Александр Ильянен
Дорога в У.

Восхищение. Интерьер, пейзаж и две фигуры. С того раза все видится мне непристойное предложение. Диван, прихожая, оголенная спина, пальцы на ней, у копчика. У самого конца спины. Перечитывание Достоевского. В гостях у Ларисы. В ее комнате во дворе на Невском. Женщина, говорящая о себе так: у меня растут тестикулы, я Распутин. Антон на диване, я на стуле, Елена на полу, в трансе. Сцена: я иду за печеньем, чаем, роль слуги, сцена из фильма Слуга с Д.Богартом. Слова Вадима об Антоне. Что это за монстр был с Вами? Он танцевал, изображая тибетских чудовищ, демонов страсти. Пришла дочь Серафима, медсестра из гнезда кукушки. Поздний звонок доктору, договорились встретиться в субботу, пойти к экстрасенсу. После сеанса мы вышли во двор, где небо и деревья. Свежий воздух. Восторг. Хотелось прыгать. Шли по Невскому к Гостиному двору. Дикие волосы на ветру, светлые, крашеные. В прошлом она жена мафии. Болезнь мнимая и настоящая. Шли трое по Невскому бай-найт. Переход. Мастер перформансов. Девушка, вечно жена. Миф с голосом и волосами. Непристойное предложение, делириум последних дней. Ксения Блаженная, вчерашний день, церковь в честь иконы Владимирской Божьей матери, та икона. В кафе Борей встретил Митю словно миф. Выставка Ольги Калягиной, художницы. Митя написал на листке свои новые стихи. Его красные брюки, легкое доказательство безумия, состояние, в котором он всегда. Красные штаны с дырками. Митин манифест о перманентном безумии. Девушка за стойкой по имени Лена. Вышел из кафе после митиных признаний. Он персонаж. Мой бывший. Школа новой тени продолжает быть. Персонаж, гуляющий сам по себе. Мой герой.

Апокалипсис последних дней. Первые дни. Двор, выход из дворницкой от Ларисы, после сеанса. На стульях, полу и кушетке. Буддистский новый год, красная свеча. Праздник в доме дружбы, реализация мечты. Маниловская мечта, осуществленная в виде названия. Каза дон Кихота тут же. На Фонтанке двадцать один. Вчера редкое солнце. Свет в городе. Мимо театра. Моя слабость, мое падение, поток света. Я не спал с м. Боже мой, какой Египет, тьма и мрак признания. Александрия на этих берегах. Скажу Оле, что Вы хотите спать со мной. Чернота египетской ночи, город святого П., гранит метро. Невозможность ночи, маниловский мост, беседка. Его черные волосы, больная голова, грация артиста, губы. Умершая любовница из поэзии. Понять непристойность предложения, ночь, потом теплый свет. Лампадка у старых икон. Какой книжный ужас, спать со мной в одной кровати? Спать словно плыть. Что то сочинять. Поэзия.

***

Дно вчерашнего дня, лекция, прогулка. Румянцевский скверик с орлом. Французский профессор читает лекцию о прагматизме, аутизме, правах человека. Исследователи вдоль и поперек. Тотальное экспериментирование. Переводчик и лектор, смесь слов, путаница понятий, последовательный перевод. Мои иллюзии, мои о Боже. Прогулка после сортира университета по воздуху, над Невой, в огнях. Агорофория после лабиринтов университета. Александрийская колонна, столп, кони над площадью. Проблема человека как птицы, большой, маленькой. Грудь, дыхание, крылья. Плавники, конечности, все в движении, адаптация к земным, неземным условиям. Скафандр, мастерство женских рук. Спускаемся в глубины, поднимаемся. Самый низ человеческого, самый верх. Ничто не чуждое для человека, птицы, рыбы, цветка, бабочки, камня. Орущий рот, поющий. Гибель, рождение в крике, потом сон младенца. Отдых от забот. Возрождение из пепла, после потопа и огня. А пока. После вокзала, лабиринта улиц, лиц, спуск к экстрасенсу, постановка оперы Мастер и Маргарита. Теория и практика борьбы за выживание. Биологический процесс, Африка, пыль да туман, Азия, другие континенты и острова. Писатели гор. Восхождение на пик. Ледники, Альпы, Гималаи. Лучше гор только горы. Вокзал, линии стальные, паутина проводов, слух и зрение, слова. Хабермас. Пропасти земли, корабли, пророки. Стихотворение о больших морских птицах, которые следуют за кораблями в бурях. Страницы Сибири, ежедневная жизнь, массовое сознание, сумерки, музыка, снег, жестокость романса. Туалет в университете, неожиданно свежий воздух потом, после слов и понятий. Нева вся белая как траур. Сибирь целительства, Европа, ж. Мон кю, сказала бы Зази. Метро. Суеверные приметы, Пушкин, снег, чувства души. Сеанс у Ларисы-целительницы.

Свиньи, собаки, игра в бисер. Glassperlenspiel. Страхи, сомнения, орнамент на ткани. Точка безумия, совесть, тотальный эксперимент. Красные маки художницы, её любовник, черный обелиск, Триумфальная арка, тени в раю, Drei kameraden, Zeit zu leben zeit zu sterben, взгляд из окна, Arc de triomphe, метро, театр с француженкой Мирей, Schatten in paradis, der Schwarze Obelisk, Nacht in Lissabon, Im West nichts Neues.

Армия, соломинка спасения, кружка для подаяния, буддистский идеал, пение, зал для лекций. Корабль. Ни танцую, ни пою. Ни тэ ни пэ. Брежу, маршрут, рыхлый снег, небо, лед. Не б. а гуляю. Лебуркин с девушкой у У. Спрашиваю: это Ева, твоя дочь? Ответ, не дочь, Наташа. Обида в голосе. Пригласил Ларису читать стихи двадцать седьмого февраля. Щебет февральских птиц. Манифест безумия. Отказ от ума, дар, снег. Москва церквей, колоколов, изобретение истории, этики, антропологии. Манифест, вышитый руками, музей Севера в бывшей церкви на Марата, баня, концертный зал, контр-реформация. Волны, крепость заднего ума. Лестница барокко, витая в небо. Б. не велит отказываться. Бастион, цитадель, Сент-Экзюпери на самолете, море, гибель военного летчика. Снег, десятое февраля, новый стиль. Башня ума, фильм Параджанова, океан сердца. Ветер, музыка, закрытые глаза.

***

Апокалипсис дней, дно, университет французского профессора, вечерний свет за окном, вечер словно откровение, прогулка. Картины на Неве, компьютер голов, коллективный разум, провода, борьба с произволом чувств. Поле битвы городской житель. Эмоции, аффекты осаждают, настоящий Измаил. Продолжение крестьянина без паспорта другими средствами, тетрадь Гойи, уголь, карандаш. Белый снег. Зажигают огни как в кинопоэзии. Интерпретация цифр, птиц, фактов. Автобус номер (?). Письмо от Хосе с предложением переводить русскую поэзию, в т.ч. современную. Далай-лама. Апокалипсис состояний, человек в стихии, на пересечении стихий. Стихийные состояния. Укрытия, убежища, жилища. Теория и практика защиты. Роман по фильму. Первые и последние числа. Печати тайны. Снег кружится над университетом. Второй день со дня смерти поэта, даты. Воскрешение на третий день. Переписывание заново, уроки чистого письма. Тетради записей. Невский двор, у Ларисы-целительницы, под сводами: буфет, рога лося, шкура. Доктор в кресле, рядом кот, Антон, Елена, пироги, египетская девушка, дочь целительницы. Настоящий фильм. Полуподвал имени северного Ветра. Лица, столы. Чай с п. Человек по имени Арсен, другой молодой без имени. Столик в углу как в русской чайной.

