Кеннет Грант
ИЗ КНИГИ "ПРОТИВ СВЕТА"

Мы пронеслись в металлической клетке сквозь янтарное пламя, окружавшее Внешних. Мы прорвались в разорванный круг Аврид, подле которого дремал Син-Син-Ва за лакированным чайным подносом. Мы миновали полуразвалившуюся пристань, где азиатского вида шлюха разгуливала под уличным фонарем. Вверх и вверх, сквозь Город Пирамид, темный от ночи, просочившейся в склеп, где ведьма вызывала Детей Изиды, и где Те, что поклоняются жуткому лику Лунной Лягушки, скакали в покрытом зеленым налетом резервуаре. Крокодил, недвижный в вечном сне, лежал, мечтая о потоке жуков, который изойдет из влагалища Изиды, предвещая день, когда землю заполнят пауки. Песня Черного Орла отдавалась эхом в наших ушах, все ближе, все громче, она билась о внутренние стены, царапалась о внешние.

Пока мы летели, слабые звуки далекой флейты выплыли из Туннелей Сета и улеглись полевым туманом в волосах дяди Фина. Мы вновь увидели одиннадцать башен, их подножья скрыты в бездонных безднах. На мгновение возник мальчик из "Брундиша", пробежал украдкой по мозаичному полу, превратившемуся в пляж, исчерченный длинными тенями, словно на картине Дали. Тени потянулись в море, где девочка с водорослями в волосах указывала на моего дядю Генри, остро вычерченного расщелинами скалы. Затем, внезапно, мы врезались в воду, дядя Фин завертелся, наше опрокинутое судно забилось о мол, от которого тянулась скользкая лестница: подле нее стояли ялики, освещенные блестящими казарками. Мы поднялись по ступеням. Они вели в черную шахту, ее пустота перезванивалась нашим смехом; наконец мы выбрались на поверхность и увидели звезды над Ченсери-лейн, погруженной во тьму. Жуткий смрад мертвых костей и разлагающейся плоти гигантской амфибии поднимался из трещины в мостовой, скрывавшей вход в бездонную пропасть. Я попрощался с дядей Фином и вошел в солнечные владения Огюста Буше.

Помощник антиквара стоял на пороге, руки простерты в дружеском приветствии. Он пригласил меня в свой кабинет, маленький отсек без окон, и достал с полки над столом том, похожий на гроссбух. Когда он открыл его, я понял, что это совсем другая книга... но нет, это не был знакомый мне гримуар. Я взглянул на помощника, заметил легкую улыбку, чуть тронувшую его губы. Он словно любовался позабытым фетишем. Дядя Фин говорил мне, что самые сильные наслаждения прошлого можно воскресить, просто перечитав книгу, восхищавшую тебя в детстве. Эти услады были неведомы мне, но их тени зашевелились, когда я увидел гримуар. Пальцы помощника перебирали заплесневевшие страницы, от них отлетело еле заметное облачко пыли. Оно пахло странно, словно склеп в Кандлстоне. Пальцы задержались на странице с символами, воскрешающими очертания далеких галактик. Остин Спейр изобразил архитектуру космических измерений на рисунке, который я обнаружил на чердаке, а волшебник Кроули оставил в одном из своих сочинений смутные намеки на звуковые системы, которые можно использовать как ключи к иным мирам. Один из членов Ложи Новой Изиды, знаток науки о звуках, помогал мне, объясняя вибрации в терминах странной музыки. Этими ключами мы потом открывали врата в Туннели Сета. Буквы гримуара напоминали эти ключи, но я был глубоко потрясен, осознав, что некоторые фразы были написаны моим собственным почерком - в книге, пролежавшей здесь на Ченсери-лейн намного дольше, чем я прожил на свете как Кеннет Грант!

