|
Анри Волохонский
МОНГОЛИЯ И ДАЛЕЕ
(отрывок из романа)
Следующие ниже стихи написаны на основе монгольской летописи "Золотая пуговица", а также дневниковых записей путешественников Козлова, Потанина и, в особенности, Гомбожаба Цэбековича Цыбикова.
Необходимые пояснения:
Чилгарь - под его присмотром жена Темучина (будущего Чингисхана) была в плену у соседнего с монголами народа меркитов.
Онг хан - монгольское произношение китайского титула Ван хан, "князь-хан", который был присвоен кереитскому
Тугрыл хакану. Этот правитель был христианин несторианского толка. В Европе его называли пресвитером Иоанном или попом Иваном.
Джамуха - знатный монгол, побратим, а позднее соперник и противник Темучина. Свою песенку он спел, когда вознамерился вступить с ним в ссору.
У белых бунчуков была принесена клятва верности Чингисхану, избранному правителем монголов.
Хан Елбег (поэма "Месть") - правил с 1394-го по 1401-й г.
Цонкава - ламаистский реформатор. Жил с 1357-го по 1419 г. Его имя означает "Луковый".
Богиня Тара ("Белое царство") - с ее живыми воплощениями познакомился путешественник Потанин в начале 20-го века во время поездки в Монголию. Жамцарано Ц. - монголист и фольклорист. Жил с 1881-го по 1940-й год.
Цыбиков Г. (1873 - 1930) - автор книги "Буддист-паломник у святынь Тибета", содержащей описание его путешествия в Лхасу.
ВОПЛЬ ЧИЛГАРЯ
Ax, горе мне!
Горе мне черному ворону
Кожу гнилую клевал бы себе и клевал
Нет, захотелось ему
Пеликанши с гусятиной пробовать...
Горе мне бедному
Черноголовому бледному
Подлому мерзкому дерзкому
Дерзко куда
Похотливые руки протягивал?
О Темучинова ты
Бертучин ты!
Ах, горе мне!
Между гор
Скроюсь во щель во тенистую в темную
Жизнь схороню мою вшивую
Мысль схороню мою глупую плоскую
Шею мою немытую
Всё схороню...
Ах, горе мне!
Горе мне, сарычу бесполезному вредному
С крыс да с пеструшек блевал бы себе и блевал
Нет, надобно нам
Лебедиц с журавлятиной склевывать пробовать
Досыта переваривать
Да туда же отрыгивать
Горе мне!
Спрыгнуть скрыться бы мне
Мелкому мокрому утлому хитрому
Чилгарю обезьянообразному
Вырыть бы яму поглубже мне безобразному
Зарыться бы скрыться в ней мне нежеланному
С гнусной похотью скверному драному
О Бертучин!
Темучинова ты, Бертучин ты!
Ах, горе мне!
Спрячусь в воде и нигде
В грязной луже, в холодном болоте
В мороз подо льдом
Скрою глупую голову
Пошлую и плешивую
Может быть жизнь мою вшивую
Так сохраню
РЕЧИ ОНГ ХАНА
Говорил Онг хан кереитский:
Кереитский мы народ христианский
Вы, монгольский, вы народ шаманский
А уйгуры-то народ манихейский -
Говорил так Онг Ван хан кереитский
Говорил Тугрыл хакан Темучину.
Говорил Онг Ван хан кереитский:
Был твоему отцу я назван братом
Называйся ты моим сыном
Черной ночью будь ты бурым волком
Ясным утром будь ты черный ворон
А когда восстанут грязные повстанцы
Цвет лица твоего останься как и прежде
Цвет его всегда все тот же будет,
Даже если враг лицо покажет
Никогда в лице ты не меняйся
И зовись моим природным сыном
Я же буду отцом тебе назван.
Говорил Онг хакан кереитский:
Пусть шепнет змей зубастый
А мы не услышим
Прошипит змей клыкастый
А мы не поверим
Что пройдет нам сквозь зубы
То услышим
Что сами скажем
Тому и поверим.