Внушение, аутосуггестия. Фильм-балет, старый театр, видеопоэзия. Теория и практика нового романа. Нет границ бумаги, куда плыть? Китайские переводы, танцы, опера о слезном даре. Серафима, дочь целительницы, говорит о необходимости сменить имидж, купить галстук, брюки, может быть, за пятнадцать тысяч, новый свитер. Научиться смотреть по-новому, не прятать и не щурить глаза. Она взяла в руки расческу и причесывала меня. Та девушка с крашеными волосами Ночь нежна тоже причесывала меня. Коты, углы, диваны. Закоулки человека, двором до двери целительницы.

Ветер, половое влечение, аппетит. Мой ученик, недоразумение, как можно спать со мной, как можно пить, читать? Аполлинер, сортир университета, коридор, монгольская кафедра, изображение золотых Б. Служение муз, суета, опять воспоминание об арке, погибшем солдате. Его имя. Где вокзал?

Язык, который крутится: кинолента. Буддистский колокольчик, чтобы отгонять дурные мысли. Стальные рельсы уносят вдаль, приближают Воздушные пути. Боязнь боя, болезнь. Цыгане, Арзамас. Между двух снегов. Непристойное предложение. Вадим. Его сон, волосы, стена плеча.

***

Священная болезнь, мученики, день святого В. Все влюбленные. Отрицание, сомнение. Дух, богатство, раздаривание бедным. Пиджак (фрак, сюртук, смокинг), подаренный мне Серафимой. Вечер в каморке под сводами у целительницы. Бордосская тетрадь художника. Здесь родина, одежда, путешествие по городу. Мнимые ученицы, мое падение на самое дно. Самое, завиток, вычурность, очевидное приукрашение, для понта. Просто дно. Как будто есть самое. Как будто нет. Спуск в скафандре. Кроме черного фрака, белые носки. Фрак как точка опоры в тотальном эксперименте. Аутизм, консенсус, и. И или или. Вопрос. Прагматизм романтиков, их сценарий. И не танцую, и не пою, а что? Спускаюсь в скафандре, поднимаюсь. Лицо в иллюминаторе. Вода, воздух, в стихиях спуск и подъем. Как в армии. Под землю, под воду, в огонь. Романтизм гор. Синее, нежное. Где начало, где конец? Теоретическая риторика. Практика с Фаустом, малиновой книжкой. Цветущее дерево. Долг перед Альпами, эдельвейсами, железными дорогами, полями Франции, перелетом по воздуху как по волнам, ковёр-самолет. Там где был дух в бутылке цветок. Афористичность бутылок грустна. Они как птицы-метафоры. Воображение бутылки пустой из романса. Моя бутылка выброшена на помойку. Купленная в аэропорту, выпитая, выброшена. Воскрешенная в третий день по п. А цветок? Мистический цветок духа.

Аутотренинг, аутизм, аура. Случай и верность, точность. Сны. Умалчивание о главном, стремление к этой башне молчания. Исихазм. А пока не получается, пишется кустом. Горящее, говорящее. Воздух, падение для тренировок, полет. Ныряние в струи. В воздушных потоках. Создание тканей из шелка, из воздуха, воды. Девушки и пение. Ловкость их пальцев, ступней ног. Игра в бисер. Анимизм, тотемы, третье лицо как в индейской грамматике. Гнездо кукушки. Путь в Удельную, версия письма, дорога. Где тот бывший суворовец. Тот летний. Маленькая гейша, лестницы, закат над крышами.

Продолжение другими средствами. Имя, губы, волосы. Голое тело как правда. Предпосылка к истине, одна из ступеней. Точнее. Чистота и нежность. За ней может быть грубость, или раздражительность, от голода, нелюбви. Цветы угасли, погребены под снегом. Китайский траур зимы. Слезы императора. Сухие ветки, камыши городских пустырей. Немыслимая неизъяснимая красота в воображении того, что может быть в созерцании оставленного. Слезы из ваших глаз, ваше величество, пение соловья. Драгоценность камней, самоцветов. Магия слез. Отказ от мнимых богатств. Теория и практика. Опять о цветущем дереве весной, не нашей, дальней. Но все же нашей. Цветущее для всех. Трепет притворный и настоящий. Свое-чужое, один шаг, нейтральная полоса. Выход с француженкой Мирей на св. воздух после душного и наполненного дыханием людей как шар перед полетом. Воля случая, роза ветров. Падение в снег. Наивное, цветочки ожидания. Его мятеж после долгого терпения, дух устал бороться, нет, томиться без борьбы. Душный театр. Болтаться без воздуха. А он мятежный хочет. Теория и практика желаний. Множественное и единственное число. Уровень ожидания. Расчеты, то что клубится внутри тебя как в огромном кино. Шар, готовый для жилья. Впусти кого нибудь как самого себя. Вчерашнее кино, музыка к нему Олега Каравайчука. Поздновато её привели? Нет, как всегда в самое время.

***

Как в Дублине можно встретить Лебуркина, учителя русского языка и литературы, или Колю-куколку, Колю с Миллионной. Коля меня встретил у кафе на Конюшенной, у входа, где я замечтался, глядя кому-то вслед. Он спросил меня, почему не захожу, где пропадаю. Я ответил, что был в Финляндии. Этого оправдания было достаточно. Он сказал, что идет за порошком, что у него живет сейчас мальчик. Красивый, но больной. (Как раньше девушки, молодые, чахоточные с румянцем). У него сифилис. Я сказал, что зайду посмотреть. Минут через тридцать-сорок договорились встретиться у Коли на Миллионной. Пока зайду в мое кафе рядом с аркой, проходной двор на Мойку. Кафе что таверна в порту. Бандиты, бомжи, порядочно одетые дамы, влюбленные. Уютное кафе. Нет, впрочем, ни бандитов, ни бомжей, ни дам, а народ литературы, а точнее русского киноромана, в поиске консенсуса. Продолжение тотального эксперимента, письмо и съемка. Шел я после лекции французского профессора, в нежный час сумерек. У Коли на Миллионной был еще Ваня-шофер, родом из прибалтийской или какой-то там дальней деревни, которому пообещали место шофера при строительной части, там и комнату. Будет возить солдат в баню. Проснулся румяный черноволосый эфеб с телом гимнаста, в колиной рубашке. Манон Леско была юна и больна. Он работает в голубой Устрице, кафе-голубятне, гардеробщиком. Его там все хватают, сказал Коля. Родом из Выборга. В коридоре Коля показал направление в кожную больницу на Восстания. Диагноз по-латински: луис. Коля переводит на русский. Ваня что то комментирует. Андрюша просыпается. Подают чай, едят кашу. Угощают меня, я вежливо отказываюсь, сыт, только что из кафе, не хочу смешивать чай-кофе, еду домой. Книги на столе. Воспоминания Щепкиной-Куперник. Марлен Дитрих. Ю. Мисима. Confession d' un masque. Книга на немецком не понятно о чем. Голос Шульженко о Гаване, голубке. Андрюша говорит, что не отдается. Коля его хочет. А. не согласен. Он похож на итальянского парня из кино. Юный гардеробщик. Яма Куприна. Армия любви. Слова профессора о судьбе, которая не судьба.

