публике "величайшим современным сатириком русской литературы" и сравнили с Салтыковым-Щедриным, даже пригласившие его профессора-слависты, сидевшие рядом, чуть не порвали рты от скуки. Подавляющая часть немногочисленной аудитории состояла из русских, но ВПЗР старательно выговаривал с трудом дававшиеся ему английские слова. Он читал отрывки из своего романа "Новые русские" - скучнейшего и пошлейшего произведения в жанре фельетонов журнала "Крокодил" застойных времен. После этого последовали дурацкие вопросы на ломанном английском - и еще более дурацкие и ломанные ответы: какая-то инфантильная невнятица о судьбах современной русской и не только русской литературы, о Солженицыне, Лимонове и даже Ченгизе Айтматове. ВПЗР стал клеймить западную бездуховность и такие, по его мнению, "низменные жанры", как детективы, ужасы и научная фантастика. Потом перешел на "тех русских авторов, которые употребляют нецензурную лексику, делая это по причине собственной развязности". "Каких же конкретно авторов вы имеете в виду?" - спросил я. "Ну, я не хотел бы называть имен, - заерзал ВПЗР. - Ведь обычно как бывает: назовешь одних - обидятся другие!" "А вы, наверно, любите таких авторов, которые употребляют нецензурную лексику?" - раздался из-за моей спины злой шепот дамы, оказавшейся, как я узнал позже, женой Войновича. Изо рта у нее дурно пахло.

ДИСКУССИЯ О СОВРЕМЕННОМ ИСКУССТВЕ

На вечеринке у Дага и Эрика завязалась дискуссия о современном искусстве, на коллекционирование которого они тратят все свои деньги.
- Если я даже наверняка знаю, что какой-то известный художник не имел никакого отношения к своему произведению, а только руководил процессом его создания, все равно я его куплю, если есть сертификат подлинности, - говорит Даг.
- В чем же подлинность и ценность этого произведения, если художник к нему даже не притронулся? - наивно спрашиваю я.
- В идее, в концепции произведения и в подписи художника.
- Так не проще было бы коллекционировать автографы или описания "концепций", чем эти дорогостоящие картинки? Я ценю и Дали, и Уорхола, и многих других современных художников, но считаю, что покупать их работы (во всяком случае, графику) - это безумие, так как они были произведены фабричным способом. И делали их какие-то работяги, имен которых никто не знал, не знает и знать не хочет... - моя пламенная речь вызывает дружный хохот коллекционеров.
- Приехав в Нью-Йорк, я познакомился с типом, работа которого заключалась в том, чтобы расписываться за Уорхола на "его" работах, - рассказывает Гордон. - Сам Уорхол был слишком занят своей великосветской жизнью, чтобы заниматься такой ерундой. И этот парень уже тогда, за несколько лет до смерти Уорхола, припас изрядное количество его картинок. Уверен, что не он один имел такие запасы, ведь на Уорхола работали десятки, если не сотни людей. Думаю, он хорошо заработал на этом после его смерти.

Я ПРИКОНЧИЛ ВСЕХ ЗАЛОЖНИКОВ!

Кажется, Хармс или Добычин написал: ПЛОХИЕ СНЫ - ОТ ЖЕЛУДКА. Я думаю, кроме этого причинами плохих снов могут быть: чтение газет, особенно криминальной хроники, телевизор, хуевые фильмы, хуевая жизнь. Вот лишь один из ночных кошмаров, одолевающих меня в Нью-Йорке:
Абстрактная комната, полная народу. В каком-то небоскребе с громадными окнами. Я взял в заложники несколько сот человек, и сейчас моя задача заключается в том, чтобы они не ушли из этой комнаты. Поскольку у меня в руках какой-то суперавтомат, толпу легко контролировать, направив на нее дуло. Но их много, а я - один, не считая какого-то абстрактного моего коллегу с таким же автоматом. Почувствовав, что он не настроен на кровопролитие, несколько человек бросились к выходу. "ВСЕМ СТОЯТЬ! НИ ОДНОГО ЕБАННОГО ЗВУКА! Я БУДУ СТРЕЛЯТЬ!" - ору я голосом Арнольда или Сильвестра. Но тупая толпа выходит из-под контроля, и я открываю беспорядочный огонь, одну нескончаемую автоматную очередь. Движущаяся масса людей, прячущихся друг за друга и пытающихся уклониться от пуль, редеет, но не останавливается. "СТРЕЛЯЙ! СТРЕЛЯЙ, ЕБАННЫЙ В РОТ!" - кричу я предателю-напарнику, но он не реагирует. "Мне нужно прикончить их всех, иначе я погибну в этом небоскребе!" - в моей голове только одна мысль. Я не прекращаю огня до тех пор, пока последний заложник не падает в груду горячих окровавленных тел. В воздухе - сильный животный запах человеческого ужаса и привкус крови. Я чувствую нечеловеческий приток сил от адреналина, выброшенного человеческими организмами в последние секунды жизни. Им было легко умирать вместе, в движении. Они могли бы остаться в живых, если бы были чуть-чуть понятливей и терпеливей. Ведь было сказано: "Всем стоять!"

МОЯ ПЕРВАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ БЫЛА ОЧЕНЬ ХОЛОДНОЙ!

Один из рабочих, ремонтировавших пол в нашем лофте, подошел к окну, показал на соседнее угрюмое здание и произнес сентиментальное: "Это - госпиталь, в котором я родился". В голосе этого мужлана-мачо был такой несравненный лиризм, какой, наверное, случается только в речах зека, когда он говорит о самом дорогом и святом - о маме. Меня это так растрогало, что мне стало даже как-то неловко, что я не только не помню госпиталя, в котором родился, но даже не знаю, где именно он находится. Странно, что мне даже в голову не приходило этим поинтересоваться. Я поменял в своей жизни столько резиденций, что какое мне дело до того, где была самая первая из них. То есть - вторая (первая - известно где!). "А я родился в Сибири" - сказал я сентиментальному работяге. Он был этим не столько удивлен, сколько испуган. "Сибирь - это очень холодно! - зарычал он. - Очень холодно! Мне даже страшно себе представить, что это такое!"

НЕМОГУТИН

Перед вечером Синявских в Доме Еврейской книги произошел комичный случай с участием Юрия Милославского. Подойдя к какому-то молодому парню крайне неприглядного вида, с серьгой в носу и немытыми патлами, он робко спросил: "Извините, а вы случайно не Могутин?" Тот с удивлением и даже некоторым негодованием ответил: "Нет, а почему вы так решили?" Милославский извинился и отошел в сторону. Парень был похож не то на панка, не то на бомжа. И, видимо, именно так, по мнению Милославского, должен был выглядеть Могутин. Между тем, я, опрятный и интеллигентный, стоял рядом, и никто меня могутиным не обзывал.

МОЙ ПЕРВЫЙ НЕГР

Мы учились вместе в Московском Полиграфическом техникуме имени русского первопечатника Ивана Федорова. Мне было 15 лет, я впервые оказался в Москве и представлял из себя странную смесь испуганного перед жизнью провинциального подростка, разнузданного панка и социально опасного хулигана-дебошира, изрядно пил и набирал первый сексуальный опыт. Его звали забыл как, он был красивый черный парень из дружественной Гвинеи-Бисау. В честь него я придумал гимн на мотив песни "Гуд бай, Америка!" группы "Наутилус Помпилиус": ГУД БАЙ ГВИНЕА-БИСАУУУ! ГДЕ Я НЕ БУДУ НИКОГДАУУУ! Я распевал этот гимн Черному Хую, разгуливая по коридору нашего общежития, и все знали, о ком идет речь. В техникуме он не появлялся совсем. "Ты почему не ходишь на занятия?" - спросил я его. "Холодно!" - ответил он, хотя техникум был напротив общежития.

"ПЛОХИЕ" ЦИФРЫ

Очередная моя резиденция в Нью-Йорке - McAlpin House, гигантское 24-этажное здание, внутри похожее одновременно на советское общежитие и фешенебельный западный отель. Здесь, как и во многих других американских высотках, нет 13 этажа, после кнопки 12 в лифте сразу идет кнопка 14. Американцы суеверны! Странно, но я до этого по крайней мере трижды жил на 13 этаже в разных домах, и от этого мне как-то не стало хуже. Более того, если уж говорить о "плохих числах", то на Арбате я жил в доме номер 6 и в квартире номер 66. Число Зверя нашло своего зловещего обладателя! Религиозный хозяин квартиры все обои исписал крестами в приступе панического ужаса. Теперь там живет Лимонов со своими фашистскими нимфетками.

ПИСЬМО ЛИМОНОВА

Дорогой Слава, с Новым Годом!
Ну Вы знаете мои дела. Про выборы, газету, Наташу. Выборы проиграны были заранее до выборов, с газетой слава Богу, все в порядке, Наташа, вот я до сих пор не пойму, что за порыв безумия (в основном с ее стороны, но с моей тоже) сумел расколоть нашу такую нестабильную и очень стабильную семью. После пары месяцев замешательства и полсотню женщин я нашел себе девчонку, 22-х лет (а на вид так все дохлые 16-ть) и живу теперь с Лизой Блезе. 176 см, весит килограмм пятьдесят, глаза серые, скелетик маньеристский, узюсенькая, с отличной грудью.
НБП в порядке, как бы дитя "Лимонки", поскольку газета привела к нам немало ребят. Выборы позади, борьба продолжается. Буду искать финансирования для партии, и пр. подвиги.
Всех Вам благ в Новом 1996 г.
Ваш Э. Лимонов.

РОЗАНОВА О ЛИМОНОВЕ

Во время разговора с Марией Васильевной Розановой она ввернула комментарий по поводу очередной лимоновской музы: "Тоже мне, удивил! Найти себе девку в два раза моложе любой дурак может. Вот если бы он нашел кого-нибудь в два раза старше себя - вот это было бы круто!" Вполне в духе Розановой: не в бровь, а в нос.

ПОД ДОМАШНИМ АРЕСТОМ

Летом 91-го года в Париже я оказался бездомным. Статуса скандальной знаменисти я к тому времени еще не имел, и знакомых там у меня было - "раз, два, и обчелся". В надежде на ночлег звоню Синявским, с которыми познакомился за несколько дней до этого. Андрей Донатович подходит к телефону. Зная, что он в доме ровным счетом ничего не решает, спрашиваю Марию Васильевну. "Их нет, они уехали в Москву", - отвечает он своим неподражаемым, сказочным голосом старика-лесовика. "И Андрей Донатович?", - спрашиваю я. "И Андрей Донатович", - отвечает Андрей Донатович. Я опешил, не зная, что возразить и как продолжить разговор. Синявский на том конце смиренно молчал. Я попрощался. Пришлось потеснить Лимонова с Наташей Медведевой, проведя несколько ночей в их крошечной мансарде на рю де Тюрен, под роялем.
Позднее я узнал, что Розанова действительно уезжала в Москву на какую-то конференцию. Живо себе представляю, как она, заперев Синявского в их старинном трехэтажном доме в пригороде Парижа, в своей неподражаемой манере приказала ему: "Синявский, сиди работай, еда в холодильнике, не пей и не кури слишком много, если будут звонить - отвечай, что никого нет дома, уехали в Москву". Разве он посмел бы ослушаться свою Марью? Ведь он с ней - как за каменной стеной, как будто в маленьком уютном лагере не очень усиленного режима, под пожизненным домашним арестом. А что ему, божьему одуванчику, еще нужно? Ведь он и за написанное отчет держит не перед Богом, а перед ней - Марьей Васильевной, без которой он кроме "Прогулок с Пушкиным", быть может, ничего бы и не написал. Никакие исследователи уже не разберут, на сколько процентов Синявский и Терц состоят из Розановой, и она с полным правом может заявить: "Синявский - это Я!"