Говорил Онг хакан хан кереитский:
Шел я брел я по стране найманов
Пробирался по земле кара-китаев
Чернопегих драных коз пять штук доил
Да хромого верблюда подкалывал
Кровь сосал и опять подкалывал
Всё при плохоньком коне с вороным хвостом
Да с дырой во лбу с черной челкою
Оттого-то я ослабел теперь.
Говорят у меня печень смрадная
Пара почек моченые кислые
Говорят у меня сердце дряблое
Да к тому же трухлявые легкие.
Я за это всем им в морду плевал
Всем этим братьям моим меньшим
И рабам повелел им в морду плевать
И плевали, да плевали они
Все теперь мои братья оплеванные.
Говорил Онг хан хакан кереитский:
Змей у которого много голов
Хуже змея у которого много хвостов
Голова хвосты уведет в дыру
А того переедет телега
Так будь мне сыном, о Темучин
И старого помни заветы отца.
Говорил Онг хан кереитский:
Долгие дожди мешают пиру
Из канавы не начать облавы
Бегает лисица, от капкана
Сон спокойный отгоняют духи.
Говорил все это Онг
Ван хан кереитский
Называемый попом Иваном.
ПЕСЕНКА ДЖАМУХИ
Давай-ка спешимся у гор
У гор любой гляди в упор
Бери топор гори костер
Не так ли, брат, не так ли?
Давай с коней у рек долой
На берегу бери любой
С собой еды кусок большой
Не так ли, брат, не сяк ли?
КЛЯТВА
У БЕЛЫХ БУНЧУКОВ
Победим и тебе отдадим.
Всё тебе, главный хан
Ты хакан-океан
Если выйдешь облавою с нами
Мы сайгачьи стада
Словно стадо скота
Сгоним в круг, чтоб касались рогами
Победим и тебе отдадим,
А поедешь облавой лесами
Мы натянем порты
И маральи гурты
В круг сведём, чтобы терлись бедрами
Победим и тебе отдадим.
Если с нами ты выйдешь верхами
Табуны лошадей
Из широких степей
Сгоним в место одно
Чтоб кипело оно
Так чтоб переплетались ногами -
Победим и тебе отдадим.
Если выйдешь охотою с нами
Стаи хищных зверей
И мохнатых зверей
Станут стаей одной
На поляне лесной
И завоют седыми волками -
Победим и тебе отдадим,
А когда выйдешь воином с нами
Мы красивых девиц
Переловим как птиц
Всех поймаем стальными силками
Всех - мечами, стальными клинками
Всех тебе отдадим
Всех тебе, Чингисхан
О хакан-океан!
Чингисхан, всё - тебе
Мы - охрана тебе
Оборона тебе,
А изменим тебе -
Одинокими брось
На земле без владыки, без хана
На земле на пустой без хакана
ТАТАРСКАЯ РОДНЯ
Гонят монголы по степи татар
По всей степи монголы бьют татар
Алчи-татар цаган-татар
Дутагит-татар арухай-татар
Гонят монголы по степи татар
По гребням холмов по подножьям гор,
Рубят кто выше оси колеса
А кто ниже - расти не расти - ниже тот
Гонят монголы по степи татар
Окружают и хватают всех подряд
Один лишь муж убежал молодой
Юный скрылся один только ханский зять
Хватают монголы ханскую дочь
Ведут к Темучину деву Исуген
- Что ты, Темучин - говорит Исуген -
Старшая сестра моя лучше меня!
И нежней пеня и скромней меня
И узкие глаза ее ярче горят
Вели искать ее, о Темучин
Старшую вели найти Исуй-сестру!
Прикажи искать по всей степи
Ведь гонят монголы по степи татар
Ищи ее в стели, ищи в лесу
На место на мое усади сестру!