Помощник антиквара перевернул страницу. Она треснула - так трещало пламя, охватившее Аврид. Мне предстояло новое потрясение: набросок в серых тонах, портрет существа с раскосыми глазами и огромным черепом взирал на меня из книги. Художник решил подчеркнуть расплывчатостью очертаний головы ненормальную интенсивность работы ума. В нижнем левом углу страницы стояли два символа, я узнал язык сензар, буквы "ла" и "ма". Я взглянул на лицо человека, державшего гримуар. Улыбка еще порхала на его губах. Он сообщил мне, что Кроули рисовал портрет с натуры.

- Возможно, вы его узнали? - спросил помощник антиквара. - Кажется, Кроули рано постарел! В сорок лет уже видел Серых Человечков.

Слабый смешок сопровождал улыбку. Я не сразу понял злой смысл его слов. С ослаблением сексуальной силы часто обостряется магическое зрение. Возможно, остаток угасающей энергии, аккумулированный с возрастом, порождает шаровидную сверкающую субстанцию, в которой отражаются странные очертания Внешнего мира. Можно предположить, что этот распад накопился в Кроули благодаря прежним излишествам: в таком случае, энергия обрела радиоактивную силу, способную стирать стены между измерениями.

Раздумывая над этим, я чувствовал, как постепенно меняется мое чувство пространства и возникает сильное ощущение присутствия Алхимика. Это, без сомнения, происходило от бессознательной идентификации внеземных пришельцев с одним из персонажей Лавкрафта, Джозефом Кервеном, чья фамилия совпадала с фамилией Алхимика, которого знали мы с Кроули. Я пришел к заключению, что Джозеф Кервен, чье тело было сокращено доктором Мартином Уиллетом до "тонкого покрова из нежной серо-голубой пыли", вернулся, чтобы поселиться в теле своего однофамильца из будущего. Такое переселение происходит, когда произносишь Слова Силы. Лавкрафт описал невероятно долгую жизнь Джозефа Кервена в "Истории Чарльза Декстера Уорда", и его, возможно, не удивило бы воскрешение, осуществленное с помощью дяди Финьяса. Я же был удивлен, хотя это многое объясняло. Третье пришествие Джозефа Кервена облегчило общение Кроули с Айвассом в старости и мое общение с Внешними, когда я работал в Ложе Новой Изиды. И Кланда, и Маргарет Лизинг играли важную роль в ритуалах Ложи, и в портрете Кланды работы Остина Спейра я обнаружил полную формулу переноса тел в другие измерения. Это были почти осязаемые струи серого астрального газа, похожие на те, что материализовала ведьма в пылающих водах своего котла. Эти чувствительные тени легко переходят из одного временного потока в другой. Например, я ясно ощущал зловоние призрачных Деяний ведьмы, перед моим мирским взором предстали смутные очертания Теней, всюду ее сопровождавших. Их предводителем был Лама, которого видел Кроули и чей портрет нарисовал во время магического сеанса в Нью-Йорке примерно в 1915 году. Он даже прервал сеанс, чтобы сделать набросок существа.

Доктор Блэк был убежден, что после этого видения Серые Человечки сделались наваждением для Кроули, исказив его магические силы. Другие же считали, что разрыв Круга во время сеанса сам по себе привел к появлению узкоглазого уродца с огромной безухой головой и крошечным пушистым тельцем. Говорили, что Лама был "тульпой", магической проекцией Айвасса, запрограммированной посетить Кроули - месть, которую он сам породил, исказив Формулу Сета. Ни один человек не разгадал до конца роль Ламы в кроулеанской головоломке, пока Маргарет Лизинг не расшифровала руны в гримуаре, который веками хранил клан Грантов. Гримуар много раз исчезал, но теперь появился вновь. Я знал, что он хранит секрет Айвасса, Аврид, Ламы, скрывает ключи к лиловой зоне Внешних. Но нужно расшифровать еще множество страниц, прежде чем станет ясной моя роль в головоломке.