ЧЛЕН ИГГИ ПОПА

В ванной Прайс висит фото голого Игги Попа. Меня удивил не столько факт присутствия в этой унылой мелкобуржуазной квартирке такой неприличной картинки, сколько громадный член Игги Попа. Я, признаться, никак не ожидал от него такого члена! Я не большой знаток и любитель его творчества, но он, кажется, замечательный рок-музыкант! Не зря же его так везде проталкивал Дэвид Боуи!

ЖИЗНЬ У ПОДНОЖИЯ АМЕРИКАНСКОЙ ИМПЕРИИ

Я живу на предпоследнем, 23 этаже Дома МакАльпина. Первое, о чем я подумал, выглянув в окно (соблюдая верность своей суицидальной природе): ОТСЮДА БУДЕТ ХОРОШО ПАДАТЬ! УЖ ЕСЛИ ПАДАТЬ, ТО ОТСЮДА! ЧТОБЫ НАВЕРНЯКА! МакАльпин стоит вплотную к Empire State Building, самому высокому зданию в мире, этому устрашающему символу американского империализма. Эта хуйня заслоняет собой все небо. Из окна не видно ничего, кроме нее. Жить рядом с ней - все равно, что жить у подножия вулкана. В том смысле, что постоянно в голове невольно кружится мысль о том, что останется от моего дома и меня самого, если Имперский Символ рухнет. Наверное, это и будет Последний День Американской Помпеи.

ВУАЙЕРИЗМ

Поздним вечером после душа я зашел на кухню попить сока. И тут в окне дома напротив я заметил голую телку, примеряющую какие-то шмотки перед зеркалом. Она то надевала что-то и смотрелась на себя, то опять раздевалась и обдумывала очередной наряд. Телка так перевозбудилась от этого занятия, что забыла про шмотки и стала чувственно сжимать свои груди, возбуждаясь на себя в зеркало. Это продолжалось несколько минут, пока она не заметила, что я наблюдаю за ней из окна. Судорожно прикрывшись каким-то тряпьем, она убежала в другую комнату. В этот момент я спохватился, что сам стою без штанов, со стоячим хуем, а на меня из окна в доме напротив смотрит какой-то извращенец. Смотрит и что-то теребит руками (не видно что, но можно догадаться). Он не мог видеть голую телку в окне его дома этажом ниже, но зато видел меня, и ему этого явно было достаточно. Неизвестно, как долго этот подлый маньяк за мной наблюдал, но скорее всего он решил, что я ради него встал голый у окна, выставив свое добро на всеобщее обозрение: СМОТРИТЕ, ЗАВИДУЙТЕ, Я - (БЫВШИЙ) ГРАЖДАНИН СОВЕТСКОГО СОЮЗА! Одним словом, я замечтался. Со мной и раньше случались такие конфузы, когда я голым загорал на крыше лофта в Ист Вилладж, следя за телками на соседней крыше, а с другой крыши за мной следил кто-то еще. Вуайеризм - это оборотная сторона эксгибиционизма, и неизвестно, что приятней: шпионить за кем-то или знать, что кто-то шпионит за тобой.

ПРОФЕССИОНАЛЫ СЕКСА

В баре "Sally II" на Таймс Сквере горячий стриппер-латино сел ко мне на колени и прыгал на мне голой жопой до тех пор, пока я не сунул доллар в его шелковые бикини. При этом смотрел мне прямо в глаза и улыбался блядской улыбкой. Я всегда питал слабость к профессионалам секса. Возможно, потому, что мне всегда хотелось быть одним из них, хотя мне никогда не хватало на это смелости. You never know! Может, у меня еще все впереди!

АМЕРИКАНСКИЕ ГОРКИ

Поехав на Брайтон Бич с художниками Александром Бренером и Вадимом Фишкиным, мы зашли в знаменитый Луна-парк в Coney Island, где я впервые отважился прокатиться на американских горках. Я, как и Бренер, всегда боялся высоты, и был полон решимости сломать этот психологический барьер. Мы с Бренером отважно купили билеты, а Фишкин зассал и остался ждать нас у киоска, где мы до этого покупали кукурузу. Надпись при входе гласила, что для сохранности лучше снять украшения, очки, шляпы и ПАРИКИ. Мы сели в вагонетку, пристегнулись и вцепились в перила. На разгоне я не почувствовал ничего особенно страшного, но потом, когда спустя несколько секунд мы полетели вниз практически по вертикали, в моей голове была только одна мысль: Я ПОГИБ! Мне казалось, что никакая сила не способна удержать вагонетку и меня в ней от падения и что я никак не могу контролировать ситуацию, я беспомощен и стремительно лечу вниз, навстречу смерти. Наверное, именно такие чувства сопровождают самоубийцу, прыгнувшего вниз, в последние моменты жизни. Однако падение закончилось в самый последний момент, когда я уже думал, что все кончено, и мы помчались по хитроумным путям, чередуя взлеты и падения. Рельсы были старые и раздолбанные, нас трясло так, что на следующий день у меня болело все тело. Всем было страшно, пассажиры, включая Бренера, истошно орали во весь голос. У бабы впереди нас растрепались волосы, длинные блядские волосы, которые лезли нам в лицо. Бренер выкрикивал ругательства в адрес бабы. Я молча пытался увернуться от ебанных волос, вцепившись в перила. Фишкин, который наблюдал на нас с безопасной скучной земли, сказал мне потом, что на протяжении всей поездки на моем лице было выражение застывшего ужаса. Когда мы вернулись на землю и все стали шатаясь расходиться, я был в некотором охуении. Все ступени на выходе были заблеваны. КОМУ-ТО БЫЛО ЕЩЕ ХУЖЕ, ЧЕМ МНЕ! - подумал я. Потом вдруг у меня наступила эйфория, как будто я нанюхался или накурился чего-то. Я почувствовал невероятный прилив энергии. Тогда я понял почему американцы так любят свои горки: это имитация самоубийства. Кому-то не хватает адреналина, а кто-то просто РЕПЕТИРУЕТ, готовится к Главному Полету.

"ВОСТОРЖЕННАЯ СТАРЧЕСКАЯ ПИЗДА"

Бренер, рассказывая о своей акции на праздновании 60-летия Евтушенки в Политехническом музее:
"Когда он подъехал на лимузине, толпа восторженных старух окружила его, как будто он был какой-то поп-звездой... Как "Роллинг Стоунз"... Знаешь, там была такая атмосфера... Там пахло восторженной старческой пиздой. Евтушенко нес какую-то чудовищную хуйню. Он стал рассказывать, что когда родился, он кричал без остановки несколько дней, и мать не знала, что с ним делать и как его успокоить и уже решила, что ее новорожденный сын - сумасшедший. Потом он сказал, что его крик, его голос никому не давал покоя все эти годы, он облетел весь земной шар, и сейчас его слышат повсюду в мире... Тут я не выдержал и стал орать "ТИХО, МОЯ МАМА ХОЧЕТ СПАТЬ! ТИХО, МОЯ МАМА ХОЧЕТ СПАТЬ!" Сначала все решили, что я сумасшедший и не знали, что со мной делать. Я орал минут десять, и тут выбежали несколько здоровых мужиков - человек пять или шесть, и начали меня ловить. Оказалось, что это были телохранители Евтушенки. Они гонялись за мной по залу, я бегал по рядам, наступая прямо на людей, на колени, на головы, потом меня поймали и начали пиздить. Я подумал "Ну все, пиздец мне пришел!" Но Евтушенко крикнул со сцены: "Только не убивайте его! Это провокатор! Провокатор!" У меня потом несколько недель все тело болело..."

ПЛЕЙБОЙ ЗАБЫЛ СВОЮ МЕДАЛЬ

В одном из самых дорогих нью-йоркских отелей "Pierre" проходил Всемирный Еврейский Конгресс, на который в качестве почетного гостя был приглашен Евтушенко. Меня туда пригласили как представителя прессы. Никогда не видел столько богатых евреев в одном месте. Без токсидо я выглядел белой вороной. Фуршет был с размахом. Все ждали Почетного Гостя. Он опаздывал. Организаторы в панике бегали по залу. Наконец Евтух появился - на полчаса позже положенного и явно навеселе. Всех пригласили в ресторан, где уже ждал грандиозный ужин. Евтушенко представили публике как выдающегося борца с антисемитизмом, сравнив его со Стивеном Спилбергом, который выступал на предыдущем Конгрессе. Ему вручили большую серебряную медаль. Потом он начал читать - не просто читать, а выть, завывать, петь и даже танцевать, бегая между столами и развлекая евреев, как провинциальный массовик-затейник, в лучших традициях Брайтон Бич. Он явно выкладывался, отрабатывая свои бабки. Публика млела от восторга. Престарелая еврейка за моим столом расчувствовалась и вспомнила, как влюбилась в Евтушенку много лет назад, увидев его фото в одних плавках в "Плейбое". И немудрено: он был первым русским поэтом-плейбоем, чье фото было в "Плейбое"! Да еще в одних плавках! Но это было тогда, а сейчас наш плейбой похож на высушенную мойву, и все его ужимки выглядят довольно жалко. Сорвав овацию, Евтушенко сел за стол и принялся бухать. Его обступила толпа престарелых поклонников и особенно поклонниц. Он с готовностью раздавал автографы, жал руки, обнимался и целовался со всеми желающими. Потом он вскочил из-за стола и исчез с парой каких-то друзей, оставив на столе среди объедков большую серебряную медаль Конгресса. Организаторы бегали по ресторану в полном смятении: "Он забыл свою медаль! Он забыл свою медаль! Его нужно вернуть! Верните его!" Но плейбоя и след простыл. Спилберг бы так никогда не поступил!

