Анри Волохонский
РАССУЖДЕНИЯ О ПОЭМЕ НИКОЛАЯ ЗАБОЛОЦКОГО "РУБРУК В МОНГОЛИИ"

Некая студентка захотела однажды изучить поэзию Заболоцкого. Пришла она к своей профессорше и говорит:
- Так и так.
А та ей отвечает:
- Ах, такой неинтересный поэт...
Вот о нём я и хочу здесь поговорить, а точнее даже не о нём, а о его последней поэме, о который доныне если и было что сказано, то очень не много.

В 1957 году вышла книга "Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука", в которой содержатся старые переводы отчетов этих лиц об их поездках к монгольским ханам в тринадцатом веке. Заболоцкий, конечно, книгу прочитал и сочинил поэму. Он ведь и сам бывал где-то неподалеку, так что можно понять. Его поэма носит название "Рубрук в Монголии". Здесь присутствует некий парадокс: латинизированное имя и одновременно варварская волость. Странно. Если вглядываться, таких видимых противоречий и противопоставлений в поэме бесчисленное множество. Однако своего именования они в литературоведении еще не получили, а потому знатоки проходят мимо них. Что ж, начнем.


Начало путешествия

Мне вспоминается доныне,
Как с небольшой командой слуг,
Блуждая в северной пустыне,
Въезжал в Монголию Рубрук.

Вот самое первое и весьма интересное выражение: "...вспоминается доныне". Прошлое как будто объединено с настоящим. Так же как и "команда слуг", где сочетаются высокое и низкое общественные положения. А "блуждая" - "въезжал"? В одном случае действие неопределенного направления, в другом - совершенно точно говорится, что "въезжал". Подобные противоречивые сочетания будут повторяться на протяжении всей поэмы.

Во втором четверостишии обращают на себя внимание нижеследующие образы:

Слепил мороз твои ресницы,
Сковала бороду метель.

Ведь если слепленные морозом ресницы действительно мешают видеть, то в скованной метелью бороде никаких препятствий для дальнейшей поездки не содержится. Однако сама метель метёт, она в этом отношении напоминает бороду. Тем не менее "сковала". И сама оказалась скованной, застыла в бороде, не продолжая движения, так сказать "сковала борода метель".
Затем говорится: "По непроложенным путям". Что это за "путь", который "не проложен"?
Несколько далее следует:

А он сквозь Русь спешил упрямо,
Через пожарища и тьму,
И перед ним вставала драма
Народа, чуждого ему.

Слово "пожарище" означает место, где ранее был пожар. Там всё выгорело. И в этом смысле Рубрук "спешил упрямо"(!) через тьму и пустоту выгоревших мест. Это первое видимое значение стиха. Однако слово может намекать также на большой пылающий костёр, на огромный пожар, на "пожарище", который в этом случае будет противоположен следующей за ним "тьме". В каком же смысле употребляет это выражение Заболоцкий? - В обоих. Поэтому и сам образ двоится, как бы утолщается, становится всё более осязаемым.
Здесь же нужно еще обратить внимание на "драму", которая "вставала". Он "спешил" - она "вставала". Снова незаметное с первого взгляда противоположение.


В те дни по милости Батыев,
Ладони выев до костей,
Еще дымился древний Киев
У ног непрошенных гостей.

Начинаются текстологические проблемы. Известно, что Заболоцкий, отсидевши в лагере, был чрезвычайно осторожен в выражениях и уступчив по отношению к назойливым редакторам. Мне кажется, что в оригинальном тексте Киев дымился не "у ног", а "в руках". Тогда оправдываются, упомянутые чуть ранее, выеденные до костей "ладони". К тому же Киев, дымящийся "в руках непрошенных гостей", представляет собой еще один внутренне противоречивый, самому себе противоположный и распадающийся образ, наподобие уже указанных: гости без приглашения пришли в Киев, а он у них в руках дымится.
В дальнейшем я буду без особых оговорок указывать на похожие события, когда текст представляется изменённым то ли при предварительной собственной цензуре, то ли под давлением извне.


Не стало больше песен дивных,
Лежал в гробнице Ярослав,
И замолчали девы в гривнах,
Последний танец отплясав.