Эти наблюдения были записаны для узкого круга Посвященных, и я не могу вдаваться в детали. И так уже любопытные глаза открыли некоторые второстепенные тайны, а лживые языки распустили невежественные и вздорные слухи. К счастью, пустозвоны испытывают ужас, когда чувствуют, что им грозит опасность провалиться в бездонную пропасть. Кто рискнет разгадать тайну Зверя, Криксквора, Паучьей Амфибии? Их посланцы испускают лучи искусственной Звезды. Один из них жестоко обошелся с Маргарет Лизинг, но просветил ее. Кто решиться бросить вызов рептилии-прислужнице Сета или жукоообразному уроду, что появляется из влагалища Ню Изиды? Кто может разгадать тайну Круглой Луны? Или секрет Желтого Существа? Я не могу прямо говорить об ужасной странности, связанной с Vinum Sabbati, украденном Желтым Существом, посетившим дядю Фина. Или о подлинной природе и значении обрывка бессмысленного стишка, который дядя бормотал хриплым горловым шепотом, столь непохожим на его обычный резкий фальцет:

Желтая желтая желтая жаба
Круглая луна в собачьем пруду...

Маргарет Лизинг сказала мне, что это связано с Ню Изиды, светилом, которое в древности отождествляли со звездой-собакой Сириусом и жабой Оссадагова, упомянутой в гримуаре. Страшно думать о лунной жабе, ведь она связана с воспоминаниями о Желтом Существе и том месте, откуда он появился, а также с одним верховным ламой из Ленга, который, как писал Лавкрафт, носит желтую маску, едва скрывающую нечеловеческие черты лица.

Помощник антиквара прервал мои раздумья:

- Вы обязательно должны посмотреть на эти замечательные... портреты.

Последнему слову предшествовала долгая пауза, за ней последовал смешок, который он пытался заглушить, поднеся к лицу слабую влажную руку. Книга была раскрыта. Левую и правую страницу окаймляли серии миниатюрных портретов, по одиннадцать на каждой стороне, смотрящих друг на друга. Между ними расходились подсобные символы и знаки с краткими пояснениями по-итальянски. Я понял, почему книга казалась чуждой, но знакомой: передо мной был Il Grimorio Grantiano, по слухам принадлежавший флорентийской семье. Был ли этот экземпляр копией или же Буше удалось выторговать драгоценный раритет, я не знал. И помощник антиквара ничего не стал объяснять.

- Смотрите внимательней, - вот и все, что он сказал. Я повиновался, и тут произошла удивительная вещь. В мановение ока я перенесся в зону лилового тумана, символы и знаки поплыли и растянулись вокруг меня, словно стальной орнамент. Перемещение было столь быстрым, что у меня закружилась голова. Затем волнение утихло, очертания замерли, и я обнаружил, что стою перед огромными стальными воротами. На медальонах в центре каждой из двух створок я узнал копию одного из портретов, запечатленных на полях гримуара. Но на этот раз лица были изображены в профиль и смотрели в противоположные стороны. Морды неведомых существ формировали ручки урны, лишенной крышки. Из ее глубин поднимались языки серого пламени. От них и образовался туман, столь жаркий, что меня охватил ужас. Помощник антиквара дунул на страницу, пламя угасло. Я взглянул на него в изумлении. Я начинал понимать, что за его неприметной внешностью таились сильнейшие магические силы. Возможно, он стал моим новым связующим звеном с Теми, кто послал его. Его очертания отступили, отдалились, стерлись.

Я слышал клацанье металла о металл, звучную пустоту, протяжную, точно звук гонга. Она превращалась в тонкую заунывную мелодию напева дяди Фина. Я вспомнил слова, которые он говорил мне давным-давно и которые, казалось, повторял сейчас:

- В оккультизме не существует закона, по которому тот, кто готов к инициации, приближается к определенной двери. Ты и есть эта дверь. Но дверь не может открыться сама по себе, так что многие минуют ее, не замечая. Это случилось и с тобой - давным-давно. Порой она широко открыта, но тех, кто может перешагнуть порог, что-то удерживает. Другие, те, кто еще не готов, делают шаг, падают в пропасть, и дверь захлопывается за ними.