ПИСЬМО ОТЦА

Здравствуй, сынок!
Рад был получить от тебя хоть какое-то известие. А получил целых два! - послания - с ф/cнимками, вырезками из газет, и ксерокопиями. Детка моя! Я рад, что у тебя пошли неспешные, обстоятельные материалы типа "Неск. снов об Америке", говорящие о том, что страдания, выпавшие на твою долю, не прошли даром. Ты пишешь, что "все время меня вспоминаешь и очень скучаешь". Спасибо, сынок! Но что касается меня, то я не "вспоминаю" тебя, нет! Ты сидишь во мне, в моей душе, в моем существе со дня твоего рождения, даже несколько раньше того дня, когда ты появился на свет. Я мучительно проживаю с тобой каждый твой день, мучаюсь вместе с тобой, болею твоими неудачами и стыжусь, что ты - талантливый, сильный, красивый, упоминаем только в определенном контексте. Уверен, что тебе не нужны "ходули", "подпорки" (или как их ни назови) физиологичности. Только бездари пускаются во все тяжкие, восполняя этим недостаток творч. состоятельности. Тебе-то этого не нужно. Я уверен! Пора "копать вглубь", перестать страдать синдромом журналистского пенкоснимательства. Кажется, ты и сам от этого отходишь. Что касается Штатов, то, думаю, там трудно кого-то чем-то удивить. Там народ не столь девственный, как наш. Другое дело - мы, русские. Все нам в диковинку, все нас удивляет (возмущает, приводит в восторг, негодование и т.д. и т.п.) Каждая твоя публикация (телепередача) вызывает в нашем родном курятнике кудахтанье. И отзвуки его доходят и до меня. То слышу о телепередаче (кажется, "Человек из Сохо" - сам не видел); то о публикации в "Лит. газете". И если бы ты появился в белокаменной с малиновыми волосами, с сережками и в бабьем зипуне, тебя забросали бы тазиками (и меня заодно).
Что касается меня, то у меня нет способа зарабатывать себе на жизнь, кроме собственного горба. Я взялся на излете жизни за дело, мне непосильное: принял под свое начало склады Моск. Патриархии. Они занимают целый квартал на земле и под землей. Книг в них на сотни миллиардов рублей. Огромная матер. ответственность и большая физич. нагрузка. Бригада грузчиков не справляется со всеми погрузками и выгрузкой книг - в день по неск. трейлеров. И я гружу книги вместе с грузчиками. К концу раб. дня словно робот добираюсь до дому и падаю замертво до утра. Меня не хватает даже на то, чтобы посмотреть информ. программу, или выйти на воздух минут на 20. И все это ради жалких 600 тыс. руб. в месяц. На сколько меня хватит - не знаю, но при таких нагрузках вряд ли доживу до пенсии (уже дважды было плохо с сердцем). До пенсии мне осталось два года. Марина, кажется, горда тем, что я в Патриархии "при должности", а то, что это может плохо кончиться, ее (как и любую женщину) мало интересует. Ну, ладно, плакаться кончаю. У тебя, я думаю, проблем куда больше, чем у меня. Свои фото посылать не хочу, потому что у меня их нет. Я стар, морщинист и сед. Постарел на этой работе за 3 месяца лет на 20. Такие мои дела. Не обижайся, сынок. Жизнь такая штука, что всегда гнет не в ту сторону, куда хотелось бы. Пиши, родной мой, не пропадай. Ты ведь знаешь, что дороже тебя у меня ничего и никого на свете не было и нет. Молись Господу нашему, Иисусу Христу, он все поймет и все разрешит (имею в виду все проблемы).
Обнимаю тебя. Твой папа.

ПИСЬМО ЛАУРЫ

О моих последних публикациях: "...Вряд ли еще кто способен написать про эту сторону нашей жизни. Они (писатели т.е.) ее знают в лучшем случае по газетам. Я, конечно, не имею права судить о совр. рус. литературе, потому что недостаточно ее знаю, но интуитивно чувствую что она находиться где-то в глубокой жопе. Как будто вдруг, потеряв девственность, утратила и др. свои хорошие качества. Интерес к жизни, например. Не знаю, порадует ли тебя мое такое суровое мнение..."

СОВЕТСКИЕ ПЛАКАТЫ

В Америке у меня обострилась ностальгия по эстетике соцреализма. Недавно случайно наткнулся на магазин, в котором, среди прочих, продаются дивные плакаты первых лет советской власти. Они сразу бросаются в глаза. Стиль, сюжеты, цвета, исполнение - все это выглядит вполне современно. Это классика. Меня позабавили агитационные подписи, которые могли бы послужить прекрасными образцами постмодернистского творчества:

Я пришла, кипит работа всюду.
А твоя работа не видна.
Спрашивать с тебя я строго буду
За безделье.
Контролер ВЕСНА.

Говорила бабка строго:
Без бога не до порога!
Но науки яркий свет
Доказал, что бога нет!

Без газеты - знания нету.
Будь готов, читай газету!

А вот эту надпись мне следовало бы написать на табличке и ходить с ней по Нью-Йорку, повесив на шею: RUSSIAN. THIS MAN IS YOUR FRIEND. HE FIGHTS FOR FREEDOM.

ПАКЕТЫ И ФРУКТЫ

В соседнем магазине я спросил какого-то парня, где взять пакеты для фруктов. Они оказались прямо под моим носом, и он мне на них указал. Я поблагодарил парня и стал выбирать фрукты. Потом вдруг заметил, что он на меня смотрит, улыбается, строит глазки. Он, наверное, решил, что пакеты были лишь поводом для знакомства, и уже раскатал губы на нечто большее. Черт, я забыл, что пидоры здесь на каждом углу и просто так с незнакомыми парнями лучше не заговаривать, а то "в попу уделают" (как говорил один мой знакомый мальчик, сильно опасавшийся за свою девственность)! Нет, мне было не до этих брачных игр. Я бросил пакеты и ушел без фруктов. Парень, наверное, решил, что я ненормальный.

ЛОБСТЕР-БОЙ, МАЙКЛ ДЖЕКСОН И ДРУГИЕ АМЕРИКАНСКИЕ УРОДЫ

В Луна-парке в Coney Island за доллар я посетил Freak Show. Я был разочарован: вместо настоящих, живых уродов в чреве этой юдоли печали были лишь глупые картинки, ужасного качества фото и нелепые корявые манекены знаменитых американских уродов. Когда-то на том же самом месте было настоящее freak show, и сюда любил приходить маленький Роберт Мэпплторп, для которого любовь к отвратительному и безобразному была оборотной стороной любви к великолепию, симметрии и "правильности" католической церкви.
Америка любит своих уродов, и эта любовь давно уже превратилась в национальную традицию. Надпись в витрине магазина "Barnes and Noble" гласит: DO YOU WANT FREAKS? WE GOT THEM! И тут же, рядом с бестселлером о жизни Лобстер-боя, знаменитого урода 50-х, бестселлер о жизни Майкла Джексона, знаменитого урода 80-х и 90-х.

"КОРОЛЬ ПОПА" - ПОКЛОННИК МИККИ МАУСА

После того, как Майкл Джексон во время концерта упал без сознания и был доставлен в госпиталь, первое, о чем он попросил, когда очнулся: чтобы в его палату доставили плакаты с Ширли Темпл и Микки Маусом. Об этом сообщили во всех новостях. Самопровозгашенный Король Попа, кумир миллионов, умирает с мыслями о Микки Маусе! Что может быть пошлей и комичней?

ФОТОСЕКС

В моем кармане всегда лежит фотокамера. Если я вижу симпатичного парня, у меня сразу возникает желание его... сфотографировать! Иногда мне не хватает смелости подойти и спросить об этом, так как фотографирование всегда было для меня чем-то интимным и даже более того - возбуждающе-сексуальным. По сути своей фотографирование - это момент близости между фотографом и моделью, имитация полового акта. Это похоже на разновидность анонимного секса: мне не интересно знакомиться с этими парнями, узнавать что-то об их жизни и о них самих, просто сфотографировать - и все, разбежались в разные стороны, у меня останется его фото, у него - воспоминания о странной встрече.
В японском ресторане я видел неземной красоты суши-мастера. Он мог бы быть моделью, а он разделывает сырую рыбу. Когда я попросил разрешения его сфотографировать, он смутился, как девочка, заулыбался и чувствовал себя крайне неловко. Это придало ему еще больше обаяния. Поблагодарив, я сказал ему: "Ты очень симпатичный!" Он смутился еще больше и стал озираться по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слышал, как другой парень делает ему комплименты. Я был покорен.
Другой раз, в "Макдональдсе" я сфотографировал красивого черного парня, который очень удивился моей просьбе: "Зачем тебе это нужно? Почему я?" "Мне понравилась твоя прическа, - объяснил я. - Хочу сделать себе такую же!" На голове у него действительно был какой-то невообразимый африканский наворот. Он был счастлив, что кто-то хочет его сфотографировать, и улыбался мне, как лучшему другу. Он таким и остался на моем фото - застенчивым улыбающимся черным парнем в макдональдском интерьере.
А вот на другом фото - кокетливый черный скейт-бордер с Union Square, с серьгой в носу, модник, знающий себе цену и знающий, что он красив. Он поэтому и приходит каждый день кататься на этом неудобном тесном пятачке, где всегда много народу. Конечно, важнее ему не катание, а внимание людей, поэтому он с готовностью согласился попозировать, отреагировав на мое предложение, как на что-то обычное для него - очередной знак внимания, необходимого ему, как воздух.

ЧТО ЭТО, ЕСЛИ НЕ КОПРОФАГИЯ?

Ходя по улицам Нью-Йорка, я обожаю смотреть, как хозяева, выгуливающие собак, поджидают, когда собаки облегчатся, чтобы подобрать их горячее дымящееся дерьмо, положить его в пакетик и выбросить в мусорный бак. Они с таким проворством и азартом это проделывают, что мне часто кажется, что они держат собак только ради этих моментов, удовлетворяя свои копрофагские наклонности.

ГЕЯМ - В ДРУГУЮ ДВЕРЬ!

С моим московским приятелем мы пошли в знаменитый клуб "Limelight". Здоровенный drag queen, стоящий на входе, спросил "в лоб": "А вы - геи?" "Мы? Да, мы - геи", - ошарашено промямлили мы. "Тогда вам нужно в другую дверь - за углом", - сказал драг квин, который сам, очевидно, был straight. Я был ошарашен еще больше. В Нью-Йорке, где чаще всего натуралы оказываются в меньшинстве и вынуждены пользоваться "другой дверью", черным ходом со двора, я впервые ощутил дискомфорт, который в принципе можно было бы назвать дискриминацией. Конечно, мы не пошли "в другую дверь", хотя в этом не было ничего особенно предосудительного. Мы не хотели в голубое гетто (если даже это "гетто" было неплохим и веселым местом!). Мы просто хотели войти в ту дверь, в которую хотели войти, а не в ту, на которую нам указывали.
Парадоксальным образом, я всегда боролся как раз за право пользоваться каким-то отдельным, специальным, потайным входом - и в личной жизни, и в общественной. Но сейчас мне меньше всего хочется, чтобы моя "отдельность" и "специальность" была связана с сексуальностью.

РУССКАЯ МЕДИТАЦИЯ

"Медитация. Бесплатные классы, предлагаемые Центром Шри Чинмоя" - объявление на русском на Авеню Эй в Ист Вилладж. Такое впечатление, что русским в Нью-Йорке больше совсем нечем заняться, кроме как бесплатной медитацией.

ТЕАТРАЛЬНАЯ ЭКЗЕКУЦИЯ

Юрий Скуджинс пригласил меня на спектакль со своим участием. До этого я понятия не имел, что мой друг, литературный агент Юрий в свободное от основной работы время играет в театральной студии. Конечно, занимается он этим ради собственного удовольствия, так как его актерские гонорары с трудом покрывают даже расходы на такси. В Нью-Йорке столько театральных студий, что актеров в них наверняка гораздо больше, чем зрителей. Так было и в спектакле с участием Юрия. В маленьком зале сидело не больше десяти зрителей, в то время, как на сцене резвились человек двадцать. Входные билеты стоили по 12 долларов. (За такие деньги я сам могу показывать какие угодно спектакли!) Спектакль, поставленный известным режиссером Дэвидом Гершковицем по какой-то малоизвестной и малоудачной пьесе Шекспира, был гораздо хуже всего того, что я видел в московских театрах-студиях. Я думал, что порву рот от зевоты, несколько раз засыпал, но актеры так орали, что было не уснуть. Эта экзекуция продолжалась три с половиной часа с небольшим антрактом... Потом, сидя с Юрием в соседнем ресторане, мы обсуждали спектакль и его игру. Он все допытывался, что я обо всем этом думаю. Мне помог долгий опыт общения с актерами (в моей бурной биографии был даже пункт, когда я жил в коммуналке с актерами театра Романа Виктюка). "Я тебе честно скажу, Юрий! - произнес я фразу, на которую не может не купиться ни один актер. - Даже если бы мы не были друзьями, твоя игра мне понравилась бы и запомнилась!" Юрий был счастлив. Я врал "не корысти ради", это была "ложь во спасение"! Я не мог сказать другу в лицо: "Спектакль - дерьмо! Пьеса - дерьмо! Режиссер - дерьмо! И игра твоя - дерьмо!" Хотя, если бы я писал об этом критическую рецензию, у меня был бы прекрасный материал для разгромной, уничтожительной статьи. Тут уж я бы не смог кривить душой.