Как известно, гривна это надеваемое на шею, на гриву, кольцо. Однако текст бывает, как в старом издании 1965-го года, снабжен следующим примечанием: "Гривны - мелкие монеты, из которых иногда делались монисты". Стало быть гривны представлены тут вроде гривенников, которые, кажется, и на самом деле изготовлялись из гривен, а "девы в гривнах" имеют надетыми звенящие монисты из этих самых гривенников. Со всем тем "девы в гривнах" могут обозначать и дев, находящихся внутри - гривен или гривенников - в которых они сначала танцуют и поют, а потом, завершив "последний танец" умолкают: "замолчали - отплясав", или даже дев, ценою в гривну или в гривенник.


А он, минуя все берлоги,
Уже скакал через Итиль
Туда, где Гоги и Магоги
Стада упрятали в ковыль.

Здесь явное изменение первоначального текста. Слово "ковыль" представляет недостаточную рифму к названию Волги - "Итиль". Есть слово "утиль", то есть хлам, вторичное сырьё, которое наверное стояло в первоначальном варианте, а теперь лишь подразумевается по причине точнейшей рифмы. Остаётся только догадаться, кого "упрятали в утиль" Гоги и Магоги. Может быть детей? Сбор утиля и металлолома в те годы мог быть детским занятием. Я имею в виду середину прошлого века.
Да, кстати, "все берлоги" по-видимому находились тоже в самой реке Итиль, коль скоро Рубрук переправлялся, их "минуя", когда через эту Итиль "скакал". Непонятно только, как он мог скакать через такую широкую реку?


Дорога Чингисхана

Он гнал коня от яма к яму,
И жизнь от яма к яму шла
И раскрывала панораму
Земель, обугленных дотла.

Здесь явная опечатка или сознательное искажение. Ям это почтовая станция. Если коня он гнал "от яма к яму", до следующей почтовой станции, то "жизнь" шла не "от яма к яму", а "от ямы к яме". Bо втором стихе "яма" принимает вид женского рода от "яма" в первой строке. Можно только предполагать, кому такое изменение понадобилось. Скорее всего это просто опечатка, за которой последовала невнимательность корректора. Хотя, с другой стороны, казённому оптимизму как-то не соответствует ход жизни "от ямы к яме", однако речь ведь идёт не о наших временах, так что кто его знает...
А выражение "обугленных дотла" требует особого внимания. Говорят: "сгоревшие дотла", а вот "обугленные" - отчетливое новшество.


В глуши восточных территорий,
Где ветер бил в лицо и грудь,
Как первобытный крематорий,
Ещё пылал Чингисов путь.

Дикая "глушь" неприметно противопоставляется цивилизованным "территориям", и это подчеркивается действием ветра: "бил в лицо и грудь". А как это: "бил"? Кажется, что дул. Но нет, стоит "бил". В конце поэмы мы ещё раз встретимся с этими сочетаниями. А здесь образ раздваивается, появляется "первобытный крематорий", внутренне противоречивое выражение: слово "первобытный" по внешности несопоставимо с "крематорием", но так как за ними следует пылающий "Чингисов путь", всё приходит на вид в обыденную рацею. И тут обращаешь внимание на до идиотичности точную рифмовку: грудь - путь и территорий - крематорий. Со одной стороны "лицо и грудь", в которые бьёт ветер, а с другой такие казалось бы инфантильные рифмы. Странно.

Далее необходимо обратить внимание на нижеследующее двустрочие:

Еще раскачивали ели
Останки вывешенных тел.

Мёртвые "тела", трупы повешенных на елях, это уже останки. Однако употребляемые Заболоцким выражения таковы, что в этих "останках" слышатся ещё и "остатки вывешенных тел", и картина приобретает на заднем смысловом плане комичную чудовищность.


Рубрук слезал с коня и часто
Рассматривал издалека,
Как, скрючив пальцы, из-под наста
Торчала мёртвая рука.

"Рассматривал издалека" это что-то новенькое, особенно если "часто". И если занятное такое предстаёт зрелище: "мёртвая рука" торчит, скрючивая пальцы.


Попарно связанные лыком,
Под караулом, там и тут
До сей поры в смятенье диком
Они в Монголию бредут.

Тут, конечно, отразились собственные впечатления поэта о заключении его в лагерь. Мы знаем, что этот лагерь находился еще дальше к востоку, за Монголией, где-то на Амуре. Но чем объяснить, что бредут эти люди в "смятенье диком"? Не тем ли, что взяты под караул они были внезапно и беспочвенно, как и сам Заболоцкий? А выражение "связанные лыком" напоминает слова не лыком шит, относимые к лицам хитрым и опытным. Тех же, кто не таков, легко привести в дикое смятенье. Однако есть в русском языке ещё одно выражение с лыком: лыка не вяжет, и употребляется оно по отношению к ничего уже не соображающим пропойцам. А в тексте так и стоит: "Попарно связанные лыком". Так что можно поразбираться, кого же, собственно, подразумевал поэт.