Судьба юного гардеробщика, старомодная болезнь, американская (испанская), французская. Судьба или путешествие болезни как плода, картофеля на корабле. Картофельные бунты. Родина болезни. История. Знакомства с новыми русскими, он их в иномарках. Эвфемизм. Открытый текст. Легенда о детдоме. Номер четырнадцать. (Неверие и оставление надежд. Стихи Верлена о надежде. Читал вчера, когда вернулся с Миллионной). Шел по Марсову полю, по аллее в сторону Гостинки. Ночь и свобода: французский лозунг. Чего-то не хватает, может быть братства. Б.-равенства. Всюду шаманизм. В тех или других формах. Особенно в других. Обучение полетам в любую погоду, железные предметы, свечи, танцы, мех, кожа, св. болезнь с припадками в разной стадии. Лечение болезнью.

Провалы в черноту, полеты над бездной, огни. Гардероб в Устрице, подавание одежд, обещание быть увезенным в Москву, знакомство с известным режиссером. Жалобы, дикие песни, Россия, Санкт Петербург, гардероб. Бессознательное, сны офицера-переводчика. Страшный мир. Девушка из сумасшедшего дома, медсестра Серафима, дочь арапа и русской. Вадим, уроки французского с ним.

***

В гостях у Лены-художницы. Красные маки. В дальней комнате лежит больной хозяин, неделю назад умерла жена, он вернулся на прежнюю квартиру, Лена снимает в ней мастерскую. Рядом с ним художница М.Бошару. В большой комнате дети, Дин и Клим. Мы с Сережей пришли с мороза. Ждем Лену на кухне. Вышел и хозяин, морской офицер в прошлом и настоящем, в халате, исхудавший, не спавший и не евший. Говорим об Африке, французах, русских офицерах.

Проводил Сережу до п. Остался. Золотая пыль. Exercices de style. Сегодня вечером день рождения Глюкли. После университета пойду посмотреть. Дележ Сережи. Он как Польша. Французский язык и мы. Француженка Мирей. Сад камней, башни, рвы. Поэзия прогулок и разговоров. Лишние слова. Выражение "без лишних слов". Слова, истории. Названия. Жак Превер. Перо, топор, воздух. Другие стихии. Поэт и офицер, г. Пушкин, казарма гусарского полка, морское училище. Прошлое настоящее. Лежу и слушаю звон. Белые колготки. В туалете рядом с зеркалом вырезка из журнала, пока сушил руки, прочитал о женском б. смерти, о снайперах, бывших биатлонистках из Курляндии, Лифляндии, Эстляндии. Стреляли в наших в Чечне. Пароксизм страсти.

Поздно вечером возвращались с Сережей домой улицей Достоевского. Церковь, метро. Читали Есенина. Стояли на остановке. Ели и спали. Перед сном не читали Идиота.

Мои волосы, исправленные Леной на портрете. Фрак. Потеря кошелька на Театральной п. Потеря ключа на седьмой Линии по дороге в У. Возвращался и искал. Глаза скользили по льду. Французский профессор говорил о греках, императиве творчества. Совершенство. Деление греков на свободных и остальных. Слова, сказанные Мариной Б. о Блоке. Её желание поехать в Африку, жить, работать. Разукрашивать ткани, создавать интерьеры. Муж-инженер, сестра в правительстве. Название кино. Болезнь от наших снегов, как в Африке сонная, со светобоязнью, как у актрис. Словно плот или корабль, плывет крыша. Едет. Стремится в струях. Сумасшедший корабль. Рембо. Ожидание Вадима, путешествие на летящей крыше. Сон-явь детства, на восьмой советской, плывут дома в окне. Засыпаю.

Песня о цирке, кино. Клоуны Феллини. Шапито метро. Светлые поезда. Маяковка, Гостинка. Названия родные, как в Москве. Пречистенка, Остоженка, Якиманка.

Васильевский остров. Страна снегов и переулков, идем к университету. Первый завтрак, легкий, с другом. Услуживаю (прислуживаю) как гейша в доме свиданий. Даю денег. Разве гейши дают деньги? Гейши могут давать и брать. Такой неписаный закон. Чтение у Ларисы из дневников Чайковского, обратная сторона музыки. Хозяйки как фон Мекк не оказалось дома, чтобы согреться, лег под одеяло, сняв только бабочку, сломав при этом черную металлическую штучку, был слегка раздосадован от собственной неловкости и с таким чувством продолжал читать. Мое утешение (Вася Сапельников). Милый Вася. Дал (сумма марок). Снова: дал столько-то денег. Человеческий писатель. Человечный. Гроссбух, эти дневники. Переводчик сна. Две-три случайных фразы про театр. Тоска русских девушек по Москве, если бы ее не было, то стоило бы выдумать, эту тоску.

***

Рок, фатальность, влечение ко сну. У Димы вечеринка, посвященная дню влюбленных. За круглым столом, как в Декамероне во время чумы. Покупка бабочки в Гостином д., черной, корейской (страна Утренней прохлады) к моему черному фраку. Истратил деньги ученицы, пятнадцать тысяч за урок с девушкой Машей. Добавил своих, половину. С бабочкой в кармане поехал в метро. Остановка Технологический и., димина квартира. Шел мимо цветов, купил шоколад для Вали. Она не приехала. Зато приехало много гостей. Неизвестные девушки, молодой человек с девушкой, оказалось потом с молодой ж., его женой, с трубкой, тот, что рассказывал про английский публичный дом в Сохо. Дым. Лебуркин стал рассказывать свои истории. Оля. Про юношу из тайги, охотника по имени Рысев. Намерение ехать жить с ним в тайгу. Знакомство в санатории на острове Кунашир, куда приехала с дедушкой-полковником на отдых-лечение. Она ученица выпускного класса. Их шалаш, наколка на плече солдата. Дедушка, узнав об этой истории, увез ее. Плыли по морю, она проплакала трое суток на полке.

Лебуркин, студент пединститута в Тирасполе, наглый, молодой, несколько копеек в кармане. Поездка в автобусе с девушкой-румынкой. Потом Дора Шварцман показывает как в фильме свои секреты. Потом московская женщина на жесткой постели, кричит ночью, он скидывает её на пол. Потом другая. Темные аллеи. Потом крыша, пожарники, его снимают при помощи лестницы.

Рассказ о художнике, который прыгает на девушку, заподозренную в измене, она погибает. Падение от ревности. Любовь заставляет падать, залезать на крышу. Приходиться вызывать пожарных, чтобы снимали с крыши. Кошки, голуби, город внизу. Человек с черным револьвером в парадной.

Сахарница летит в висок. Ножи и вилки на кухонном столе. Икона в прихожей. Римский офицер на коне.

Вадим помогает мне завязать бабочку. Его пальцы, моя шея, зеркало. Мой рассказ об Ане. Театральная площадь, набережная Мойки у Новой Голландии, рядом с домом Ларисы, недалеко от места гибели старца. Я встретил Аню на вокзале после репетиций. Истории в троллейбусе. Белые ночи. Ест мороженое. Невозможно рассказать все эпизоды. Фильм Б.