"СНАЧАЛА - ЛЕДИ, ЩЕНОК!"

На выходе из бара "Barracuda" мне преградили дорогу два пидора, не желавшие пропустить меня первым. Вероятно, мне хотелось побыстрее оттуда выйти, а им нетерпелось туда зайти. Заметив в них столь непристойную упрямость, я, слегка двинув плечом, оттолкнув их от двери, и вышел первым. СНАЧАЛА ЛЕДИ, ЩЕНОК! - негодующе визгнул один из них. "Леди" были крайне неприглядного вида, по полтора метра "с кепкой", и я мог убить их двоих одним ударом. (ТАКИХ, КАК ВЫ, Я В ДЕТСТВЕ ИЗ РОГАТКИ РАССТРЕЛИВАЛ! - я чуть было не процитировал Остапа Бендера.) На их счастье, в ту ночь я был настроен миролюбиво. Вспоминая про "щенка", я хохотал в голос: быть щенком среди таких "ледей" для меня всегда было почетно.

ВОНЮЧИЙ ПРАЗДНИК

На День Благодарения мы ужинали с Джули Круз, звездой Twin Piks и Blue Velvet Дэвида Линча, ее мужем Эдвардом, их тупым другом-канадцем Лу и двумя собаками. Праздник и ужин были в буквальном смысле отравлены: в квартире Джули сильно воняло. Все чувствовали себя крайне неловко и смущенно смотрели друг на друга, пытаясь поддерживать беседу. Но вонь начинала становится настолько сильной, что от аппетита не осталось и следа. ТАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО У КОГО-ТО НЕ В ПОРЯДКЕ С ЖЕЛУДКОМ! - мужественно сказал Эдвард. ДА, И МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ДОГАДЫВАЮСЬ, У КОГО! - сказал я. НА КОГО ТЫ НАМЕКАЕШЬ? - спросила Джули. Я показал на собак, которые все время крутились вокруг стола. Они уже давно объелись, но продолжали клянчить еду. Собаки набздели так, что нечем было дышать! Все облегченно закивали головами, оживились, засмеялись и стали шутить на эту тему. Люди обрадовались, что остались вне подозрений.

КОНКУРЕНТ БОЯ ДЖОРДЖА

В клубе "Limelight" на концерте Боя Джорджа я наблюдал за худосочным андрогинным существом на каблуках, в блестящих черных штанах и тесной маечке. Оно стояло в гуще толпы и старательно пудрило и без того напудренное лицо, украшенное какими-то блестками, причем делало это без всякого смущения, напротив - демонстративно и кокетливо. Закончив этот ритуал, существо изящно захлопнуло пудреницу и положило ее в карман. После этого оно стало озабоченно и похотливо глядеть по сторонам, определяя, какой эффект произвел его легкий make-up на окружающих. Сколько артистизма, сколько смысла и значения было во всем этом! В ту ночь у Боя Джорджа был серьезный конкурент.

ГОЛУБОЕ ГЕТТО: ФАШИЗМ ТЕЛА

Челси - голубой район Манхэттана, значительную, если не основную часть населения которого составляют пидоры. Редкие натуралы сиротливо жмутся по углам и закоулкам. Обнимающиеся и целующиеся парочки накачанных клонов-двойников разгуливают по улице, маршируют в джим или из джима день и ночь, день и ночь. У всех короткие стрижки (military cut), искусственный загар и накачанные стероидные тела, похожие на надутые пердячим газом резиновые груши. Кажется, надави на них или ткни иголкой - и они с шумом и вонью сдуются за секунду. Как искусственная мускулатура у карикатурного фашиста в "Цирке" Александрова. И все одинаково одеты: джинсы и майка в обтяжку. Или камуфляж. Унифицированный стиль, унифицированная идеология. То, что называется BODY FASCISM: ТЕ, ЧЬИ ТЕЛА НЕ ПОХОЖИ НА НАШИ, - ПРОТИВ НАС! Речь идет в основном именно о телах, потому что мозгов там практически нет.
В одном из ресторанов Челси мне даже стало как-то не по себе от полного отсутствия женщин. Там не было ни одной особи противоположного пола! Все посетители, официанты, повара и посудомойки были пидорами. 100 процентов! В барах или клубах можно увидеть лесбиянок. Но среди местных кобловок большинство таковых, что женщинами их назвать не пошевелится рука, не поднимется язык! Челси - это настоящее голубое гетто, где пидоры варятся в собственном соку, добровольно изолировавшись от всего гетеросоциума. Моментально осознав это, я понял, что меня эта изоляция не устраивает ни в коей мере. Родись я в этом гетто, я бы из чувства протеста-противоречия стал натуралом! Чтобы не "быть как все".

МОЙ ДЕБЮТ IN DRAG

В модном магазине "Untitled" на 8-й улице между 5-й и 6-й авеню я разговорился с продавцами - двумя педиками-"жертвами моды". Первым делом они похвастались, что среди их постоянных покупателей - Бьорк, Уитни Хьюстон и танцоры Майкла Джексона (мы пошутили, что им должно быть лет по 12-13). По их словам, я был их первым русским посетителем, по поводу чего они не скрывали своего восторга. "О, дай нам за тобой поухаживать!" - воскликнули они и стали наряжать меня, как манекена, в разные модные и дорогие тряпки. Без всякого стеснения обсуждая меня и мою внешность, они так увлеклись этим занятием, что решили, что мне непременно нужно померять и женскую одежду. "К твоим розовым волосам очень подойдет это роскошное платье от Вивьен Вествуд!" - воскликнул черный педик. На плече у него была татуировка в виде ее торговой марки. Он был ярко выраженной "жертвой".
До этого я никогда не надевал женской одежды (за исключением одного странного случая, когда подростком нацепил в ванной лифчик и чулки своей сестры, и дрочил в таком виде, возбуждаясь не столько на белье, сколько на самого себя). Если бы у меня были какие-то трансвеститские наклонности, я бы не делал из них секрета. Это не в моем характере. Даже на Halloween у меня не было никаких позывов к кросс-дрессу. Мой эффектный дебют in drag состоялся только по настоянию педиков из "Неназванного" магазина. На них лежит эта тяжкая вина и ответственность. Теперь они будут всем рассказывать, что среди их посетителей - Бьорк, Уитни Хьюстон, танцоры Майкла Джексона и... русский drag queen.

РУССКАЯ КОБЛОВКА В FBI

В офисе своего адвоката Ноэми Маслиа я встретил двух лесбиянок, сделавших комплимент по поводу моих розовых волос. Когда они уходили, Ноэми сказала: "Вот - твои соотечественницы!" Они были удивлены, что я - русский не меньше меня: "Мы думали, русские так не выглядят!" - это я уже слышал неоднократно от американцев. Как выяснилось, одна из них (которая по виду явно была кобловкой; то, что в английском называется butch) - русская еврейка, эмигрировавшая в США в начале 70-х. "Сейчас это даже кажется смешным, настолько просто было тогда эмигрировать по "еврейской линии", - призналась она. Сейчас она работает в FBI переводчицей. Ее подруга ("она не лесбиянка, мы просто живем вместе" - сообщила butch) приехала недавно из России и не имеет в Америке никакого статуса. Поэтому они хотят зарегистрировать брак. Наверное, это будет первый однополый брак в истории FBI. Русские и в этом плане "впереди планеты всей"!

МОИ СЛОВА

Когда я проверяю орфографию на моем компьютере, программа назойливо предлагает мне заменить некоторые мои излюбленные слова, которых нет в компьютерном словаре: ПЕДИКИ на ПЕСИКИ или МЕДИКИ; КОБЛОВКИ на КОЛБОЧКИ; МУДАКИ на СУДАКИ или ЧУДАКИ; УЕБИЩЕ на УБЕЖИЩЕ; ВЫЕБАТЬ на ВЫЕДАТЬ или ВЫЕХАТЬ; ДРОЧИЛ на ДРОБИЛ, ДРОГЛИ, ДРЮЧИЛ или даже ПРОЧИЛ. Но больше всего "рифм" к ХУЙ: ХУД, ХУЛ, БУЛ, ДУЙ, ЖУЙ, КУЙ, СУЙ, ТУЙ или ЧУЙ. Интересно, что бы осталось от моего творчества, если бы я заменил все мои любимые словечки и выражения на компьютерные варианты?

ДИСНЕЙЛЕНД - ЭТО ГИБЛОЕ МЕСТО

В 1959 году, во время визита в США, Никита Хрущев отказался посетить Диснейленд, заявив, что опасается за свою безопасность. Он был прав! Это гиблое место! Мой знакомый, несколько лет проработавший на империю Диснея, поведал мне, что количество увечий и даже смертей в результате несчастных случаев на аттракционах Диснейленда огромно. Однако эта статистика тщательно скрывается с помощью солидных откупных пострадавшим или родственникам погибших. "Диснейленд - это настоящее фашистское государство со своей жесточайшей идеологией и политикой! - сообщил мне знакомый. - Всех, кто хоть немного поработал на Диснея, тошнит от его мультфильмов и особенно от Микки Мауса!"

СЛЕДЫ НЕМЕЦКИХ ФОТОГРАФИЙ

Очередной переезд, очередная квартира. На сей раз - лофт Роберта на 14-й улице между 6-й и 7-й авеню, где до нас жил известный фотограф-немец Вольфганг Тиллманс. Здесь он фотографировал разных знаменитостей и известных моделей. Вольфганг известен своими мужскими nudes. Он много работал по ночам, и от этой его работы нам в наследство остались следы. В спальне все стены вокруг кровати были в каких-то подозрительных подтеках. "Что это такое?" - спросил Роберт. "А ты как думаешь?" - ответил я вопросом на вопрос. О, эти фотографы-немцы!

"РИМСКИЙ" GO-GO BOY

На Halloween в баре "Rome" исполнял стриптиз красивый go-go boy лет 20 на вид. В отличие от большинства местных стрипперов, он был ненакачанный, с "натуральным" телом, ровной белой кожей, великолепной фигурой и пластикой. Он улыбался очаровательной блядской улыбкой, в его руке был небольшой хлыст, которым он себя слегка похлопывал по разным местам и несколько раз даже изображал, что вставляет его себе в задницу, после чего облизывал его, к полному восторгу зрителей. Подиум облепили со всех сторон несколько пидоров совсем неприглядного, позорного вида, которых go-go boy доводил до полного оргазма, милостиво позволяя им себя трогать, гладить, щупать, одним словом - лапать. Неизвестно, были ли у него другие таланты, но стриптиз был явно его призванием. Парень был самозабвенным эксгибиционистом, и работал не столько ради денег, сколько ради собственного кайфа. Рядом с ним, на соседнем подиуме, танцевал другой go-go boy - свиноподобный "качок", похожий на Сильвестра Сталлоне, который был привлекателен не более, чем какой-нибудь деревянный обрубок. Его было даже как-то жалко! Несмотря на его отчаянные попытки понравиться зрителям, при таком конкуренте мало кто обращал на него внимание...
Познакомившись с хозяином "Рима" Майклом, я узнал удивительную вещь о "моем" гоу-гоу бое. Оказывается, я видел его дебют в качестве стриптизера, до этого он ничем подобным не занимался, хотя давно мечтал об этом. Друзья представили его Майклу, и Энтони (так зовут мальчика) изъявил желание работать в его баре. А днем он работает менеджером в одном из магазинов "GAP". Представляю, какая реакция была бы у его начальства, если бы они узнали, чем он занимается по ночам! Это же все равно, что работать на два фронта! Он же своим блядским поведением подрывает престиж солидной фирмы!
Майкл оказался интересным собеседником. Он недавно открыл "Рим", потому что хотел, чтобы появилось место, куда ему самому было бы интересно приходить каждый вечер. На мой вопрос о проблемах с мафией он ответил, что все голубые места в Нью-Йорке контролирует итальянская мафия, и ему удается находить с ней общей язык, так как он сам итальянец. Мы разговаривали минут 20, и в конце разговора Майкл, проникшись ко мне симпатией, сказал: "Хорошо, что мой бойфренд не видел тебя. А то он бы заревновал!" Позднее я познакомился и с ревнивым бойфрендом Майкла, с которым они живут вместе уже 14 лет. Им оказался гротескный drag queen, накрашенный, напудренный, напомаженный, которого я впоследствии ни разу не видел в мужской одежде. Он "запал" на меня с первого взгляда и все время спрашивал: "Ну что, малыш, ты заберешь меня с собой этой ночью?" "Oh, he is hot!" - сказал он обо мне "римскому" бармену, который тут же мне это сообщил.