Ищут ее по всей степи
Ищут Исуй по всем лесам
Ищут по рекам и по ручьям
Ищут Исуй, наконец нашли
Вот она, вот она, вот и она
Ну право же право хороша хороша
Прямо огонь в ее узких глазах -
И тут же к Темучину прямо ведут
- Здравствуй Исуй, здравствуй Исуй!
Сядь где нагрела сестра Исуген
Место ее будет место твое
Ты старшая, тоже станешь хатунь!
Сидит перед юртой и пьет Темучин
Справа жена Исуй-хатун
Слева жена Исуген-хатунь
Кругом монголы ходят и пьют
Со всей силы монголы били татар
А теперь они только ходят и пьют...
Перед юртой хатуни - Исуген и Исуй
А между них Темучин Чингисхан
Тяжко вдруг вздохнула Исуй
Тяжко вдруг вздохнула она
Услышал грустный вздох Чингисхан
И призадумался Темучин:
Ах отчего же тягостный вздох?
Ох до чего же унылое ох
Ух почему же унылое ух
Слышится мне изо рта у Исуй?
Строй Чурчидай! Строй Хуилдар!
Строй уругутов и мангутов в строй!
Строй свою силу, силач Богурчи!
А кто вне строя так тот не свой!
Строит уругутов богатырь Чурчидай
Строит мангутов дорогой Хуилдар
В строй встали силы силача Богурчи
Вне строя один лишь воин нестроевой
- Кто ты и как ты к нам-то попал?
Откуда ты здесь и зачем ты тут?
Били ведь монголы голых татар
А ты ведь выше оси колеса...
- Да, били монголы, били татар
Рубили нам головы выше осей
За Исуй-женой я пришел сюда
А сам я татарский ханский зять.
МЕСТЬ
Ну и морозная выдалась зима
Коченея падали отары овец
Замерзали копыта у ног табунов
Только иней рос по стенам юрт
Холодный голод царил в степи
Вышел на облаву старый хан Елбег.
Он идет и видит: кровь на снегу.
Где бы - говорит - такую найти
Чтоб снега она белей была,
И снегов белей и крови красней -
Такой вопрос задает Елбег.
Отвечает ему Хухай Таю:
- Знаю, то сноха твоя бегичи Улзейту
Всех краснее и белее та твоя сноха
Твоего же сына юная жена.
- Как бы это глазом на нее взглянуть
Дело было бы окинуть оком окатить -
Как смолистый факел запылал Елбег
Сыну велел свернуть хребет
А красивую вдову его возвел в хатунь.
Просит простокваши Хухай Таю
У хатуни новой, у Улзейту.
- Ты ли это, умный Хухай Таю?
Заходи, заходи, мимо не ходи...
Как ты там ловко всё хоть не малюй
Как ты там алым белое не мажь
Бегичи была я, а теперь хатунь
Выпей водки, умный Хухай Таю!
Он водку пьет, а она всё ему:
Как ты это, как ты там, да как ты там так -
Скоро Таю уже глух в чурбан
Спит Таю храпит на постели пьян.
Харю себе в кровь Улзейту разодрала
Звать стала хана, к себе в юрту звать,
А Таю взвивается, хватает лук
Гневно Елбег-хан подымает меч.
Таю хану кисть прострелил руки
Ну а хан с него с живого кожу содрал
Бросил кожу с жиром Улзейту
Лижет Улзейту жир Хухай Таю.
Лижет она жир и глотает кровь
Скверную, свекрину, ханскую
Заедает кровь со снегом жирным льдом -
Хатунь ныне, в прошлом бегичи Улзейту:
Хорошо, говорит, хорошо и жир хорош
Хороша-хороша и кровь хороша
Славно отомстила всем хорошо
А там будь что будет - не всё ли равно?
РОЖДЕСТВО ЦОНКАВЫ
Близ Тибета человек Ломбомок
Жил и был он весьма небогат:
Одна жена у него Синьцатю
Да сельской живности пара голов
То есть две головы скота
Так и жил человек Ломбомок
Со своею женой Синьцатю.