Приходит Глюкля, знакомая незнакомая девушка с другом юности мятежной, скульптором с бородкой. Две девушки слушали мой рассказ до конца, т.е. до того самого места, когда не стало хватать сил рассказывать. Мой сбивчивый и путаный рассказ. Когда я сам уже начал видеть картины и понимать. У Ани день рождения. Это завтра. Пока Лебуркин ходит и мешает рассказывать. Он уволился из школы и будет жить на содержании любимой жены. Как в Африке.

Глаза Вадима, его волосы, девушка рядом с ним, незнакомка, волонтерка, белые колготки, женский б. смерти. Верность чеченской пули. Девушка из Кандимэна, уборщица-официантка. Стихотворение М.Ю.Л. о гяуре. Память детства. Где кровь чеченская текла. Оля, утонченность гейш, руки нежные, чуть влажные от воздуха или воды. Фея в прихожей мне говорит о дуэли. Дуализм дуэли. Чехов, Куприн, Лермонтов. Девушек так и тянет вверх и вниз. Закон девушек. Ради строчки, мелодии д. готова на все. Спросить у Вадима, что, по его мнению, главное. Что он имел в виду, говоря о главном.

***

Персонаж, его траектории. Героиня. Идиот и Настасья Ф. Вчерашнее кино, а как сегодняшнее, кинороман пар экс. После дня св. Валентина, дня влюбленных с надувными шарами. Собор, его отражение в витрине цветов, ларьки с розами и орхидеями, как будто идешь мимо к музею из метро. Визит к гран-даме О.С., пожарная часть театра на месте Семеновского плаца, смерть Достоевского, воскресенье. Чудо на Семеновском п. Театр юного зрителя. Памятник Грибоедову, дипломату и человеку, п. Переписывание И ф. под другим названием. Коридор театра, золотой слон из Крошки Цахеса, бутафория театра. Греческий город (церковь вся в цветах, купола и небо), Содом и Гоморра, небесные бури, огонь, вода, земля будто кинороман. Небесная вода, целый океан воздуха, все стихии смешались. Цветы земли. Музей Достоевского, темный зал, дети, подростки, я, иностранцы, я. Мы. Защитная реакция школьниц и школьников, смех. Третий ряд, первое место, с краю, как у Художника последнего дня П. Переписывание Содома и Гоморры, вернее путешествия из Содома в Г. Памяти философа Соловьева. Чтение книги, подаренной Ратмиром в Махачкале. Открытие философа в воздухе.

Месть индейцев Америки, кровь просит мщения. Пощада. Кинороман о последнем выстреле из пощады, из любви, дикой жалости. Встреча с Леной-писательницей в бироновых конюшнях, Мойка двенадцать, в зале с люстрой, на последней квартире. Как в Греции. Прогулка до и после. Потоп и мы. Мы и потоп. После музея киноромана пошел пообедать в Зеленый крест в честь дня рождения донны Анны. Пицца Филлини, чай из ромашки, веселые высокие стульчики, музыка, киномузей жизни. Официантки, посетители, посетительницы. Имена на передниках барышень-прислужниц: Оля, Катя. Их жюли. С телефонами и свисающими ногами, неслышными голосами, будто они рыбы или цветы, птицы. Вася и Коля.

Перед тем, как поехать на Театральную площадь отмечаю анин день рождения в кафе на Владимирском. Путь к Ларисе, преступление и наказание, послесловие к венскому доктору, его кушетки. Фильмы Пазолини, дневники Николая второго, Михаила К. Дорога в У. Мечта быть режиссером. Сон девушки. С. революция. Равноправие коров. Ум, честь и совесть. Как на той фотографии. Своды комнаты на Невском, подаренный фрак, черная бабочка. Иду на Театральную. Путь с англичанками и чичероне, внук Достоевского, правнук. Пересечение пути. Чужие персонажи словно свои собственные. Одна семья. Каторга, благая Весть.

Потеря темно-синего кошелька страсти. Отдых по пути домой.

***

Письмо в праздник Встречи, двадцать первое. Но не п., а пятница. И февраль. До праздника армии остается несколько дней. А там и день Икс. День Иф. День Аи. Золотое как небо. Воздух пьяный как.

Ежедневность жизни. Молитва Отче наш. Пропуски, полеты, спуски. Злоба дня. Скафандр, сшитый невидимыми руками, невидимый, из легчайших и крепчайших материалов. Я оставляю тебе это небо, эти облака. Щедрость полная. Ритор, умирающий по дороге после пира у мецената. Петроний, п. Сатирикона. Петроний-Феллини. Речь. Добывание слов, картин, Третья сигнальная. Спуск и подъем в стихиях. Перевод. Эврика. Рот человека, крик на берегу моря. Его внутренние органы и внешние одно. Воспоминание о том дне, вернее вечере дня рождения. Разговор в отсутствии. Продолжение делириума переводчика, кровь присутствующая, защита, коды. Люди с живой кровью, гибель на войне. Женщины с умными и безумными очами, цветы, опиум из полей тел. Возведение каждый день. Строительство. Стена. Название книги. Фамилия и имя автора, Жан-Поль Сартр на Васильевском острове, барохолка у бывшего кинотеатра Балтика, стена плача. Путь в У. По скользкой дороге. Речь о Блоке в доме его рождения. Французский профессор, стена длиннее Китайской, выше и шире. Вторжение кочевников с востока. Гунны. Памяти Кафки. Желания, действительность. Отъезд в Арзамас год назад.

Возвращение. Ясность долгого пути. Возвращение в те же воды, невозможное. Скизофрения (французское произношение), скифы-мы, Склифософский. Скорая помощь, название словно иконы, Москва. Человек как целое число, его делимость на дроби. Болезнь века. Делимое и множимое. Искусственный и естественный интеллект. Разум, лудизм. Продолжение.

И финн. Развитие тем. Февраль, включить компьютер и. Это через год. А пока. Речь о Блоке около двенадцати часов в п. университете, в четверг. Мой город, река подо льдом и я. Поэзия запахов, средневековый Париж, изобретение духов. Родина парфюмерии. Кёльнская вода. Кёльнише вассер. Немецкая книга. Волосы девушек, не знавших любви. Волосы знавших. Их сила, блеск красота.

Небо открывается как радость. Огромное, свет струится потоками. Падает на нас. Речь об аффектах. Ренан. Двухсотлетие (трехсотлетие) смерти Спинозы. Мрамор Русского музея. Зеленый пиджак французского профессора. Сократ, мрамор Русского музея.

Заснеженное поле. Кафка романов и санатория. Поле К., холодный воздух, тепло университета. Глянец, матовость. Город, равнины, бумага Сибири.

***

Яхонтов читает Есенина. День защитника Отечества. После фильма в музее рядом с рынком на углу Кузнечного и Достоевского ул. С Валентиной с распущенными волосами. Девятый ряд, не помню какое место. Потом собор на площади, напротив дом, где в детстве жила Валя. Кафе Бедные люди, на углу Графского и Владимирского пр. Столик в углу напротив стойки. Ждем. Приходят Цапля, Вадим. Дима, Сергей. Напротив театра, на противоположной стороне. Погода грустная, пасмурная. Внутри веселье. Вы любите уличное пенье, спрашивает герой. Когда на улице такая погода. Осенняя или весенняя. Наша. В кафе музыка. Мне дарят старую открытку. Танго. Разговариваем, вспоминаем о вчерашнем разговоре там, за столиком, в глубине. Искусственные цветы. Нарратология. Руморология. Зооморфизм. Открытие, которое сделала Валя вечером этого дня. Пока сидим и вспоминаем, перебираем старое. Хорошо. Муж Яны, она сама. Думаем идти к Лене-художнице, там хозяин капитан, как Лариса в Матвеевом переулке, хозяйка.

