Юлия Кисина
ЭПИЗОДЕК¹

Старик мастерски и почти зверски сжимал огромную сигару кольцом синеватых губ, и глаза у него над сигарой блестели, как натертые ваксой носки ботинок. Носки ботинок глядели на меня любопытствующе внимательно. Из-под зонтика. Несмотря на противодымное действие дождя, струился удушающий запах табачных листьев.

- Я провожу вас до вашего отеля, - сказал старик, - у меня есть время, мне нечего делать. Лондон я знаю как собственный карман.

- Большое спасибо, но.....

- Никаких но, говорю вам, у меня есть время, мне нечего делать.

Он был немного навеселе, и горькая улыбка скользила в его глазах. Вокруг проходили многочисленные зонтики. Дождь барабанил по ним ускоренной партитурой. Старик дымился. Мне очень хотелось поскорее добраться до отеля, но он, вероятно, нарочно водил меня кругами. Дома были красиво освещены снизу и изнутри и повторялись, как и люди, сновавшие из подъездов туда-сюда.

- Прекрасный вечер, - пробормотал мой проводник, - несмотря на дождь. Теплая зима.

- Если вы скажете мне точнее, как пройти к отелю, я не стану вас задерживать.

- Ну что вы, вы нисколечко меня не задерживаете. У меня еще никогда в жизни не было такой кучи времени. Вы в Лондоне уже бывали, вероятно.

- Лет сто назад.

Старик недоверчиво ухмыльнулся.

- Сто назад?

- Примерно.

Это было бестактно с моей стороны, потому что ему было вероятно лет около ста.

- Мне впервые некуда спешить, представьте себе. У вас такое бывало?

- Вероятно.

- У вас был неуверенный голос, - сказал он и остановился, чтобы многозначительно заглянуть мне в глаза.

Я знала, что отель где-то поблизости.

- Еще сто домов и мы у цели - сказал он, торжествуя, и решительно тронулся с места.

У меня болели ноги.

- На прошлой неделе я бегал по городу как сумасшедший, а теперь я могу идти размеренно - сказал он, - хотите, я открою вам секрет, почему?

Честно говоря, меня нисколько это не интересовало.

- Не хочу вас обижать, но вам этого конечно не понять. А может, вам и вовсе не интересно, но сейчас я впервые иду с похорон своей жены, которой больше нет и никогда не будет, поэтому у меня куча времени! - завершил он торжественно и предложил мне свой локоть и зонтик.

Говорил он, не вынимая сигары изо рта, точнее, он издавал звуки вокруг сигары.

Я просунула руку ему под локоть, и мы пошли, как пара.

- И никакой виртуальной реальности нет, потому что нет жизни после смерти! - продолжал старик.

Он был, конечно, навеселе.

- Где вы были?

- В Ковент Гарден.

- Очень хорошо.

- Так вот, я живу в этом городе уже почти девяносто лет, и моя дочь - единственный ребенок в семье - уже старушка! Детей у нее нет, а если бы и были, то и они были бы стариками!

Он говорил бодро, оптимистично, довольно быстро, несмотря на возраст и табачное затруднение.

- А где вы были до того как вы пошли в Ковент Гарден ?

- Я была в Сохо, ходила по магазинам.

- Очень хорошо. Так вот, если вы думаете, что сигары вредят здоровью, вы правы. А сигара выглядит элегантно!

Старик шел невероятно для его возраста быстро. По-видимому, он был очень возбужден и почти не замечал луж, поэтому и мне приходилось то и дело тонуть.

- Вы думаете, меня облегчила смерть моей жены? Да и нет. Но я скоро умру и должен все-таки относиться разумно к таким вещам. Все-таки до конца разумным быть невозможно. Я знаю, что когда я умру, я зашиплю и выключусь как телевизор, но телевизор можно включить опять, а меня - нет.

Мы уже почти остановились перед моим отелем, и теперь я поднялась на несколько ступенек. Конечно, надо было бы предложить ему зайти с ним в паб и поговорить о смерти, но, к сожалению, я очень устала и к тому же все было ясно. Неясно было лишь то, как с ним теперь расстаться. Уговаривать его в том, что он бессмертен, не имело смысла или говорить о том, что я тоже скоро буду на том свете, было бы некорректно, все-таки я была лет на миллион его младше. Я взяла его за руку и, сжав губы и наморщив лоб, покачала головой и посмотрела ему в глаза с очень большим человеческим сочувствием.

- Чего же вам пожелать? - спросила я, сдавливая голос.

- Вы еще спрашиваете! - вскричал старик, в первый раз вынимая изо рта сигару. Теперь он стоял передо мной особенно торжественно и почти сиял. Зонтик опустился вниз, собирая дождь, а тот дождь, который не попадал в зонтик, ударялся о старческую голову и стекал по ней струйками.

- Счастья, пожелайте мне конечно счастья! - сказал он, выдержав паузу.

Я почти что подскочила на месте от такого поворота и от его британского остроумия.

- Я желаю вам счастья - сказала я с на всякий случай тяжелым вздохом и, одним поворотом избавившись от старика, прошла еще несколько ступеней. Поворачиваться или нет? - подумала я. Тысяча мыслей одновременно вертелись в моей голове. Это были мысли об алкоголизме, бестактности, усталости, Великобритании, молодости и старости. Между ними протискивались локтями мысли об одиночестве, смерти, трагедии и парадоксальности восприятия. И сразу же во время этих мыслей, я на всякий случай повернулась и "горько" ему улыбнулась, чтобы ему показалось, что на земле есть еще один человек, вполне ему сочувствующий, малознакомый конечно, но тем лучше.

Старик стоял на ступенях, качал головой и продолжал курить.

- Я вам тоже желаю счастья, большого счастья - закричал он мне на прощанье и вытер со лба дождь бумажным платком, который немедленно промок.

Теперь я уже стремительно поднималась наверх и, вырвав у портье ключ, захлопнулась в своей комнате и включила телевизор с мультфильмом "Анджела Анаконда"

- Ну и сволочь, ну и сволочь! - шипела я на старика - испортил мне, гад, все настроение, дрянь такая! Теперь я не смогу уснуть всю ночь, буду его жалеть! - Я боролась со своей жалостью и одновременно со своим чудовищным цинизмом. Наконец, устав от борьбы на два фронта, я уснула.

- И правильно сделали, что уснули, - сказал старик. - Сон - это часть смерти во время жизни, а жизнь, как нам Кальдерон сказал - это есть сон. И Вольтер сказал то же самое и многие еще другие!

Утром я проснулась, продолжая жалеть старика.

1 Правописание правильно