Они свой скот пасли всегда
А потомства не послано им
Просто нету у них детей -
И постились они и молились они
Но нету сына и дочери нет
Так они и пасли свой скот
Только зачем раз нет детей?
Воды к колодцу пошла набрать
Синьцатю напоить свой скот
Попить дать лошади и коню
Она склонилась набрать к дыре
Колодца свой скот напоить воды
И глядя в колодец с большой высоты
Увидела трубу большой дыры.
А там в блестящем зеркале вод
Смотрит - кто-то на нее глядит
Но не понять кто это там
Только глядят на нее, глядят
Странным взором из черных влаг
Глаза огромные в зеркале вод
И странное чувство ощутила она.
Чуждым чувством охвачена вся
Ознобом рук и холодом ног
Она покачнулась тело тряся
Она пошатнулась держа живот
Огонь в груди а в сердце лед
На сердце холод а в теле мед -
Знает Синьцатю что зачала.
Знать она знает, а время идет
И в должное время - время не ждет Крепкий мальчик родился седой
Мальчик с длинной седой бородой
Это и был тот самый Цонкава
Из дикого лука Цонкава Цонкава
Это Цонкава и был молодой.
БЕЛОЕ ЦАРСТВО
У великой у богини Тары
Воплощений пара или два:
Белая Долкара
И зеленая Долма
Называть должны их так татары
Обитатели Тибета и монголы
И в углах пустопорожней тары
Их болван пустая голова
Под неверные глаголы
Все по вкусу выбирала
Все готовое с холма
Босы сиры наги голы
Девушки - богини вечные
Вечно пляшущие
Ходом поперечные.
Вот глядят они на запад боком к северу
Карим оком косо рассеченным
Двое пара две как их все семеро
Говорят глаголят ртом запечатленным
Запечатанным
И косо запеченным:
Видишь там Императрица
Ярко белая сидит
Машет крыльями как птица
Мажет медом медведица
Будто пташенька скрипит:
Орел Орлов
Зубов зубьев и зубов,
Да словно скрипучая птица
Попахивает пухом Императрица
Взмахивает
Размахивает
Рот распахивает
Да еще попыхивает
Благодетельница благотворительница
Многоподательница мироправительница
Северная снежная таежная
Снеговая лесная вселенская
В белом шелку
Вся во мраморе на мелку.
Девушки бегут как мыши с бантом
Всё от Тары от богини от великой
Заморочкой оторочкой с мелким кантом
Чередою лебедою повиликой
Прикрывая крысий бег красивой пагодой
Изуродуя весь рот прокислой ягодой.
Прибегают Девы на запад
Смотрят, а Императрис скончалась.
С этих-то самых пор...
ПИСЬМО
Ц. Жамцарано Г.Цыбикову отправленное весной 1927-го года
Дорогой Гомбожаб Цэбекович!
О хилине гуресу хочу Вас спросить
И спешу установить, узнать и определить
Всё что Вы по этому поводу думаете.
Слышал я будто этот зверь -
Животное доисторическое
Иль тварь мифическая
Словом, достоверно фантастическое созданье легендарное
С длинным рогом перед носом
Средь ушей и между глаз,
С мягкой шишкою на роге том,
С прыткими беспалыми копытами будто у осла притом
Как у степной дикой лошади.
Не знаю о нем более ничего хорошего.
Одиноко пасется он, бывает, в лесу
Этот интересующий меня хилинь гуресу,
А как далеко я с собой унесу
Свой вопрос
Зависит конечно от ожидаемой Вашей любезности
Носорог же сей носит рогом все признаки высшей полезности.
В нетерпении жду подробного ответа Вашего
Умолкаю чтоб более не спрашивать.
Неизменно остаюсь
Цыбен Жамцарано.
Написано в полночь чтоб отослать утром рано.
Передайте пожалуйста привет уважаемой
Вашей Жанне Гомбожабовне
И подруге ее Лягве Бухаевне.
Ваш Ц.Ж.
|