Движущиеся повозки монголов

Оставим в стороне описание "наброска шестой симфонии чертей", исполняемого монгольским экспедитором на бычьей шкуре при помощи бича, каковой набросок, словно "ржанье лошадей" врывается "в жужжанье втулок и повозок". Рассмотрим лучше следующий чуть далее портрет этого самого монгола:

Сегодня возчик, завтра воин,
А послезавтра божий дух,
Монгол и вправду был достоин
И жить, и пить, и есть за двух.

В начале тут идет ироническая параллель догмату о триединстве: возчик, воин и божий дух. А чуть далее следует уразуметь явное ослабление художественного рисунка по цензурным соображениям. В оригинале стояло, скорее всего: "И жить, и жрать, и срать за двух". С последним глаголом аллитерирует начало следующей строфы:

Сражаться, драться и жениться
На двух, на трёх, на четырёх -
Всю жизнь и воин и возница,
А не лентяй и пустобрёх.

Троичность монгола преобразуется как бы в двоичность (жить, жрать и т.п. за двух), затем размножается до учетверённости (жениться ... на четырёх) и, наконец, возвращается в прежнюю двойственность: "и воин и возница", подкреплённую противопоставлением: "А не лентяй и пустобрёх".
Последующие иронические восхваления поэтому выглядят вполне естественно:

Глядишь - и Русь пощады просит,
Глядишь - и Венгрия горит,
Китай шелка ему подносит,
Париж баллады говорит.

Это монголу - "Париж баллады говорит".

И даже вымершие гунны
Из погребенья своего,
Как закатившиеся луны,
С испугом смотрят на него!

Испуг вымерших гуннов особенно примечателен.
В дополнение к вышеизложенному могу указать, что выражение "божий дух", написанное с маленькой буквы и в неинверсированном порядке, то есть не как Дух Божий,
тоже звучит весьма двусмысленно, состоя в связи с тройственными способностями - "жить, жрать и срать" - этого самого монгола. Впрочем о его божественных свойствах говорится ещё несколько ранее:

И сам он в позе эксцентричной
Сидел в повозке, словно бог.

Боги, даже языческие, в повозках сидят редко, разве вот бог солнца Гелиос, да и он стоит, а не сидит, или великая вселенская мать Рея-Кибела, которая впрочем тоже стоит. А что здесь может значить "в позе эксцентричной"?

Но богом был он в высшем смысле,
В том смысле, видимо, в каком
Скрипач свои выводит мысли
Смычком, попав на ипподром...


Монгольские женщины

Начинается эта глава замечательной фразой:

Здесь у повозок выли волки...

То есть живая природа соприкасалась с повозками самым непосредственным образом. Дальше читаем:

И у бесчисленных станиц
Пасли скуластые монголки
Своих могучих кобылиц.

Станицы - бесчисленные, монголки - скуластые, кобылицы - могучие. При этом монголки скачут "на бешеных кобылах", а монголы, очевидно, на жеребцах. Всё распределено весьма стройно и систематически.

Они из пыли, словно пули,
Летели в стойбище своё
И, став ли боком, на скаку ли,
Метали дротик и копьё.

Здесь, как видим, положение меняется. Описываемая траектория полёта пули отчетливо противостоит здравому смыслу.
Далее рассуждение ведётся уже о других женских обычаях:

Они в простой таскали сумке
Поклажу дамскую свою.

Но средь бесформенных иголок
Здесь можно было отыскать
Искусства древнего осколок
Такой, что моднице под стать.

Прежде всего, "бесформенные иголки". Что это такое? Как они вообще могут существовать - бесформенные иголки? Но дальше - пожалуй, не хуже:

Литые серьги из Дамаска,
Запястья хеттских мастеров,
И то, чем красилась кавказка,
И то, чем славился Ростов.