ДВУЯЗЫЧНАЯ ШИЗОФРЕНИЯ

Двуязычие в чем-то похоже на шизофрению. Это как раздвоение личности, сознания, мышления. Если я все время говорю на английском, мне сложно бывает сразу переключиться на русский, и я говорю и даже пишу, невольно используя английские грамматические конструкции. Может быть, если я полностью перейду на английский, со мной произойдет то же, что случилось в свое время с Набоковым. Когда он взялся за перевод "Лолиты", блестящего романа, написанного живым, ярким, сочным, современным английским, Набоков уже забыл, как писать по-русски. Он понятия не имел о живом русском языке и не знал многих выражений и слов. Русский вариант этого революционного произведения, ставшего одним из самых скандальных и значительных явлений в истории американской литературы, получился на редкость корявым. Например, он был уверен, что swimming shorts будут звучат по-русски как "плавательные шорты", хотя в то время в отечественном лексиконе уже существовали "плавки". Конечно, Набоков до конца жизни оставался двуязычным гением, но его гениальность дала заметный крен в сторону английского.

ИНСТИНКТ ОПИСАТЕЛЬСТВА

Все - люди как люди, один ты живешь не для того, чтобы получить что-то от своей жизни, а чтобы эту жизнь описать. Только описанная реальность или реальность, которую можно описать, представляет для тебя интерес. Пьяный, ты приходишь в шумный прокуренный бар, где тебя "нечаянно" задевают и трогают со всех сторон, но ты не реагируешь на эти мелочи, ты ждешь какой-то авантюры, тебе хочется быть Робертом Мэпплторпом, таинственным богатым фотографом-извращенцем в черном, который в качестве знака внимания сует красивым черным парням в задний карман тесных джинсов визитку - роковую метку своей похоти. Он знает, что умирает, стараясь утащить с собой в могилу как можно больше людей. Даже умирая, ты хочешь описать свои ощущения в мельчайших подробностях. Инстинкт описательства - непреодолимая физиологическая потребность. Этот инстинкт сильнее физических удовольствий. Тебе хочется этого мальчика не потому, что тебе его хочется, а потому, что тебе хочется написать: МНЕ ХОЧЕТСЯ ЭТОГО МАЛЬЧИКА, а потом, после того, как это желание осуществилось, ты стенографируешь: Я ЕГО ВЫЕБАЛ или ОН ВЫЕБАЛ МЕНЯ - и далее: в мельчайших деталях и подробностях. Все это происходит только потому, что тебе нужно придумать очередной сюжет-сценарий, прожив и описав который ты моментально теряешь к нему интерес. Ты не можешь жить без сюжета, в предвкушении и поиске которого проходит вся твоя жизнь.

МАКСИМЫ И МИНИМЫ

Я ЛЮБЛЮ АМЕРИКУ! АМЕРИКА - САМАЯ ЛУЧШАЯ СТРАНА В МИРЕ! - истошно орет под окнами "Армии Спасения" какой-то ебанько.
УСАТЫЕ МУЖЧИНЫ - ИЛИ ФАШИСТЫ ИЛИ ГОМОСЕКСУАЛИСТЫ, ИЛИ И ТО И ДРУГОЕ ВМЕСТЕ! - меткое замечание из "Кики" Альмодовара.
НЕ ПИЗДИ! ЗАЧЕМ ТЫ МНЕ ПИЗДИШЬ?! НУ НАХУЯ ЭТО ДЕЛАТЬ! - в метро брайтонская еврейка обращается к своей подруге.
У МЕНЯ - ТРИ ЗАБОТЫ В ЖИЗНИ: КАРЬЕРА, БОЙФРЕНД И КВАРТИРА. (Молодой парень Пол Данзелла, хозяин мебельного салона в Ист Вилладж, суммируя общие заботы большинства американских пидоров.)
Я ЖДУ КОГО-ТО, КТО ЕЩЕ НЕ ПОЯВИЛСЯ, - вздыхает пиздатый тайский мальчик - уличный торговец.
ВЧЕРА КУПИЛА НОСОЧКИ, А ОНИ ОКАЗАЛИСЬ ТАКОГО ПАРШИВОГО КАЧЕСТВА!.. (Опять русские!)
ХОРОШО ВАМ, ГОМОСЕКСУАЛИСТАМ, - говорила моя московская подруга Ольга. - ВЫ В ЖОПУ ЕБЕТЕСЬ И ВАМ НЕ НУЖНО БОЯТЬСЯ ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ. Она страдала синдромом ложной беременности, и ей казалось все время, что она беременна.
Я БЫ НИКОГДА НЕ ПОТЕРЯЛ ГОЛОВУ ИЗ-ЗА ЖЕНЩИНЫ. ЕДИНСТВЕННАЯ ЖЕНЩИНА, ИЗ-ЗА КОТОРОЙ Я СХОДИЛ С УМА, БЫЛА... - сказал араб арабу в арабском магазине под нашими окнами. Я не расслышал окончания фразы.
ЕЕ УВОЛИЛИ ЗА ТО, ЧТО ОНА СОСАЛА ХУИ В ТУАЛЕТЕ, - в транссексуальном баре "Sally II" одна из "девочек" рассказывает мне о печальной судьбе своей подруги.
ТЫ - ШПИОН. ВСЕ РУССКИЕ - ШПИОНЫ! - сказал мне при знакомстве друг Роберта Пэт Монэхэн, в квартире которого мы прожили два месяца.
С НОВЫМ ГОДОМ! - сказал Миша и раздал всем подарки - по полтаблетки экстази.
МЕНЯ НЕ ИНТЕРЕСУЮТ НАТУРАЛЬНЫЕ САЛЮТЫ! МЕНЯ ИНТЕРЕСУЮТ ТОЛЬКО ПИДОРСКИЕ САЛЮТЫ! - говорит Ричи, активист гей-организаций Act Up и Queer Nation, в ответ на мой вопрос, понравился ли ему салют на День Независимости.
ПОСЛЕ ТОГО, КАК МНЕ В БАРЕ НА ГОЛОВУ УПАЛА КОЛОНКА, Я СТАЛА ТАКАЯ ЛЕНИВАЯ! - удивляется Аня, красивая, добрая и умная девочка с Украины, которая окончила МГИМО, а сейчас, нелегально оставшись в Америке, работает уборщицей у состоятельных американцев типа Михаила Барышникова.
EVERYTHING'S FOR SALE! EVERYTHING'S FOR SALE! - призывно горланит араб в магазине под нашими окнами, чем только отпугивает народ. Из-за его акцента понять его практически невозможно. Мне слышится ASK YOURSELF!
НУЖНО С ДЕТСТВА ПРИУЧАТЬ ДЕТЕЙ К ТОМУ, ЧТОБЫ ОНИ ТЕБЯ УВАЖАЛИ. Я СВОИМ ВСЕГДА ГОВОРЮ, КОГДА ОНИ МЕНЯ О ЧЕМ-ТО ПРОСЯТ: А НУ-КА ЗАТКНИ СВОЕ ПОГАНОЕ ЕБАЛО! НУ-КА ЗАТКНИ! ЕСЛИ ТЫ ТАК БУДЕШЬ С НИМИ РАЗГОВАРИВАТЬ, ОНИ ТЕБЯ СРАЗУ НАЧНУТ УВАЖАТЬ! - жирная негритянка посвящает подругу в тонкости воспитательного процесса.
ИЩУ ЖЕНЩИНУ С КУЛЬТЕЙ! - на вечеринке мне доверился один неблизкий знакомый. А ЧТО БЫ ТЫ С НЕЙ ДЕЛАЛ? - легкомысленно спросил я. Он похотливо завращал глазами и, приблизившись ко мне, прошептал громким шепотом: О, Я БЫ ЕЕ РАСТЕРЗАЛ НА КУСКИ!

КЛУБ "KING". НАРЦИССИЗМ В ЭПОХУ AIDS

Надписи на туалетах в клубе "King": "Kings" и "Queens" вместо "Men" и "Women". Я предпочел быть "королем", но перед другой дверью толпилось немало "королев". В "Кинге" пидоры танцуют, глядя на самих себя в зеркальную стену. Они танцуют сами с собой, не обращая внимания на окружающих, и возбуждаются на самих себя. Мечта многих голубых - найти себе любовника по своему образу и подобию. Нарциссы ищут нарциссов. Если раньше основной целью похода в бар был cruising (мандеж, съём), то сейчас ребята приходят сюда, не столько "народ посмотреть", сколько "себя показать". В Америке 90-х многие голубые панически боятся секса, предпочитая ему gym, бодибилдинг и танцы в одиночку. Печальные реалии эпохи AIDS, когда предложение заняться сексом звучит почти как угроза физической расправы.

НЕВЫСКАЗАННЫЕ СЛОВА НЕЖНОСТИ И ЧУВСТВА

Звонок из Москвы, которого я давно ждал, заранее обдумывал, что хочу сказать, какими словами, без излишнего сентиментализма, но с нежностью и чувством. Но вот звонит Т, и я говорю с ним корявым и сухим языком повседневности, так, как будто этот разговор - лишь один из... и мало что для меня значит. Слова нежности и чувства застряли где-то в горле, они продолжают тесниться в моем сознании, и я ненавижу себя за это. Между нами вообще было мало нежности. Какая нежность может быть между мной-пидором и им-натуралом (а ведь Т натурал, что меня всегда так заводило)!
Вокруг были "уши", и он не мог говорить всего того, что хотел сказать, но все равно был разговорчивей меня: КАКОЙ У ТЕБЯ ТАМ ВИД ИЗ ОКНА? ОДНИ НЕБОСКРЕБЫ? У ВАС, НАВЕРНОЕ, И СНЕГА НЕТ?
- СНЕГ ЕСТЬ, ТЕБЯ НЕТ! Наш неромантичный роман продолжается через океан, через посредство "Советской России", из редакции которой Т звонил, просаживая на общение со мной коммунистические деньги.

САМУРАЙСКАЯ ЭТИКА

Цитата из присланной мне Тарасом книги Ямамото Цунетомо "Хагакурэ. Книга Самурая" с комментариями Юкио Мисимы:
"Созерцать неизбежность смерти следует ежедневно. Каждый день, когда тело и ум пребывают в покое, нужно представлять себе, как тебя пронзают стрелами, убивают выстрелом из ружья, протыкают копьем, или разрубают мечом. Каждый день нужно воображать себе, как ты погибаешь в горящем здании, как тебя уносят огромные волны, поражает молния или присыпает обломками каменных стен во время землетрясения. Каждый день нужно переживать падение с высокой скалы, смерть в результате болезни или самоубийство после смерти хозяина. Каждый день без исключения нужно считать себя уже мертвым."