Перешагнув порог, я увидел дядю Фина, сидящего за рабочим столом. Перед ним на сукне стола лежали три карты Таро, ветхие и на вид очень древние: столь древние, что я не сразу узнал "Колесницу", "Башню" и "Луну". На голове Возничего, там, где привычно видеть краба, громоздилось странное насекомое, полупаук-полужук. Радужный панцирь и челюсти светились в сумраке кабинета. "Башня", в свою очередь, напоминала одну из тех, что я недавно видел в Туннелях Сета, скрытых под тем местом, где я сейчас находился. "Луна" на самом деле была рисунком Кроули, изображавшим Пропасть с двойными пилонами, между которыми сползал на землю жук. Между башнями Кроули изобразил и китайского мудреца, сидящего в позе лотоса. Желтизной и китайской хрупкостью черт он очень походил на самого Кроули, каким тот был в последние годы жизни. Жук испускал алый жар и, казалось, пульсировал в гармонии с насекомым, вцепившимся в голову Возничего. Я услышал голос дяди Фина, объясняющего мне, что послание Башен исходит от расы еще не воплощенных существ, расы, которую символизировало насекомое, невиданное на земле. Это существо спускается из космоса в океан человеческого бессознательного. Я понял также, что Кроули, Мудрец, был мостом, перекинутым над водами космоса. Карты указывали на такую возможность. И еще одна тайна: в сумме числа, обозначенные картами: 7, 16, 18 давали 41. Дядя Фин напомнил мне о заклинании из сорока одной буквы в "Некрономиконе", заклинании, отворявшем Дверь "безумному арабу" Альхазриду: "Ph'nglui mglw'nath Cthulhu R'lyeh wgah'nagl fhtagn!". Сорок один это число DBLH, "Дьявола, Двойственного", оно происходит от корня DBL с нумерологическим соответствием 36. Изучая слово "Криксквор" с помощью каббалы, я узнал, что последовательность чисел 1-36 дает в итоге 666, число Зверя из Бездны, с которым отождествлял себя Кроули. Пока эти мысли проносились в моем сознании, я догадался, что "Луна" воплощает формулу, которую однажды использовал доктор Блэк, чтобы продлить свою жизнь. Это было еще до того, как он обнаружил подлинный эликсир бессмертия. И я сам оказался на этом рисунке. Его пальцы чертили в воздухе 7-16-18, выписывая их, словно выбирая указательным пальцем: 7 1 8. Семь-восемнадцать было моим собственным "магическим" числом в иерархии, которую он постепенно открывал мне. Вытесненная шестерка и двойная единица (61) символизировали DAHNA или Лиловую Зону. Он дал мне копию сочинения Кроули, в котором перечислялась серия каббалистических соответствий. Число 41 было обозначено как "йони в виде вампирической силы". Я подумал о Маргарет Лизинг, и от огромной тени Аврид в кабинете внезапно стемнело. На лице дяди Фина возникла странная кривая улыбка, но он ничего не сказал.

Я подумал, что возможно, Зверь был тем самым паукообразным существом на голове Возничего или поднимающимся из Бездны жуком, сжимающим мистическое яйцо, изображенное Кроули на аркане "Луна". Дядя Фин со значением указал на водную пропасть, из которой поднималось насекомое. Я мгновенно понял, что должен искать в туннелях, лежащих в основе путей, подсказанных арканами. Но прежде чем я смог сформулировать свои мысли, дядя Фин извлек яркий предмет, тонкую четырехгранную пирамидку из сверкающего прозрачного материала. Она стояла на позолоченной металлической основе, украшенной виноградными усиками. Пирамидка была дюймов шесть в высоту. Я вопросительно взглянул на дядю Фина.