Откуда могли взяться "запястья хеттских мастеров"? Хетты жили в Передней Азии веков за двадцать до появления монголов. Другое дело - Дамаск. Этот город существует и сейчас. Но отливали ли там в средние века "литые серьги"? И почему серьги - литые? Кто знает. Затем - кавказка. Что это значит: "то, чем красилась кавказка"? В каком смысле "красилась"? Красила себе части лица или гордилась украшениями? И то, и другое. А само слово "кавказка" означает женщину с Кавказа. Подобный мужчина должен называться кавказец, и в этом нет ничего необычного, но слово кавказка всё же какое-то странное. И наконец, "то, чем славился Ростов". А славился Ростов, конечно, не серьгами и не браслетами (у Заболоцкого - "запястьями", что означает, кроме прочего, часть руки хеттского мастера, когда-то изготовившего браслет), но отмычками. Так вот в сумке у кокетливой монгольской женщины мог пребывать набор отмычек. С этим предметом мы ещё столкнёмся.


Чем жил Каракорум

С начала этой главы Николай Алексеевич Заболоцкий недвусмысленно даёт понять одну из важных политических целей своей поэмы. Это изображение Сталина:

В те дни состав народов мира
Был перепутан и измят,
И был ему за командира
Незримый миру азиат.

В следующем четверостишии вновь обнаруживаются черты глумления:

От Танаида до Итили
Коман, хазар и печенег
Таких могил нагородили,
Каких не видел человек.

Танаид это река Дон, Итиль - Волга. Расстояние между ними не так уж велико. А как звучит! "От Танаида до Итили...". Замечательно выражение "могил нагородили". Дело в том, что могилы кочевников, например казахов, которых считают потомками команов, то есть половцев, часто расположены на небольших огороженных участках. Рядом бывает укреплён флажок на длинном пруте. Такие могилы Заболоцкому конечно же приходилось видеть.
Далее, опуская этнографические и иные картины, возвращаемся к политической теме:

Наполнив грузную утробу
И сбросив тяжесть портупей,
Смотрел здесь волком на Европу
Генералиссимус степей.

Отметим "грузную утробу", как еще один знак глумления, и "тяжесть портупей", как удачное противополагающее дополнение. Утробу он наполняет, а портупеи скидывает, причём оба эти предмета обладают качеством тяжести: утроба грузная, портупеи тяжёлые. Воинское звание генералиссимуса в комментариях не нуждается.

Его бесчисленные орды
Сновали, выдвинув полки,
И были к западу простёрты,
Как пятерня его руки.

"Орды" здесь выглядят как дивизии, которые выдвигают вперёд "полки", но при этом "снуют". Что же касается до простёртой к западу пятерни, то у Чингисхана она была протянута скорее к востоку, в Китай, а вот у Сталина уж точно к западу.

Весь мир дышал его гортанью,
И власти подлинный секрет
Он получил по предсказанью
На восемнадцать долгих лет.

На словах "весь мир дышал его гортанью" можно особенно не задерживаться, отметив лишь великолепие этого опять-таки странного образа.

Вернувшись по тексту немного вспять, к описанию Каракорума, можно указать на трудолюбивого "крылатого трубача":

Где перед каменной палатой
Был вылит дуб из серебра
И наверху трубач крылатый
Трубил, работая с утра!

Из описания в книге "Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука" узнаём, что под "крылатым трубачом" Заболоцкий подразумевает ангела, составлявшего часть устройства, в которое входил и предшествующий дуб. Отметим, что этот "дуб из серебра" был вылит "перед каменной палатой". Обратим также внимание на довольно на наш взгляд нелепое сооружение из четырёх тигров, изрыгающих, заметьте, "в бассейн кобылье молоко". Говорится, что они делали это - вопреки природе - "буйно и легко".


Как трудно было разговаривать с монголами

Ещё не клеились беседы,
И с переводчиком пока
Сопровождала их обеды
Игра на гранях языка.

Надо, стало быть, полагать, что за обедами Рубрук обменивался с этим переводчиком какими-то особо тонкими намёками. Это, собственно, должно означать выражение "игра на гранях языка". Хотя ведь эта игра шла на обедах. Может быть дело обстояло немного иначе?

Трепать язык умеет всякий,
Но надо так трепать язык,
Чтоб щи не путать с кулебякой
И с запятыми закавык.

То есть язык здесь не тот, о котором говорилось выше, не тот, на котором говорят, но которым говорят. В этом смысл выражения "трепать язык". Однако смысл стиха тем не исчерпывается: оказывается, "надо так трепать язык", чтобы не путать щи с кулебякой. Язык вдруг приобретает физическую плотность и становится сам чем-то вроде одного из съедобных блюд. Но Заболоцкий на этом не останавливается:

Однако этот переводчик,
Определившись толмачом,
По сути дела был наводчик
С железной фомкой и ключом.