ПИСЬМО ТАРАСА

Здорово, Слава Филиппин!
Вот посылаю тебе, как договаривались десяток термоядерных гранат и десяток фотографических картошек.
Славка, статьи твои в "Лимонке" охуенно нравятся всем. Присылай нам обязательно материалы. Слышишь? Обязательно!!!
Грустно, что ты там. Лимонов писал: "Я люблю когда грустно". (Помнишь в "Дневнике..."?) Я, вот, тоже люблю когда грустно.
Звоню тебе и страшно представить, я вижу за окнами грязно-заснеженную Москву, а ты, Славка, находишься во внутре вражьего континента.
Но, хуйня, преодолеем пространство и время.
Часто вспоминаю безумную зиму 93. Наша ненасытно ебливая фашистка Ведерникова (заебывала помнишь нас как, а?) переехала в Париж. С ней контакт потерял. Не контачу. А, надо бы.
Как ебли мы ее (или скорей она нас ебла) помнишь, на Домодедовской на квартире Д'Арфи. Бесконечная ночь и Leonard Cohen. Самая яркая ебля эта, очень часто ее вспоминаю. Когда встретимся, у меня есть пара-тройка фашисток, мы закатим подобное обязательно!
Дружу с Африкой и Григорьевым. Отличные типы. Но Вы, Ярослав Юрьевич, наиболее уматной и трэш-забойный тип. Тип тотально-нонконформистский.
Славка, надо придумать как обмениваться письмами и т.п. По возможности буду передавать корреспонденцию с кем-то, или в крайнем случае по почте. Ты мне не звони, не трать деньги. Я буду тебе не реже раза в неделю звонить, стараться буду чаще.
Слава, бш спазбо за посылку (особенно СК - то что надо и цвет и фасон) и письмо, которое очень тронуло Таню, мы читали его в поезде по пути в Ленинград. После звонка к тебе беседовал с Таней, она игриво-возбужденно спросила, пишу ли я тебе такое же письмо. Велела передавать тебе привет. Таня - отличная. Бля, Слава, ты бы видел, как она танцует. Это, что-то запредельное. Адские пляски.
Не торопись сюда особо.
Слава, обязательно пиши мне, что тебе надо отсюда. Скажи я пришлю.
Славка, если у тебя есть возможность и деньги купи мне СК такого же фасона и цвета, а если про парфюм, то очень ничего Готье в такой металлической банке консервной (он дорогой?) Dolce & Gabana не надо, очень дорого.
Пиши мне обязательно.
Обязательно! Обязательно!!!
Робину-Роберту огромный привет!
Я буду звонить и писать.
ТАРАС.

Выборы как известно тебе мы проебали с громким треском. Теперь готовим гражданскую войну. Если у тебя Слава есть знакомые банкиры с Уолл-стрит, то пусть дают НБП бабочки.
Лимонов помолодел как-то и душой и телом. Веселый и злой стал. Шутит, истории какие-то рассказывает.
Обязательно пиши.
ТАРАС
Слава НБП!

ЕЩЕ НЕОПУБЛИКОВАННЫЙ ЛИМОНОВ: ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ "БИЛЛБОРДА"

Дорогой Ярослав,
Посылаю Вам то, что просили: рукописи насколько я мог извлечь их из разных мест. Может быть, есть еще, но я не нашел.
Что касается Питер Спрэг (Peter Sprague) то вам может быть следует перезвонить по всем телефонам какие есть у вас и оставить мэссидж, где будет упомянуто, что его разыскивает Эдвард Лимонов, его бывший хаузкипер, который ныне стал в России известным "политишиан". Помимо этого возможно по тем же телефонам попытаться контактировать даму по фамилии Карла Фелтман, в свое время она была его личной секретаршей, вряд ли он с ней расстался. Еще вариант: попытаться достать номер его личного факса в г. Стэнфорд, штат Массачузэтс. И во всех случаях следует оставить ему номер телефона МОЙ (ваш прежний) в Москве.
Еще просьба. Свяжитесь в Нью Йорке с "Биллбоард Мэгэзин". Если я не ошибаюсь, адрес: 1515 Бродвей, но к сожалению у меня под рукой, только их факс, по которому 10 мая я посылал им документ, копию которого, прилагаю. Вы его прочтите. Суть дела заключается в том, чтобы отыскать Шварценеггера и попробовать использовать его во Власовской кампании. Дозвонитесь до "Биллбоард Мэгэзин," они поддерживают тесные связи со своими звездами, спросите их какова судьба этого моего факса.
Извините, что так Вас нагружаю, но больше попросить некого.
Ваш,
Э. Лимонов.

Billboard Magazine
To the Editor-in Chef
Fax (212) 536-53-58

Dear Sir,
I am Edward Limonov, Russian writer, novelist, the author, among the others, of "It's me, Eddie" (Random House, 1983), "His Butler's Story", and "Memoirs of Russian Punk" (Grove Press, 1987, 1990). I have spend 18 years abroad of Russia, six in the United States and later lived in France. Returned to Russia in 1992, since then I am active politician of opposition. By now I am chief of stuff of Mr. Vlasov's electoral campaign for the presidency of Russia.
The reason I am disturbing you for. I am writing you on behalf of Mr. Vlasov. In 1960-1964 Yuri Vlasov was five times havy weight champion of the world in lifting, and Olimpic champion also. Worldly acclaimed, he was admired by the Americans, Mohammed Ali and Marilyn Monroe among them. In 1961 Teenager (13 !) Arnold Schwartzenegger, acompanied by Austrian athlet, visited Vlasov in his locker room in Vienna. In 1988, when making a movie "The red heat" in Moscow, Schwartzenegger wanted to see Vlasov. They have met. Arnold signed to Vlasov as a gift his photo: "To my IDOL, Yuri Vlasov..." He named Vlasov as his guru.
What I want from you, BillBoard Magazine? I think that is too beautiful story to be missed. Politically Mr. Vlasov's conservative, patriotical views are similar to those, of Mr. Schwartzenegger. The main reason for Mr. Vlasov's running for presidency is to stop Zuganov and his communists coming to power in Russia. Help me, please, to reach Mr. Schwartzenegger. I want to invite him to Moscow, een if it is only for one day. Imagine only: together with Vlasov, Schwartzenegger gives the press-conference, untitled "Two strongest men of our planet get together to stop communists from returning to power in Russia". Imagine the headlines as such: "Schwartzenegger saves Russia from communism!" As a matter of fact it can be achieved. Appropriately supported, Mr. Vlasov can cut off from the electorate of Zuganov considerable percentage, which will be sufficient to inflict defeat of communists.
Participation of Arnold Schwartzenegger in the electoral campaign of Mr. Vlasov might be the world event. Help me to organize it and BillBoard Magazine can take all the credits and acclaim's for it, as well as the exclusive rights to write and photograph the event.
I hope, Sir you will react to that proposition of mine with understanding. Would you please, contact Mr. Schwartzenegger. If you wish you can publish my letter in BillBoard. My personal telephone and fax in Moscow: (095) xxx-xx-xx.

With respect, Edward LIMONOV

КАК МЕНЯ "СНЯЛ" ГАС ВАН САНТ

После премьеры фильма Гаса Ван Санта "Умереть за..." была организована вечеринка в итальянском ресторане "L'Udo" на Астор Плэйс. Каждый желающий мог туда попасть, заплатив 200 долларов. Вырученные средства шли на поддержку организации National Gay & Lesbian Task Force. Таким образом, Ван Сант, имеющий репутацию открытого гея, поддерживает гомосексуальное движение не только словом, но и делом (то бишь - деньгами, сделанными на его имени). Публика собралась крайне неприятная - те, кто мог выложить двести баксов за одну возможность потусоваться со знаменитостями. Преобладали плешивые пузатые папики за пятьдесят. Народ столпился у самого входа в ожидании звезд, главным образом - Николь Кидман, которая в итоге так и не явилась.
Забавно, что в гуще толпы стоял неприкаянный Ларри Кларк с женой, и никому до него не было дела. Даже репортеры не узнавали знаменитого фотографа, чей режиссерский дебют - фильм "Kids", спродюсированный Ван Сантом, наделал невероятный шум в Америке и собрал колоссальную прессу. Кларк, высокий крепкий мужик с бородой и маленькой косичкой из седеющих волос, в своей неизменной бейсболке, выглядел точно так же, как на многочисленных фото, виденных мной в журналах. Только когда я начал фотографировать Кларка и договариваться с ним об интервью, народ осенило: "Это же Ларри Кларк!" - и вокруг него засуетились репортеры.
Публика оживилась при появлении Леонарда ДиКаприо, который в жизни выглядит еще моложе, чем на фото и в фильмах. Появления самого Ван Санта никто не заметил. Небольшого роста, с изъязвленным оспой лицом и воспаленными красными глазами, - этот неприметный тип в столь же неприметной одежде меньше всего был похож на виновника торжества. Ван Сант был пьян, что называется, "в стельку" (или, если угодно, "в доску") и с трудом мог связать два слова. Он перемещался неровными шагами и короткими перебежками, цепляясь за людей, чтобы сохранить равновесие. Из кармана его стеганной тужурки, похожей на телогрейку, предательски торчала бутылка "Столичной".
В то время, как ему задавали тупые вопросы, он смотрел по сторонам и спрашивал: "Вы знаете, где здесь туалет?" Заметив меня, он забыл о туалете, и стал заигрывать и строить мне глазки, что выглядело более чем нелепо, учитывая его кондицию. В тот день я перекрасил волосы в ярко-желтый цвет, и на меня таращились все педики. Вокруг Ван Санта постоянно крутились несколько блядовитых парней, которые явно имели на него виды. Заметив его пристальное внимание ко мне, парни стали оттеснять меня от "объекта". Мне это было забавно, так как я вовсе не собирался конкурировать с ними: у нас были разные цели! Выйдя из заветного туалета, Ван Сант опрометью бросился к выходу, прихватив с собой по пути Леонардо ДиКаприо. Я и блядовитые парни последовали за ними.
Уже на улице я окликнул Ван Санта, успев сказать лишь, что "я - русский журналист". "Русский? - переспросил он. - Пойдем с нами, русский!" И мы сели в поджидавший его черный лимузин. Блядовитые парни, не скрывая ревности и досады, стали обсуждать мою "победу". "Все-таки он добился своего!" - громко сказал один из них. Конечно, они были уверены, что Гас меня "снял" и что мы втроем с ДиКаприо поедем трахаться в отель...
- Это наш лимузин! - гордо сказал Ван Сант. - Но мы никуда не поедем. Будем сидеть здесь... Ты знаешь Африку?
- Да, мы друзья, - ответил я.
- Африка - самый клевый русский, которого я когда-либо встречал в жизни. Где он сейчас?
- Наверное, в России.
- Почему в России? Скажи ему, пусть приезжает сюда. Прямо сейчас! - потребовал Гас голосом капризного ребенка.
Разговор носил более чем дурацкий характер, потому что они были пьяные, а я - нет. Они стали курить траву. "Какой же я дурак, что так напился!" - повторял ДиКаприо. Гас улыбался сам себе дурацкой пьяной улыбкой. Я не знал, о чем говорить с двумя обдолбанными и пьяными знаменитостями и не придумал ничего лучшего, кроме как сказать ДиКаприо, что он похож на Ривера Феникса. Это привело его в настоящую ярость: "Меня уже "достали" с этим Ривером Фениксом! Между нами нет ничего общего! Не упоминай при мне имя "Ривер Феникс"! Он был куском говна, перемешанного со спермой!.."
Я был несколько шокирован такой злобой и ненавистью, ведь речь шла о покойном друге Ван Санта, который, к тому же, был несравнимо талантливее самого ДиКаприо. Разговора не получилось. Договорившись с Гасом об интервью, я вышел из лимузина, навстречу блядовитым парням. Поскольку я провел в машине всего минут десять, они были наверняка уверены, что дело ограничилось blow job. Но (Бог свидетель!) ничего этого не было!