- Это, возможно, один из самых сильных магических жезлов на свете, - ответил он на мой незаданный вопрос. Я взял предмет в руки и тщательно разглядел. Я заметил, что он напоминает хрустальные люстры и роскошные поместья - вроде "Мальв"!

Он взглянул одобрительно:

- В какой-то момент своей долгой истории она действительно висела на люстре. Последним человеком, использовавшим ее по назначению, был Аллан Беннет. Она служила наконечником его магического жезла.

Аллан Беннет был гуру Кроули, описавшего в своей "Исповеди" парализующий эффект жезла на насмешника, усомнившегося в его силе. Но происхождение жезла не упоминалось.

- Потому что Кроули не знал, - пробормотал дядя Фин, снова прочитав мои мысли. - Важно, что этот наконечник притягивает глобус Аврид. Она-то сможет рассказать тебе о его происхождении!

Я ощутил волну беспокойства, но ее тут же сменило изумление. Оказывается, магазин Буше находился в нескольких ярдах от квартиры на Ченсери-лейн, где жил Кроули, и где они с Алланом Беннетом занимались в начале века Церемониальной Магией!

Я внимательно посмотрел на пирамидку. Она испускала радужные лучи, пока дядя Фин медленно вычерчивал ею пятиконечную звезду для заклинания. Мне страстно захотелось прервать церемонию, но было поздно. Он установил пирамидку между арканов Таро, разложенных треугольником на сукне стола. Последовала пронзительная тишина. Затем раздался смех дяди Фина, он достиг крещендо и растворился в разделившей нас пропасти.

В те дни на Ченсери-лейн Кроули выдавал себя за графа Владимира Свареффа. Сейчас я видел его перед собой. Он стоял в дорогом, но богемном костюме и смотрел как Беннет выводит на полу пентаграмму - подобную той, что только что начертил доктор Блэк. Вдалеке, словно сквозь вуаль, я различил сверкающую пирамидку. Через равные промежутки времени она испускала пучки разноцветного света, похожие на просвечивающие пузырьки. Они сыпались и оседали в форме звезды, сияющей всеми цветами радуги. Темное, похожее на гроб облако поплыло по комнате. Оно быстро поднялось и открыло то, что поначалу казалось мне лишь тенью на ковре. Но, когда стало светлее, я разглядел большой шкаф с открытой дверцей. Внутри, свисая с потолка, качался человеческий скелет, с него текла слизь. Череп был оплетен отвратительной зеленой грибницей. Поросль напоминала щупальца Криксквора, вцепившиеся в волосы Маргарет Лизинг. Ноги трупа вращались над алтарем, водруженным на ступни стоящего на руках негра. Кроули закрыл дверь шкафа, и видение исчезло. Этот случай произошел в его квартире на Ченсери-лейн, той самой, где он однажды вечером увидел на лестнице кошмарного черного кота. Поднявшись, Кроули обнаружил, что "храм" в беспорядке, алтарь осквернен, а полчища полуматериализовавшихся демонических форм захватили квартиру. Много лет спустя он описал этот случай в "Исповеди", назвав его самым пугающим, ужасным опытом в своей жизни. Но после "вмешательства в Гётию", как выражался Беннет, чего еще можно было ожидать?

Когда видение померкло, я заметил, что на полу возле перевернутого алтаря страницами вниз лежит раскрытая книга. Я сразу узнал гримуар: незваного гостя спугнули прежде, чем ему достался главный приз!

Дядя Финьяс, вновь оказавшись передо мной, протянул мне руку:

- Пока ты здесь, - он широко улыбнулся, - позволь, я покажу тебе три туннеля, лежащих под Лунной Башней, откуда тянет сети паукообразное существо.

Мне стало страшно. Три стража могли быть друзьями дяди Фина, но я вовсе не готов был повстречаться с тем, что сидит на корточках, а я был уверен, что он один из них. В тот момент меня куда больше занимал гримуар, лежавший на том же месте, куда он упал с алтаря Кроули. И я был поражен полным безразличием к нему дяди Фина.