Оказывается, наш "толмач" - а кстати, переводчик ведь это и есть толмач - на самом деле наводчик, то есть вор по профессии. Но почему он "с фомкой и ключом"? Ведь реальный наводчик эти предметы иметь, как будто, не обязан. Да и фомка не нужна, если есть ключ, равно и ключ, когда есть фомка. Вспомним однако, "чем славился Ростов" в главе "Монгольские женщины", припомним обнаруженный тогда набор отмычек:

Своей коллекцией отмычек
Он колдовал и вкривь и вкось
И в силу действия привычек
Плёл то, что под руку пришлось.

Вот вам и "игра на гранях языка".

Прищурив умные гляделки,
Сидели воины в тени,
И, явно не в своей тарелке,
Рубрука слушали они.

Обычно "гляделки" не щурят, а таращат. При этом они не могут быть слишком "умными". Ну и конечно пребывать за обедом "не в своей тарелке", любому неловко.

Несколько далее обращает на себя внимание местный мальчик:

Как прототип башибузука
Любой монгольский мальчуган
Всю казуистику Рубрука,
Смеясь, засовывал в карман.

Греческий термин - "прототип", прообраз, и тюркский головорез - "башибузук" соединяются и производят "монгольского мальчугана". Любопытно, что доводы Рубрука обзываются, как это было принято в советское время, "казуистикой".

Он до последней капли мозга
Был практик, он просил еды...

Заметим, что раньше, до Заболоцкого, употреблялось стандартное выражение "капля крови", а не "капля мозга".

...Хотя, по сути дела, розга
Ему б не сделала беды.

Что правда, то правда. Только вот розга должна была бы cделать своё дело по сути дела.


Рубрук наблюдает небесные светила

Светила сообщают Рубруку богословские истины, относящиеся к его поручению и намерению, например такую:

Твой бог пригоден здесь постольку,
Поскольку может он помочь
Схватить венгерку или польку
И в глушь Сибири уволочь.

Отметим, что "венгерка и полька" это, кроме всего прочего, названия популярных танцев.

Идут небесные Бараны,
Плывут астральные Ковши,
Мелькают реки, горы, страны,
Дворцы, кибитки, шалаши,

Ревёт медведь в своей берлоге,
Кричит стервятница-лиса,
Приходят боги, гибнут боги,
Но вечно светят небеса!

Укажем ещё на ревущего в своей берлоге медведя. Обычно реальный медведь в берлоге спит, а вовсе не ревёт. Но наша поэма, разумеется, не учебник зоологии. Далее, стервятник это название хищной птицы. Почему же Заболоцкий называет лису стервятником женского рода, "стервятницей"? Слово стерва имеет первоначальное значение падаль. А лисицы упомянуты поэтом в начале сочинения именно как промышляющие падалью:

И только волки да лисицы
На диком празднестве своём
Весь день бродили по столице
И тяжелели с каждым днем.

(Глава "Начало путешествия")

Вот поэтому лиса - "стервятница".

Удивительны первые строки нашей главы:

С началом зимнего сезона
В гигантский вытянувшись рост,
Предстал Рубруку с небосклона
Амфитеатр восточных звёзд.

Амфитеатр - полукруглое сооружение - предстаёт, вытянувшись во весь свой "гигантский рост". При этом он состоит из "восточных звёзд", как будто они существенно отличаются от тех, что на западе, на той же широте.
Заболоцкий продолжает:

В садах Прованса и Луары
Едва ли видели когда,
Какие звёздные отары
Вращает в небе Кол-звезда.

Кол-звезда это наша Полярная. Сама она неподвижна. Вокруг неё вращаются все прочие звезды северной части небесной сферы, причём для объективного наблюдателя картина везде одинакова. Однако в поэме всё не так:

Она горит на всю округу,
Как скотоводом вбитый кол,
И водит медленно по кругу
Созвездий пёстрый ореол.

То есть ореол созвездий - сам по себе уже круг - усилиями Кол-звезды медленно несётся по кругу. Вот отсюда и проистекали Рубруку небесные откровения.