"СМЕЛО, ТОВАРИЩИ, В НОГУ!"

"Ты подаришь мне дом в Москве, если когда-нибудь станешь большим начальником?" - спрашивает Гордон, который до сих пор не может забыть России. "Конечно! - с легкостью обещаю я, русский, у которого в России "дом - тюрьма". - Я приглашу тебя в Москву с такими же почестями, как Ленин пригласил Айседору Дункан. Ты сможешь взять себе любой особняк, какой понравится!"
Кажется, безумную любовь Гордона к России может исправить только могила. Он слушает русские песни. Его любимые певицы - Пугачева и Агузарова. Он учит русский. Когда Гордон напивается, он начинает говорить по-русски. На его грифельной доске под портретом Ленина мелом записаны фразы из советского учебника:

Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнем в борьбе!
Мы ходим в школу каждый
день, кроме воскресенья.
Все были готовый кроме Ольги.
Почему ты не последуешь
примеру товариша и не
начнёшь работать усерднее?
Он удивлённо поднял брови!
нельзя
У мыши мягкая серая шкурка.

Прочитав все это как единый текст, можно хорошо представить, что творится в голове американца, одержимого любовью к России.

ТРАНСВЕСТИТСКАЯ ЗИМА. "СТРЕКОЗА И МУРАВЕЙ"

ЕСЛИ ЧТО-ТО НЕ В ПОРЯДКЕ С НЬЮ-ЙОРКОМ, ТО ЭТО СЛИШКОМ ВЫСОКАЯ КВАРТИРНАЯ РЕНТА, СЛИШКОМ КОРОТКОЕ ЛЕТО И СЛИШКОМ ХОЛОДНЫЕ ЗИМЫ! - пожаловался как-то Оскар Уайльд наших дней Квентин Крисп, знаменитый английский трансвестит с шестидесятилетним стажем. Кажется, из перечисленных им невзгод самой плачевной для его "сестер"-драг-квинов является последняя: слишком холодные зимы, доставляющие им несказанные неудобства. Великолепие "девочек", красота их ярких нарядов и париков не заметны под зимней одеждой. Зябко кутаясь в бабушкины шубки и пальтеца, они похожи на бабочек в коконе. Или на стрекозу из крыловской басни "Стрекоза и Муравей", которой у нас всегда придавали некое идеологическое, классовое значение: труженик Муравей - олицетворение рабочего люда, нормальных простых обывателей, а попрыгунья Стрекоза - существо легкого поведения, без определенного рода занятий, социального статуса и даже пола, дармоедка и извращенка, антинародный элемент. В отличие от Стрекозы, Муравью ни по чем ни высокая квартирная рента, ни слишком короткие лета, ни суровые нью-йоркские зимы. Он работает, делает карьеру, бабки. ТЫ ВСЕ ПЕЛА /ПАДЛА!/, ЭТО ДЕЛО. ТАК ПОЙДИ ЖЕ ПОПЛЯШИ! - вот суровый приговор натурала Муравья пидараске Стрекозе и всем ей подобным (Квентину Криспу - в их числе).

МОЙ "ГАМБУРГСКИЙ СЧЕТ"

1 ОРГАЗМ - счетная единица и единица измерения, мера длины, веса и объема, единица сопротивления, напряжения и притяжения, силы тяжести и давления, температуры и влажности... Сколько твоих оргазмов на моем счету, а моих - на твоем? Вот мой "Гамбургский счет"!

КАЖЕТСЯ, Я ДАЛ ПО МОРДЕ РИНГО СТАРРУ. ИЛИ РИНГО СТАРР ДАЛ МНЕ ПО МОРДЕ

Под мощным рекламным натиском второй волны битломании я с друзьями иду на концерт "Битлз". Неизвестно, каким чудом, но нам удается заполучить места в самом первом ряду, прямо перед сценой. Концерт начинается, я достаю камеру и начинаю снимать, хотя знаю, что это запрещено. Друзья меня отговаривают, но я продолжаю снимать, и вспышка моей камеры бьет музыкантам прямо в лица. Они по этому поводу резко напрягаются, и один из них, кажется, носатый Ринго Старр, слезает со сцены, подбегает ко мне и устраивает разборку. Он, видимо, просек, что я терпеть не могу их жлобскую команду. Не помню, чем все закончилось. Кажется, то ли он мне надавал пиздюлей, то ли я ему. Одно из двух. Таким образом я удостоился чести вступить в физический контакт с мультимиллионером, который решил тряхнуть стариной с корешами-мультимиллионерами, чтобы заработать побольше мультимиллионов. Неизвестно, чем в этот момент занимались секюрити.
Вот такой сон посетил меня недавно под мощным рекламным натиском второй волны битломании.

СЫНОВЬЯ ПОЛКА

Прочитал воспоминания американского солдата, ветерана войны во Вьетнаме, где он описывает, как они компенсировали недостаток в женщинах с помощью вьетнамских мальчиков, которые предлагали оккупантам свои услуги и тела в обмен на еду для их семей. "Никто из нас не считал себя пидором, но почти у каждого солдата был свой "дружок". Никто этого не скрывал. Некоторые пары жили вместе подолгу, и мальчики стирали наше белье и готовили еду, как настоящие жены..."
У каждой войны есть своя неофициальная история, о которой нельзя узнать из учебников. Достаточно вспомнить наших "сыновей полка", чтобы понять, что и в Великую Отечественную происходило то же самое. С той только разницей, что "сыновья полка" были свои, русские сироты, прикормленные и пригретые в крепких солдатских объятиях. И "никто из них не считал себя пидором".

"РАЗВЕНЧАНИЕ ГОМОСЕКСУАЛИЗМА"

Константин Кузьминский с гордостью рассказывает об организованной им антигомосексуальной выставке: "Мы решили развенчивать разные американские стереотипы. И начали с этого. Ведь здесь же все хотят быть "политически корректными", боятся обидеть педиков, этих, тех..." Меня это развеселило: "Ну и в чем же ваша смелость? Русские эмигранты и так до предела гомофобны. Делая эту выставку, вы не развенчивали стереотипы, а шли на поводу у этих мудаков. И потом - почему вы решили начать именно с гомосексуалистов?" "Да потому, что если бы мы тронули евреев, нам бы сразу перекрыли кислород в финансовом плане, а если бы начали тянуть на негров, они бы пришли и разгромили всю выставку и поубивали бы нас прямо там!" - стал оправдываться бесстрашный революционер-разоблачитель Кузьминский.

ОН РАССТРЕЛЯЛ МЕНЯ В УПОР!

Бар "Rome". Мой любимый go-go boy Энтони был уже на своем рабочем месте, в высоких армейских ботинках, тесных бикини и мало что прикрывавшей ажурной маечке, не достававшей до пупка. В пупке торчало стальное кольцо, которым он позволял играть всем желающим. В руках у него был маленький фаллический символ - игрушечный пистолет, который он сосал, как грудной ребенок, а потом обстреливал из него посетителей бара. Подойдя ко мне на расстояние метра, глядя мне прямо в глаза и улыбаясь своей блядской улыбкой, он расстрелял меня в упор. Я был сражен его профессионализмом. Потом, когда я познакомился с Энтони (в одежде он выглядел гораздо зауряднее), он начал делать мне комплименты. Я знал, что "понравился ему" не больше, чем все остальные посетители бара, но все равно купился на его признания. Мы обнялись и потерлись друг об друга. Я чувствовал его дыхание - смесь табака и алкоголя. Энтони поцеловал меня профессиональным поцелуем. Хоть он уже и не был "при исполнении", он продолжал играть свою роль - улыбался, кокетничал, грациозно потягивался, танцевал, заигрывал со всеми, позволял себя трогать и излучал секс. Он знал, что красив, и ему нравилось нравиться.

НЕАМБИЦИОЗНЫЙ ТАЛАНТ. НЕПРИЗНАННЫЙ ГЕНИЙ

Лет 20 назад у Роберта была собственная галерея в Сан-Франциско, были выставки и коллекционеры, были хорошие перспективы стать преуспевающим художником. Однако карьера его никогда не занимала. На днях, расчищая мастерскую, Роберт решил выбросить все свои работы последних лет. В моей голове это никак не укладывалось. Я безуспешно пытался его отговорить и воспрепятствовать этому безрассудному акту саморазрушения и вандализма. "Если у тебя самого отсутствуют какие-либо творческие и личные амбиции, подумай хотя бы обо мне! - увещевал я Роберта. - Ценители твоего творчества найдутся если не в Америке, то в России. Хотя бы из-за того, что ты был моим любовником, лет этак через 20-25 твои картины будут в цене, я тебе обещаю!"
Однако мои аргументы на него не подействовали, и несколько десятков работ отправились на помойку. Среди них были совсем неплохие вещи, гораздо лучше того хлама, что заполняет многие самые престижные галереи в Сохо. Конечно, никто из тамошних бездарей не сделал бы того, что сделал Роберт. Зачем выбрасывать, если можно продать? Они знают, что бездарны, но прут, как танки, завоевывая внимание галерейщиков, критики и публики, постоянно получая гранты и стипендии. И все это - благодаря таким неамбициозным талантам, как Роберт.
Если бы я был таким, как он, мне пришлось бы сжечь все мои замечательные рукописи, так и не дождавшись публикации и признания. Непризнанным гением быть легче всего. Тогда не надо никуда лезть, ни перед кем унижаться. Как мой отец, который жалуется все время, что его не печатают, и утешается словами Мандельштама, обращенными к какому-то нетерпеливому и амбициозному поэту: А ИИСУСА ХРИСТА ПЕЧАТАЛИ?! О, Иисус был пробивным типом! Умел себя хорошо подать! Хотя, еcли бы не 12 его оголтелых промоутеров-апостолов, он вряд ли стал бы тем SUPERSTAR, каким мы его знаем, а его перформансы и спичи вряд ли бы наделали столько шуму.

ИМЕНА

На вечеринке, выпив и расслабившись (я чуть было не написал "выпившись и расслабив", ведь так оно и было!), я начинаю путать имена и называю Чарльза Ричардом, Джека Джимом, Эдварда Дэвидом, Рональда Робертом, а Билла Брюсом. Они, бедные, как дети, старательно выговаривают мое труднопроизносимое имя, хотя, конечно, им было бы проще запомнить "Слава", чем "Ярослав". "Почему у русских так мало мужских имен? - спрашивал меня один американец. - Все русские, кого я встречал были или Александры, или Сергеи, или Дмитрии". Не хотели Дмитриев, получайте Ярослава!

"КАЖДЫЙ ПИШЕТ, КАК ОН ДЫШИТ"

Джек Керуак вставлял в машинку рулон бумаги и печатал, пока рулон не кончится. Так был написан его культовый роман "В дороге".
Аллен Гинзберг никогда не исправлял написанного, считая, что "первая мысль - это лучшая мысль".
Уильям Берроуз преуспел в том, что резал на куски чужие тексты, складывал из них коллажи и выдавал за собственные сочинения.
Маяковский сочинял "на ходу", все время бормотал, наговаривал что-то себе под нос и записывал последний вариант.
Ленин рожал свои сочинения в разговорах с товарищами по партии или в дискуссиях с политическими оппонентами, ему нужно было сначала "выговорить", а потом уж записывать.