Мы выходим из Бедных людей. В сторону Лены К. Рассказ в эпоху постмодерна. Фрагментарность, витрины, взрывы, отражения. Патафизика, зооморфизм. Любовь к цветам, минералам. Язык неживых вещей.

Лены нет дома. Идем дальше. Мечта Вадима и Оли уплыть на рыбацком теплоходе, работать на рыбозаводе за деньги. Мимо театра, где был Семеновский плац. Тихо кланяемся как китайцы. Там на Гороховой дом Распутина. Дальше дом Обломова. Ларьки с ватрушками, сдобными булками, медовыми пирожными. Покупаем, едим из рук друг друга, идем дальше. Метро, вокзал, дальний шум воспоминаний. Будто по берегу моря идем. Голод Вадима утолен. Китайская стена от набегов кочевников. Её строительство бессмысленно. Золото скафандра.

Заходим в магазин, покупаем еду. Сок, ветчина, окорок. Коньяк Дербент в соседнем магазине, три звездочки как на золотых погонах. Валя вырывается, хочет лететь птицей. Митин дом, внезапная темнота, после подворотни, на лестнице. Поднимаемся. В диминой квартире. Раздеваемся. Идем на кухню с девушками готовить угощение. Девушки-артистки. Их жизнь-кино. Поют и рассказывают, готовят. Пробуем с ними ветчину, окорок, хлеб. Сквозь стекло тихого безумия. За столом со всеми. Неузнанный Есенин читает свои стихи. День защитника отечества. Яхонтов, Качалов читают. Я надеваю медали и значок. Ромб моего военного Университета. Мои военные у. Песни на идиш. Грустные, прекрасные. Бахиана Вишневской (Ростропович). В. Лобас. Оля и ее признание в любви к скандалу. Желание скандала, буйства. Нарастание исступленного сентиментализма. Ее влечение к запредельному. Не умею выразить состояние девушек, которые уже готовы ко всему. Желание выйти за пределы тела, границ.

Дима читает Пруста. Лирический герой, мальчик, переживания о Жильбертине. Темная передняя, прощаемся, уходим. Вниз по лестнице. Клинский проспект.

***

Пост фестум, манифест о богатырях-не-нас, не таких как мы. Каких? У Глюкли день рождения, после У., прогулки по набережной, свежий, умеренно морозный и торжественный воздух. Бодрость, Нева, солнце, прорубь, по мосту в сторону площади. Она огромна, испытание на агорофилию, тест. Везде мнятся врачи, зима сезон здоровья. Огромный как сугроб санаторий, вырастает горой воздуха. Мираж, памяти писателей санатория. Смерть в Венеции, жизнь в Петербурге, сон. Просыпаемся после лекции и дышим здоровым воздухом. Львы, Нева, зимние птицы сказок Андерсена. Северная сказка. Мимо чугунных решеток, которых уже не замечаешь, идешь в кафе, через другой мост, уже через Мойку, тем же двором, дом шестнадцать. День рождения Ани. Наше кафе-кондитерская, лозунги. Ельцин наш п. Изображение верблюда, реклама индейского табака. Надписи на стене как в Библии. Св. Писание и священное предание.

Книги, разговоры, перформансы. Период св. Болезни (здоровья), снега, знаков. Символическая ритурнель, закрой глаза, свиньи, собаки, овечьи головы, жемчуг, аметист, другие камни. Янтарь. Продолжение кино, роман, отдельные строчки вырываются из ритма, пишутся на чистом лице. Сон Вадима. Валентина пришла, а Мирей нет. Смех, грусть, письмо как цветы и бабочки на шелке, человеческие органы, то что внутри и снаружи. Вреден для меня. Увы их дым. Но: Валентина, Вадим и мы.

Строительство Китайской стены от нападений с юга. Кафка. На доме надпись Верблюд по-английски. Эпоха надписей и лозунгов. Заламывание рук, слова, сказанные как продолжение сна, поиск ветра, семена, буря.

Несказанные слова, спрятанные, выбор слов, свобода. Валентина в кресле. Рядом писатель. Вадим на диване в добровольном изгнании. Гордый, благородный. Вадим, Вадим, почто оставил мя? Оставление. Как пустырь французского и итальянского кино. Оставьте меня, фраза из фильма. Руки и глаза, все тело приручает. Но особенно слова и глаза. В чужом доме среди лилий, ирисов и воображаемых гиацинтов. Как мы оказались среди вина и дыма. Поиск Вадима.

Мытищи, дорога к тому дому утром. Сон. Речка, утки, будто Средневековый Китай. Слова из песни. Дорога: сон, песня. Цветущие деревья. Долг перед Мытищами. Я не посмел нарушить той тишины вокруг дома, будто перед музыкой. Турецкая крепость. Симфония войны. Описать дорогу и прогулку, холодный трамвай, ожидание рядом с собором на крови. Отдых по пути. Тронулись. С Богом. Мимо марсова поля, вдали замок. Кинороман. К. Путь на день рождения в метели, будто заблудился. Сердце, ум, лестница в небо. Слова словно с крыши. Библия слов на стене и на крыше памяти. Одни лозунги сменяют другие. Наша страна-голова, дом советов, с царем и без царя-в-голове: эпохи штурма и натиска, между революций, внутреннее человека и внешние события. Клюква, сок для киноромана с вечности болот. Боевые слоны, подводные лодки, космические корабли, дирижабли, гаубицы, мортиры, самурайские доспехи и мечи. Музей оружия, воскресенье, прогулка с детьми.

Вадим, дым отечества. Пароксизм любви к миру. Пацифизм как название недуга. Распыление ядов, цветы дня рождения. Девушка, улыбающаяся сквозь слезы. Сестра милосердия, поле битвы. Наклоняется и что то шепчет раненому.

***

Перескакивание с одного на другое. Полет птицы с ветки на ветку, перелет в чаще. Лес, полный очарования от слов и веток в небе. От полноты в самом себе, небо. Пересказ фильма, точнее эпизода из Сатирикона. Пир у мецената, вино, дым, дебош в, роскошь, румяны, подведенные глаза. Собаки в коридоре, бульдоги, Валя рядом с собакой. Как Ева Браун, рядом с вешалкой, полной одежды как корни под землей.

Хамдамов. Анн Карамазоф, его фильм с Жанн Моро.

В зеленом пиджаке французский профессор как кюре из деревни. Проповедь свободы. Академия, деньги, снег. Рынок, цветы и фрукты. Дискурс голов, ног, рук. Внутренние и внешние органы чувств. Антенны, провода. Вчерашний звонок Бурдина. Освобождение поэзии.

Завтра праздник Сретения. Смысл встречи с большой буквы. Сквозь дым и шелк. Спуск. Ожидание на дорогах с другими, словно в семье вольной и новой. Пароксизм и парадокс страсти. Имена и книги. Дно дорог, их начало и конец. Все насыщается и кормится вокзалом, все начинается и все. Бой часов на башне. Слух и зрение. Проповедь о страсти. Дада французов. Шелка Глюкли. Романтизм пар.