Как Рубрук простился с Монголией

Писать о другом сочинителе очень трудно и скучно. Поэт придумывал, а ты что-то бормочешь по поводу его вымыслов. Чем он талантливее, тем писать труднее. Тем не менее я решил порассуждать о поэме Заболоцкого, ибо обратил внимание на какую-то странную глухоту по отношению именно к его этим стихам, к поэме "Рубрук в Монголии". Хотя они изданы миллионным тиражом, но по настоящему обоснованные оценки встретишь едва ли. У меня впечатление, что его стихи потому ускользают от уразумения, что в них нет привычного для нашего интеллигента образа стиха, того самого, который изображает стих или который стих и есть. А раз так, какое может быть понимание. Приходится разжёвывать.
Впервые я познакомился с этой поэмой году в 1959-ом. Она тогда была ещё не издана и ходила по рукам в списках. Однако лишь пару лет назад я вдруг понял, что употребляемое в этой главе выражение: "Живали муллы тут и ламы" можно прочитать и с одним "л" в слове "муллы", то есть как "мулы" и "ламы", два вида копытных. И более того. Слово "живали" легко заменяется на "жевали", что весьма уместно в отношении этих четвероногих.


Срывалось дело минорита,
И вскоре выяснил Рубрук,
Что мало толку от визита,
Коль дело валится из рук.

Очевидны трудности выяснения этого сложного обстоятельства. На все аргументы хан отвечает Рубруку:

... Ведь вы, Писанье получив,
Не обошлись без зуботычин
И не сплотились в коллектив.

Вы рады бить друг друга в морды,
Кресты имея на груди...

Мы встретились снова с "лицом и грудью" из главы "Дорога Чингисхана". Здесь, однако, бьют только "в морды", а грудь освящена крестом у обоих противников. "Выходит" - продолжает хан -

... ваша писанина
Не та, чтоб выгоду извлечь!

Христианское Священное Писание, упоминаемое в одном из предшествующих четверостиший, обозвано здесь "писаниной", в рифму с "дисциплиной". А сказано так потому, что выяснена его полная неэффективность: на груди кресты, а морды бьют. Ведь в начале "лицо и грудь" совокупно противостояли бьющему в них ветру, а здесь они сами ополчаются друг против друга. Крест против морды. Следует решение:

Тут дали страннику кумысу
И, по законам этих мест,
Безотлагательную визу
Сфабриковали на отъезд.

Примерно за год до того, как поэма была написана, Заболоцкому самому сфабриковали визу для поездки в Италию. Так что с этим процессом он был хорошо знаком, я имею в виду процесс фабрикации виз в тоталитарных государствах. Где же и когда происходит действие? В 13-ом веке или в 20-ом? В Монголии или в Москве? - И здесь и там.

Тут даже диспуты бывали,

- со сдержанным удивлением отмечает поэт, -

И хан, присутствуя на них,
Любил смотреть, как те канальи
Кумыс хлестали за двоих.

Вот это настоящая картина местных нравов. Особенно метко названы участники дискуссии: "канальи". Пишут, будто Заболоцкий однажды заметил, что об эффективности социализма в отношении организации экономики он сказать ничего не может, но касательно поэзии убеждён, что влияние у него скверное. "Канальи" служат к этим словам иллюстрацией. Они свидетельствуют о том, что дурное влияние этого общественного строя, по мнению Заболоцкого, поэзией не ограничивалось.


Монаха здесь, по крайней мере,
Могли позвать на арбитраж,
Но музыкант ему у двери
Уже играл прощальный марш.

На арбитраж монаха могли позвать в двух смыслах: пригласить как арбитра в дискуссии между канальями и (в нынешнем значении) призвать для некоего туманного "арбитража", юридического действия, относящегося к его присутствию в Монголии. Как и в других случаях, следует учитывать оба эти значения.


Он в ящик бил четырехструнный,
Он пел и вглядывался в даль,
Где серп прорезывался лунный,
Литой, как выгнутая сталь.

Обратите внимание на этот серп - "литой, как выгнутая сталь". Оба качества в реальном смысле вовсе друг из друга не вытекают. И конечно струнный музыкальный инструмент, называемый "ящиком", употребляется здесь как ударный.

Таковы мои незамысловатые наблюдения. Они не претендуют ни на полноту, ни на особенную глубину. Цель моя была лишь дать понять читателю, критику и педагогу, что поэма "Рубрук в Монголии" заслуживает внимания и тщательного изучения. Читать же эту статью я посоветовал бы имея рядом текст поэмы.