Харитонов садился за машинку и "импровизировал", перебирая клавиши.
Николай Островский писал ртом - тоже неплохо!
А я - как Пушкин, который по несколько раз переписывал даже несколько слов в записке с просьбой заменить лошадей в упряжке на переправе. Только у него компьютера не было.

АЙЗЕК МИЗРАХИ МОЖЕТ СЕБЕ ЭТО ПОЗВОЛИТЬ

На каком-то ночном ток-шоу Айзека Мизрахи, одного из самых известных и дорогих американских модельеров, какая-то приглашенная тетка сообщила ему, что на ней - его платье. Его это не особенно удивило или растрогало. Он не сказал (хотя бы из вежливости), что она сделала хороший выбор, что у нее хороший вкус. "О, милочка, я рад за тебя, что ты можешь себе это позволить!" - сказал Айзек.
Накануне Рождества я случайно встретил на улице Мизрахи, который перебегал дорогу, семеня, как кролик или другое какое-то насекомое, быстро-быстро перебирая ножками-лапками, убогого и смешного вида, в дебильных туфлях на босу ногу, простецких голубых джинсах и отвратительного вида надувной куртке с капюшоном из черного блестящего болония. Законодатель моды бежал в ближайшую бодегу - дешевую задрипанную лавку. Наверное, с похмела. Интересно, что он мог там купить? Какого-нибудь дерьма - на рождественские подарки родным и близким? Жалко, у меня не было с собой фотокамеры.

МОЯ ЛЮБОВЬ К ПОРНО

Моя любовь к порно началась с отвращения.
Когда я был в Ленинграде, тип, пытавшийся меня соблазнить, пригласил меня, 15- или 16-летнего провинциала, в гости посмотреть видео. Я, ждавший совращения и готовый на все, согласился. Тем более, что видео было для меня тогда чем-то немыслимым и невиданным. "Ты любишь рок?" - спросил тип. Да, я любил рок. Он поставил концерт "Dire Straits" (вернее - сказал, что это DS) и ушел в другую комнату, закрыв дверь и оставив меня наедине с немыслимым и невиданным. Концерт начался как-то странно: появились три голых парня с красивыми телами и большими членами и, после недолгой прелюдии с поцелуями и обниманиями, начали пялить друг друга во всех возможных позах и комбинациях. Таких концертов я еще не видел ни разу в жизни! Я смотрел на это, выпялив зенки и открыв рот от удивления, ужаса, отвращения и еще каких-то других смутных, темных, непонятных и незнакомых эмоций, переполнявших меня. Меня мутило и тошнило, потом бросило в дрожь и трясло так, что я слышал, как щелкали мои зубы. Я чуть не обблевался, обосрался и обоссался от потрясения! Когда тип-совратитель зашел в комнату, чтобы проверить, дошел ли я до нужной кондиции, он обнаружил меня в полном шоке. Конечно, он не ожидал такой реакции, рассчитывая, видимо, что я расслаблюсь, возбужусь и начну дрочить. Разочарованный, он выключил "концерт" и дал мне понять, что видеосеанс закончен. С облегчением я выскочил оттуда, увидев в зеркале в прихожей свою позеленевшую физиономию.
Я долго вспоминал сюжет увиденного, пытаясь понять, что именно меня так шокировало. Несколько дней я не мог оправиться от этой травмы. Потом до меня дошло, что я, просто-напросто, хотел быть одним из тех парней-"музыкантов", я хотел быть на их месте, чтобы меня пялили во все дыры и я пялил тоже. Что и говорить: я был умным мальчиком и путем самоанализа смог переступить через ужас и отвращение и прийти к понимаю того, что моя порнофобия была связана с нереализованными подсознательными комплексами и желаниями. Это как раз то, чего не могут сделать тупые порнофобы - "старые солдаты, которые не знают слов любви".

Я ОПЯТЬ ВЫЖИЛ!

С трудом адаптируясь к нью-йоркскому климату, я мучился от очередной чудовищной простуды. Я думал, что умираю, не мог ничего есть и потерял за неделю около 7 кг вместе со всей мускулатурой, с трудом приобретенной за лето. От непрекращающейся температуры и лекарств у меня было состояние полного безразличия ко всему происходящему со мной и вокруг меня. Я лежал на кровати и медитировал на торчащий фаллос Эмпайр Стэйт Билдинга, который от долгого на него смотрения то вибрировал, то наклонялся, то сжимался, то эрегировал пуще прежнего. Еще я читал биографию Роберта Мэпплторпа о том, какое он был чудовищное и мерзкое говно и извращенец. Когда я читал, как он умирал от СПИДа и как он не мог есть и терял вес, мне казалось, что я читаю о самом себе, и что меня ждет та же участь. Мне хотелось только одного - умереть поскорее. Но я опять выжил!

ЛЮБОВНИК ЛЕДИ ЧАТТЕРЛЕЙ

Леди Чаттерлей и Роберт Мэпплторп были правы: какая-то несказанная возбудительность есть в том, что тебя ебут существа низших сословий! Дело даже не столько в социально-классовых условностях, сколько в разнице судеб, твоих и его жизненных интересов и целей. Ничего общего, кроме секса. Подумать только: если бы не это, ты бы его и знать не знал!
Я не испытывал к Джо ровным счетом ничего, мне было интересно посмотреть, что получится из нашей близости. Он пришел ко мне во время обеденного перерыва, когда Роберта не было дома. Мы чувствовали себя, как вороватые подростки. Обнялись, поцеловались. От него сильно несло парфюмом, чего я обычно не выношу. Опустившись на колени, он расстегнул ширинку моих джинсов, вынул хуй. Осторожно облизал, потом начал жадно сосать, страстно сжимая мои ягодицы. Парень "завелся" не на шутку. Он тщательно облизал мои яйца, потом подошел сзади и стал лизать и сосать мою жопу. Мы перешли на диван, я расстегнул его джинсы, обнаружив небольшой, но крепкий хуй, который без труда помещался в рот. Пососав его недолго "для приличия", я снова запихнул ему в глотку свое "русское чудо". Он хотел, чтобы я его выебал, но у меня был другой план. Мне еще раз хотелось осознать правоту Мэпплторпа и Леди Чаттерлей. Он исполнял мои желания и приказы. Он выебал меня хорошо. Я кончил первым. Потом он вынул из меня хуй и кончил мне на живот, как ему и было велено. Подмывшись и одевшись, мы пошли пообедать в соседнее кафе. Он смотрел на меня влюбленными глазами. После обеда я проводил его до работы. Больше я его никогда не видел.

НЕБОСКР-ЁБ

На небоскребы хорошо смотреть не снизу вверх, а наоборот - сидя на самой вершине одного из них. Но забавнее всего с такой высоты наблюдать за людьми - этими бессмысленными и беспомощными букашками, в громадном количестве ползающими по асфальту: туда - сюда, взад - вперед. "РОДИЛА ЧЕРВЯШКА ЧЕРВЯШКУ. ЧЕРВЯШКА ПОПОЛЗАЛА И УМЕРЛА. ВОТ НАША ЖИЗНЬ!" - такое впечатление, что когда Розанов написал это, он смотрел на червяшек из окна небоскреба.
Мне кажется, что если я брошу отсюда скрепку, кнопку или любую другую канцелярскую принадлежность, она, падая с такой высоты, превратится в аэродинамический снаряд, способный произвести серьезные разрушения в радиусе нескольких километров и поубивать десятки этих микроскопических насекомых. Ну, уж если не десятки, то по крайней мере одного из них. Начнется общая паника, типа той, что описана у Ходасевича (по памяти):

И люди черными сбредутся муравьями
И станут спрашивать, за что и как убил
И не поймет никто, как я его любил

Хорошо ебаться на такой высоте, на кожаной офисной мебели или на полу, или смотреть, как ебутся в соседних небоскребах. Я вижу сверху, как в застекленном бассейне на крыше соседнего небоскреба плещутся ебанные миллионеры и ебанные миллионеровы дети. В любую погоду - и в дождь и в снег. Буржуи проклятые! Я плюю на вас сверху! Вот! И еще раз!
Когда я поднимаюсь на скоростном лифте до своего офиса на 53-м этаже, у меня закладывает уши от перепада давления. Как в самолете! Или в ракете! Хочется напиться и кричать матом, как Терешкова, обоссываясь от одиночества, страха, тоски, отчаяния и еще хуй знает чего: ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА, СУКИ! ХОЧУ ДОМОЙ! НА ЗЕМЛЮ ХОЧУ!

ХУЕВОЕ КОЛЬЦО

Я все больше втягиваюсь в S&M. С недавних пор моим непременным атрибутом стало cockring - кожаное кольцо на хуй, которое застегивается на его основании, под яйцами, для поддержания бодрости духа (назовем это так). Раньше я использовал хуевое кольцо только в сексе, но сейчас уже с трудом представляю без него свою повседневную жизнь. Мне нравится постоянно ощущать его на себе, чувствовать, как кожа плотно обхватывает мои яйца. Это держит меня в постоянном возбуждении, придает мне оптимизм и уверенность в себе и своих мужских достоинствах. Приходя на какую-нибудь деловую встречу, старательно изображая из себя серьезного человека и рассуждая о серьезных вещах, я не без ехидства думаю, что мое превосходство кроется в моих тесных штанах, которые топорщатся под натиском моего члена, сжимаемого кольцом. Это заметно скрашивает мою жизнь и работу! Мой приятель Джо тоже ходит на работу, в солидный офис, с таким кольцом, но одевает его на руку, как браслет. Его наивные сослуживцы даже не догадываются об истинном предназначении этой кожаной штучки.

АМЕРИКА В МОИХ ШТАНАХ

После "грязных танцев" в спортклубе "Champs", где на мониторах во всю стену показывают одновременно и порно и отрывки спортивных матчей (что, в принципе, одно и то же), голодные, как волки, мы отправляемся в дешевую греческую столовку на Восьмой Авеню в Челси. Мы садимся в самый дальний угол, подальше от взглядов немногочисленных полусонных посетителей и официантов, и, поглощая блинчики с кленовым сиропом, продолжаем возбуждаться друг на друга. Он под столом щупает мои колени, бедра и вот наконец добирается до самого интересного и привлекательного для него объекта. Он изо всей силы сжимает мой хуй, потом расстегивает мою ширинку и сует руку внутрь моих "кальвинов". Он смотрит на меня в упор, и его широко открытые глаза приобретают некий мутно-мечтательный вид. Я весь - в его руках. Наши тела медленно сползают вниз, под стол, и в тот момент, когда "на поверхности" остаются лишь головы, я замечаю, что около стола стоит наш официант и смотрит на нас изумленными вытаращенными глазами. О нет! Он не возмутился и не вмешался, он сам явно был бы не прочь залезть в мою ширинку, потому что он знал, он чувствовал: В МОИХ ШТАНАХ - АМЕРИКА!

Я НЕ ИСПРАВИЛСЯ. Я ЗАТАИЛСЯ!

Раньше я заходил в магазины как вор. Сейчас - как полноценный покупатель. Я сам не свой. Я чувствую себя другим человеком, с другой внешностью и внутренностью. Положение заставляет, положение обязывает. НЕУЖЕЛИ Я ИСПРАВИЛСЯ? - думаю я. Нет! Я затаился.

1996-1997, Нью-Йорк