Выбор между двух. Тема, дело. Душистое а.с. или папского замка изогнутая бутылка вина на столе у Бернара в Аври сюр Матран. Теория и практика выбора. Цифры, голос Эдит Пиаф в офисе академии, чай с Мариной.

Свобода, выбор и ответственность. Строительство человека. Восток есть в. Самолет над снегами. Поездка в метро в университет. Лед. Лица, книги, бумага снега. Из папируса прибрежных тростников, их шелест, крик уток, пение египетских деревень, бумага из риса. Книга о кругах, которую мечтаю прочесть. Книга мечта о поднимании, но сначала опускании. Одно-другое. Книга-китайская стена для защиты от набегов с юга. Иллюзия защиты. После получения денег в кассе. Радость от нескольких цифр на бумажках. Т.н. денежные знаки. Семиотика денег. Голая со змеей и чашей. Зима. Кассирша как у Хармса в окне. Пассионарный идеализм. Хождение за три моря. Тверской купец Никитин. Дно, по которому вы скользите ногами. Черный сюртук, бабочка, брюки. Волнение от голоса Вадима. Я спросил у Валентины: жестокий юноша? Она ответила: о да. Вадим вошел в мои сны. Его высокая стройная фигура. Строительство моста и павильона в парке. Но обрушивается цунами. Настоящий тайфун. Все безжалостно гибнет в смерче. Павильон кино. После потопа. Невский восемьдесят шесть во дворе, рядом с Паризианой. Миф о красивом юноше с телом газели.

Бурдин, он же Виктор Окладский.

Булгаков.

Бердяев.

***

Слово, безумие, Вадим. Гостиный двор. Свидание не то чтобы тайное, но и не очень явное, на виду у всех. Люди стоят и ждут у закрытых дверей. Люди идут. Аня из Гатчины. Приезжай, говорю, поздно вечером, как нибудь. И поезд вдаль умчало. Двери закрылись. В следующем году.

А пока баня на углу Стремянной и Марата, пять дробь семь. Афиши кино. Американское, французское, русское. Бассейн, маленький как прорубь, после парной. Небо открывается. Там, где была церковь. Вчера была баня на Достоевского. С юношей, которого встретил на МВ. Лицо как в оспе после угрей, страшное и притягивающее, лицо жабы с изумрудными глазами или греческого божества, заколдованного персонажа французских сказок. Плечи, покрытые синими пятнами, лиловыми, розовыми. Гнойники. Его берет, желтая куртка, белые брюки, легенда. Подбирает бычки на лестнице и курит. Это в следующем году, в феврале.

Завтра день армии, а пока двадцать второе февраля, суббота. Детерминизм или свобода. Выбор и ответственность. Строительство личности. Разрушенная церковь. Баня, метро, концертный зал. Музей. Трюм русского кабака. Корабль плывет. И. С Антоном спускаемся в дым. Пьяные голоса. Тайна исповеди. Желание сказать откровенное. Ожидающие глаза, уши, рот. Язык и внутренности. Горло певицы. Письмо Вадиму о странности чувства. Лариса после пожара рассказывает нам об Антоне. Его сифилис, его неумеренные аппетиты, бросается на нимфеток, ищет их везде. Вадим слушает с тайным наслаждением и любопытством. Нюансы интереса. Черный потолок. У Ларисы все спокойно. Числа и чувства, св. болезнь, все сгорает. Все чертежи и расчеты, на их месте другие, правильные, без ошибок. Строительство моста и беседок продолжается. Офицеры и джентльмены, название романа, кино. Ивлин Во, если не ошибаюсь. О странностях, Вадим. Взгляды сквозь дым и огонь. Отечество, цветы на дне рождения. Юноша с телом газели читает мне про разукрашенные шатры, птицу в клетке. Встанут лапами на грудь. Африка, стада и стаи в прериях. Антилопы, жирафы. Грация девушек в этом теле. Моя досада: неуступчивость. Тем лучше, тем выше стены крепости. Опять турецкое, Измаил.

Гумилев. Трава, река, опасность. Свобода Вадима, его сны. Это небо, если можешь возьми. Отказ от дара. Младенческое, неразумное, девушки умнее. Моя крепость там, сзади. Куда можно отступать. Но думать об отступлении нельзя. Наступление лучшая оборона. Уроки военного: Мои университеты. Его руки, касание ног под столом на дне рождения. Моя обида, соленые брызги, волны, ночное небо. Возвращение домой. Как в романсе. Запретный плод чувств, имя, победы. Знамена в соборе, ветхие от времени трофеи. Турецкое, шведское.

Цветущее и прекрасное, Крым весной. Куст миндаля, море золотое, серебряное от слов. Горькое и сладкое. Две стороны одного. Шоколадные обертки. Исступление с заламыванием пальцев, рук, касанье платья из шелка. Просьба ни о чем. Обо всем. Длинное письмо, кроткое и сбивчивое дыханье. Так нельзя. Научиться сначала дышать. Тихая радость, звук фанфар. Моё и чужое: не разобрать где, все смешалось в дыму. Здоровье и другое, дым отечества, цветущие травы в Кижах. Мытищи. Архангельск, география страны. Махачкала. Мы географию учили не по. Географический атлас. Св. писание. Пастернак. Расписание самолетов и поездов. Куст, голос.

***

Бесконечность текста как в воздухе знаки, шаги и звуки. Между двух снегов день рождения, свой-чужой, система опознавания на самолете. Опознавательная система с кодами и шифрами. Хитроумная. Упоминание о фильме Сирано де Бержерак. Кажется это было вчера вечером. Вот на тех подушках. Еще по дороге по льду. Да, вспомнил. Вчерашний спектакль. Снега почти нет, а если и есть, то черный и серый. Мальчик Клим сказал, какие вы скучные. Волосы В. как будто она сестра милосердия. У художницы на кухне на бывшей квартире на Марата. Пока она еще настоящая. Ее картину Поле маков купили. Было радостно отмечать. Красные маки. Звонок из прихожей. Принесли письмо из М. В трюме, как будто в трюме корабля в ТЮЗе. Театр юных с пожилыми актрисами, усталыми актерами. Спектакль Элеонора закончился, идем к Лене через тьму, завораживающую, средневековый лес почти, в сказках фей. Ночь и свобода, поле маков. Художница, артистка, любительница фильма Кабаре. Лицо как у того мальчика. Роза на столе, подарок Сереже, жиголо на час. Вериги над столом, шар из бумаги.

Сам театр в пожарной части у Оливии Семеновны. Трубы и непонятные приспособления, очевидно для тушения п. Бывшая балерина и гран-дама служат пожарницами, на всякий случай, наблюдательницами на каланче. Сложность театра, все эти переходы как в королевском дворце. Пьем кофе, потом кока-колу, после спектакля. Прием в пожарной части. Приход тайных врагов. Сам справлюсь, сказал бы Вольтер. Французы сами с усами. Пантеон дружбы, театр. Вражда открытая, поле боя, сестры милосердия. Театральное перемирие, время спектакля, смерть актрисы в американской гостинице.