Он взглянул на меня сперва печально, затем хитро. Я заподозрил какой-то подвох. Хочет ли он отвлечь мое внимание такой детской уловкой? Тень беспокойства омрачила его черты. Я почувствовал что-то вроде облегчения, заслышав приближающиеся к нам шаги в вестибюле. Легкая походка сопровождалась шаркающим звуком, словно по паркету тащили что-то тяжелое. Шум затих за дверью. Я ожидал, что она откроется, и приготовился к встрече, наверняка неприятной. Но ничего не произошло. Раздавалось только назойливое тиканье разукрашенных дедушкиных часов, которые я только сейчас заметил в затененном углу нашей комнаты. Маятник астматически сопел в старинном каркасе, звук был такой, словно человеческие кости методично соединяли друг с другом, собирая полный скелет, скрытый в похожем на гроб ящике. Заглянув внутрь, я увидел копию содержимого шкафа, в котором Кроули замуровал ритуальную жертву. Готовилась ли еще одна? Задержалось ли время на целый век? Мое беспокойство утихло только потому, что дядя Фин тоже неважно себя чувствовал: это было очевидно. Было неловко, что я стал причиной его беспокойства, внезапно мне страстно захотелось защитить его. Мускулы его лица оплыли, посылая сигнал тревоги, глаза потускнели, стали почти безжизненными.

Мы ждали, затаив дыхание от волнения. Дверь отворилась. На пороге стоял Огюст Буше. Казалось, он столь же удивлен, как и мы. Удивлен и смущен. Ступив вперед, я шире открыл дверь, приглашая нашего посетителя войти. Дядя Фин был заметно потрясен. Мне это напомнило случай, когда Обри Сен-Клер увидел, что контуры доктора Блэка растворяются у него на глазах, и тут же очутился в болотном логове крокодила. Возможно, теперь доктор решил вернуться домой. Теперь я понял, почему дядю так занимала книга Штёрмлина "Этиология болот". Понятно, отчего человек с такими интересами, как дядя Фин, отыскал родственную душу в исследователе, который провел большую часть жизни в районах, населенных крокодилами.

Дяде Фину столь неожиданно стало плохо, что я не успел заметить, что творится на пороге, хотя и был смутно уверен, что в комнату так никто и не входил. Улыбающийся двойник мсье Буше исчез, но остался его багаж: мешок с костями! Дядя Фин пришел в себя в ту минуту, когда я обнаружил, что кроется в мешке. Он так решительно стал вытаскивать кости, что я, наблюдая, какое нездоровое восхищение они у него вызывают, не сразу заметил, что на месте, где был первый мешок, теперь стоит второй. Мою находку сопровождало гулкое эхо знакомого звука шаркающих шагов, сообщивших о присутствии призрачного посетителя. Дядя Фин снова забеспокоился и приказал мне закрыть и запереть дверь. В то же время он прикоснулся к моей руке, не отрывая глаз от второго мешка. Застыв на месте и повинуясь его инструкциям, я мог только наблюдать, как разворачивается его жуткий кошмар.

Я был абсолютно убежден, что ко всему этому причастен Кроули, что где-то в глубине, ниже Великой Пирамиды в тени гор Моккатам гигантская грибница расползается под древним городом Эль-Фостат, тянется из болот дельты Нила. Протискиваясь вверх в поисках дневного света, щупальца и кости вздымаются, пробивая землю, расшвыривая песок, чтобы появиться в разгаре дня на Ченсери-лейн - в тот самый момент, когда молодой человек выходит из заведения Огюста Буше и поворачивает на улицу Хай-Холборн.

И тут с немыслимым грохотом перед нами разверзлась мостовая. Дядя Фин заглянул в трещину.

- Ты знаешь, что будет дальше, - произнес он устало, - когда мы вернемся, кости будут отплясывать веселую джигу в квартире Алистера... или лучше сказать - в квартире графа Свареффа?

Перевод Д. Волчека