ИСКУССТВЕННАЯ ПРИНЦЕССА




200 стр. Перевод Виктора Купермана. ISBN 5-98144-023-6

Рональд Фирбенк (1886–1926) проводил свои дни в изысканной неге. Романы он сочинял на почтовых открытках в украшенных цветами номерах отелей. Его передвижения по миру были непредсказуемыми. "Завтра отправляюсь на Гаити. Говорят, президент там Настоящий Душка!" – сообщала телеграмма, которую получил от него приятель. На торжественном ужине, устроенном в его честь, патологически пугливый писатель решился проглотить лишь одну горошину. Он почитал слово "отдохновенный" и все книги, которые ему нравились, называл отдохновенными.

Человек, которому не нравится Рональд Фирбенк, может обладать редкостными достоинствами, но общаться с ним я не желаю.

Уистен Хью Оден

Рональда Фирбенка любили все литературные пижоны ХХ века, но делали это издалека, заочно: слишком беспокойным человеком слыл предмет их поклонения. Эксцентрик и эгоцентрик, Россини от литературы, английский Габриэле Д'Аннунцио, только без итальянской маслянистости во взгляде, Фирбенк продолжил линию Уайльда в английской литературе, доведя ее до полного маразма: и по части языка, и по части вычурности. Пользуясь терминологией Кьеркегора, Фирбенк – эстетик в чистом виде, человек, для которого в литературе нет понятий добра и зла, и поэтому нет ничего удивительного, что с аналоя читают про юную даму, которая родила дрозда через носовую протоку, а ее светлость подозревают в связи с собакой. Нормально. Сексуальная энергия движет эти строки по книге, и даже знаменитый фирбенковский персонаж кардинал Пирелли (не путать с шинами) – не больше чем маскарадный чудак, исполненный благородного вожделения ко всему, что движется. Маскарад, ироничный розыгрыш в темных аллеях, буффонада с флейтой и немножко нервно – вся эта великолепная чепуха разрастается как дерево до масштабов вселенной – и снова возвращается к автору. Таков Фирбенк. После него в том же духе умел писать только Борис Виан, да и тот на ранней стадии «Пены дней». В аппендиксе сборника – высказывания современников о писателе, и этот раздел не менее важен, поскольку писатели типа Уайльда и Фирбенка строили жизнь под собственное письмо, а не наоборот. Отсюда и анекдоты. Эту книгу надо читать маленькими порциями, поскольку сюжета как такового здесь нет – ход действий напоминает безумное чаепитие и бал у королевы одновременно: со всеми вытекающими (втекающими, растекающимися и заплывшими) героями.

Глеб Шульпяков

Молодая инфанта-дебютантка на собственный день рождения обнаруживает нескромный интерес к известному своей святостью господину. Ан, записка с признанием находит другого адресата! Хватаешься за почти детективный зачин как за спасительную веревку – думаешь, этим наконец-то и разродится атмосфера вселенского Желания! Кто-нибудь кого-нибудь убьет, и от дразнящего созерцания мы перейдем к действию. А Фирбенк берет и обрывает интригу рассветным вскриком петуха.

Cosmopolitan