Через неделю после полурокового дня рождения Глюкли. Тайный и явный театр, вчера, сегодня. Завтра. Грязные лужи, солнце светит тайно. Свет дня после вчерашнего вечера и ночи. Целое поле маков. Оно цветет, хотя картину увезли. Остается свет. Антон Викторович, монстр и маньяк, причуды доктора, который напуган соседями, одевает каску, берет саперную лопатку и ждет между дверей землетрясения. Рассказ Ларисы. Памятник Александру Грибоедову на площади. Рядом дом Распутина на Вознесенском. На другом конце дом Обломова. Проспект заканчивается ЧК, музеем Дзержинского, недалеко от дома балерин. История улицы.

Идем , спускаемся в магазин за земляничной настойкой, едим по дороге мороженое, ночное небо над нами. Такой бой, свистящие пули, вой самолетов, письма с фронта. Картина Галактионова. Письмо с фронта. От солдат.

Ангелы на желтом здании с флагштоком. Фанфары ангелов. Ангел с крестом на александрийском столпе. Запутанность в ветках и проводах. Оптический обман. Арка с божеством войны на колеснице коней. Неправильная форма раковины, жемчуг внутри, португальское слово. Скифы, их курганы, греческие гребенки, тиары, кольца. Закуска и угощение в том фильме. Воздух влажный и волнительный.

Рождество этого года. Леонид Греческое имя. Царь Спарты. Город Архангельск на Белом море.

Юноши с повадками и походкой гейш, гетер. Туалет: зеркала, отражения, их плен. Мускулы Вадима, его чуть смуглое тело, Маугли, Тарзан. Аня. Умирание от любви, жизнь. Этажи, спуск и подъем в лифте. Метро, испанская поэзия. Миндаль цветет.

***

После лекции об Альфреде Жарри, убуистике, прогулка по темным переулкам, Невскому проспекту, прощание на углу Невского и Владимирского п. С Валей идем до Владимирской п., прощаемся и с ней на переходе. Я спускаюсь в метро. Панно, знакомое с детства. Золотое изобилие, плоды и фрукты. Помона, статуя из стихотворения Бодлера. Паяцы. Странное чувство после этой лекции во французском институте. Светлое чувство после этой лекции, мельканье разных перьев. День защитника и день рождения, театр об актрисе, примадонне Элеоноре Д. Вечер у художницы, поле красных маков. Чудной вечер. На следующий день на Театральной площади день рождения. Репетиция встречи и прощания, архетип. Сначала узкое и тесное, потом широкое, веселое, куда-то летящее.

Миг свободы, дождь и ветер, свежесть. Куски (обломки) грязного льда, черный и серый снег, шкура медведя или волка из зоопарка, наши имена и этот мех. А пока солнце сегодня в семнадцать часов в пушкинской церкви, дом один. Нерукотворный спас, Вселенская панихида. Двадцать восьмое февраля, п. Завтра суббота, первое марта. Такие странные даты. На первый взгляд обычные.

Все мысли и страхи, их фрагменты, осколки от чего-то очень большого, огромного, куски упавшего метеорита. Дерево, стихия друидов. Все сомнения, обиды, страхи. Бумажки со словами. На ветках. Как будто чуждо человеческое нам. Как будто нет. Дух, бездна. Как лектор, говорящий всему да. И этому да. И тому дал. Да. Да. Да. Нет, наконец. Принимаю и приветствую. Если слова не идут, то жестом. Наклоном головы, плеча, пальцев рук, ног, их шевеленьем. Поворотом спины. Огромное количество нюансов смысла, движения тел. Движения не обманывают, слова Мерса Кунингама.

Порнографические подарки адмиральши, делимся с Колей частью. Благая часть. А он ее со всеми разделил. Как в поэзии. Коля-куколка на Миллионной.

Жизнь ежедневна. Апокалипсис, начало и конец. Бесконечное разнообразие концов, а все один.

Храм Спаса на Крови в темноте, золото куполов, душа и маски. Солнечное и светлое потом, в этот день пятницы. Тяжелое, мрачное как мираж ушло. Прощание, что за слово право. Как мать героя в киноромане зарекается не прощаться, тут же произносит слово. Адьо. Прощай Настасья. Цветы мне говорят. Среди зимы те гвоздики адмиральши. Эти три дня, перевернувшие. Что перевернули, какой ход вещей, поживем-увидим. Потенциальное, виртуальное. Гвозди в стене где висела одежда. Песня "Девушка из таверны", которая полюбилась Вадиму. Песня о гвозде. Булавки. Театральные костюмы. Техника современного искусства. Пространство и время, которое нет времени и сил осмыслить, остается проживать, мысль, переходящая в слово. Нет досуга. Есть досуг. Дикое и ласкающее слово. Досуг. Золото досуга. Музейное и частное, жизнь. Исследование, возвращение после прогулки домой. Закаливание на вершине, остановки в пути, ожидание чего-то, пресловутые сто шагов. Наполнение смыслом пустого, ожидающего смысла.

Лед ломается, но не сейчас, а позже. Как обещано в книге. Весна священная. А пока переход через Альпы. Книга Суворова, наука побеждать. Мозаика, знакомая с детства, даже две мозаики на стенах музея Суворова.

***

Телефон отключен , слова из песни, черная кассета. Около одиннадцати часов. Прошлое тянется как в сказке фей шлейфом или мантией. Лицедей или царь. АИ, золотое будто небо, тиара, хмельное. Ласки твои. В гостях у Коли на Миллионной. Его книги, трусы из узбекского шелка, желто-красные, зеленые полоски, трусы-тюбетейка, типа шорт. День, пост фестум, круги по воде. Шоколадные обертки разлетелись как птицы по домам сердец. Только этот путь. Донроманский. Ониоманский. Те дни в тумане, городской романс. Идем по льду, в сумерках, потом в подворотне, во дворах, огни в зимнем тумане. Адмиральша приносит цветы, на кухне беседует с Сережей, пока я раздаривал письма и шоколадные обертки с текстами из киноромана. Текст это по-гречески ткань. Песня о покоренных вершинах, об альпинистке, альпийских сливок кувшине, розах в машине, Гималаи в кино. Риск, черно-белый журнал. Рисунки Хамдамова.

Коридор-кухня буквой Г, стол, гвоздики адмиральши. Настроение прощального ужина. Да и нет.

Ужин праздничный без претензий с выпусканием цветных птиц. Их голоса и перья. Мое имение, лес. Рядом кладбище, м.б. моряков, солдат, мотив французской поэзии. Соленые брызги, ветер. Гости расходились. Одежда оставлена. Т.е. хотел написать надежда. Хотел сказать. Звонок писателя Ласкина из Пушкина. Пьеса, сценарий, Гольдони и Гоцци. Раковина в подарок. Шепот тайн моря. Усталая актриса играла в пьесе де Кьяро. Последняя ночь в американском городе. Носились по барьеру как цирковые лошади. Её два платья, белое и черное. Мой сон на Театральной площади. Прорубь Распутина, точнее, сад, куда он выбежал полуубитый, роковые пули летели со свистом вслед. Юсуповский дворец, любительский театр, потом позже потоп. Какие то разноцветные птицы, а внутри у них голоса. Их послание.

Приступ страха как в дурной бесконечности. Контр-реформация, кинороман барокко. Выше и выше по лестнице. Ад мажорэм глориам деум. Без положительных интенций, но выпуская разных птиц. Маньеризм, переодевание в бархатные темно-синие как ночь брюки при лунном свете на море, где дрожат огни. Черный фрак. День защитника Отечества позади и впереди, в снегах. И этот день Р. На Театральной площади, бёдсдей-пати. Чтение стихов Е., выпускание разноцветных птиц, голоса как в душах людей, мост между сердцами. Переодевание как в опере. Все сцена, экран, огромный амфитеатр. Мечты детства о театре одежд, тайна, переодевания.

Узкая страсть к шоколаду, любовь девочек к цветным оберткам. Гейша.

Потом был вокзал, фигуры на шахматной доске страсти, Индия воображения, кино, храмы с фигурами, слова, оброненные уборщицей в фуфайке, немолодой женщиной с усталым лицом. Зеркало перед входом, где взымается плата за вход. Рубль пятьдесят, по-новому. В круглом окне вентиляции красные огни, реклама американской воды, синие блики. Естественная нужда людей. Они становятся, садятся. Мечта Руссо о природном человеке, естественном, настоящем.

И тут же искусство. Сцена, снимается кино. Кинороман кентавра. К. Киноромана. Борьба с людьми. Отравленная одежда.

***

Опять Нотр Дам де Пари в весеннем воздухе. Ожидание. А пока после дня рождения на Театральной площади. Письмо лежит нераспечатанное на столике у телефона. Потоп потом. А пока воспоминания о дне АИ. Золотое как небо, хмельное. Между Новой Голландией, театром, музеем Блока, его последней квартирой. Воздух. Пока шли с Валентиной к той квартире киноромана. Шли как по воздуху. Заходили к художнице сонных маков. Покупали провизию в магазинах. Она призналась в трамвае, что надо держаться на расстоянии как незнакомке. Что вчера, когда мы сидели после театра у Лены на кухне, она становилась полной, собой, наконец. После таких признаний пора выходить. Идем вдоль канала. У Ларисы уже Оля и Вадим в узкой прихожей на букву Эль, liberte. Холодильник, буфет, все начинает двигаться. Селедка чистится, в холодильник ставится водка. Немного картошки варится. Адмиральша звонит, чтобы не садились без нее. Свадебная. Ждем. Приходит Елена-х., Клим, Сережа. Моя Елена-писательница появляется в барской шубе как певец, поэт. Приносит вино и мне зайчика из шоколада. Передо мной буклет геев Берлина, подарок адмиральши. Принесла целый пакет и сказала не показывать, а потом посмотреть самому. Порноброшюры, буклеты, советские презервативы, не годные для употребления, просроченные. Её цветы.

Я был рад цветам как певица. Сидели за столом на проходе. Очень тесный день рождения, очень узкий. Не хватало стульев, места, все теснились. Еды было только-только. Ларисин дом. Прощание с Театральной площадью, день рождения, как тогда в день поминок. Иван Васильевич, кот, мальчик Клим.

Потом был бал шоколадных оберток с письмом на другой стороне, страницы киноромана. Раздача писем, открыток. Момент радости, доннромания после стяжательства (накопления). Единственность экземпляров. Шоколадные обертки разлетелись птицами романа Шелк. Алессандро Баррико. Руки и глаза, появление солнца. Пост фестум.

Забыл сказать о переодевании в оленькины брюки, темно-синие бархатные. Моя одежда в этот случайный день: фрак, подаренный Серафимой, носки Вадима, футболка Майкла, анин белый бодлон, платок из Турции, который дала Лариса на этот вечер. Чтение строк из писем и текстов киноромана. После гостей мыл посуду, а Лариса пол. Мне постелила как в горячке после всего. Утром перебирал письма. В окне два зажженных окна, край башни дома, небо. Мой жар, продолжение бреда трех дней. Дно. Утром возвращение в дом. Ушел попив лишь воды. Чтобы легче идти по грязи, слякоти, разводам. Воздух полный предчувствий. Вода канала у театра, лед и грязь. Вот из чего все возникает. Исступленный сентиментализм. Разлетающиеся листки киноромана, строительство собора. Неужели это постмодерн. Театральная площадь после театра, кинороман в музее в день защитника Отечества, кафе БЛ, дорога до Димы Голынко, отмечание дня. Торжества в сомнительной влажной и полной предчувствий и тревог атмосфере. Подарок Вадима и Оли. Голубенькие запонки как глаза из романса, синие. Раковина для нашептывания тайн. Торжество, втиснутое в узкое пространство кухни прихожей на латинскую букву Эль. Помните, в фильме по Чехову выносят гроб по узкой лестнице. Негде разойтись. Сон тревожный, потом сор, откуда все рождается. Свобода. Стыд, лед и вода растаявшего снега.

***

Сияние дня как в Сибири, бумага. Вечер субботний, первое марта. День рождения Сережи Спирихина в Северном ветре.

Его утонченный силуэт, благородство от жизненных перепетий. Словно Моцарт. Сбивчивая и путаная речь, за ней правда, как за потоком. Слезы на глазах. В ответ на моё сообщение, что одно из его писем подарено как котенок в надежные руки, не проданное мной, в тепло. Его рассказы о быте. Дворник на Пушкинской. Он мел против ветра. Сторожит детский сад на юге. Встречает меня на Фонтанке, мой погон оторван. Ташкент, Пушкинская, галерея воспоминаний, музей. Ника, ее лебеди, кот, розовые скалы.

Зеленый плащ, сапоги, тюбетейка. Наивная дурочка, кавычки, в галерее Бабушка. Светлость.

Слезы Спирихина как утешение, дар, добрая весть. Его клетчатый пиджак с розовой подкладкой, честность и легкость в прорехе. Розы из сада сквозь прутья. Его лоб, волосы, руки. Своды Борея. Дым, пар. Мир, меч.

Воскресенье, урок немецкого. Потом дым отечества, вокзал. Поздний вечер, ночь почти. Немой как в Тамани, его гнев, сильные руки. Надо увернуться. Слова царя Бориса: отпустите юродивого. Уборщицы, посетители, черная собака. Все в зеркалах. Народная опера.

Завет Декарта: отупляйтесь. Новая тупость. Теория штурма и натиска. Романтизм: мечта быть ближе животным, равноправие коров, вот лозунг на крышу. Перформансы, акции, хеппенинги. Отупляйтесь. Рациональный бред. Русская идея. Витрины ночного клуба Голливуд. Бабилон. Но не как в Москве, потому что здесь Север и столица прошлого-будущего.

Флягин, соратник Спирихина, один из новых "тупых". Его быт в Северном ветре, в углу. Его фигура художника. Его блистательные прозрачные банки в Мраморном дворце. Меч мечты, не мир. Художник и дворник. Так он представился в день знакомства. Спящая фигура проснулась, Сережа понял, се художник.

Кто-то обвел спящего художника мелом как в церкви в Вии.Сережу поразила еще эта тень. Сходство человека со своим абрисом. Феноменальное. Влюбленность в Флягина. Тяжесть прошлого быта и невесомость в настоящем. Невменяемость, одно из ключевых слов. Искомое состояние, сатори. Без слов.

Лишь поток речи. Прозрачность тары, пунктиры мысли, цель. Как в РЛС кругового обзора. Желтый луч, зеленые штрихи, антенны в небе, в поле.

Бабушка, Куйбышевская больница. Угасающий поэт в марте. Фотография нас с алжирцами на берегу русской реки, памятник Чкалову.

Новая тень и новая тупость, две школы сошлись своими путями, перекресток стихий, Северный ветер. Стихии сметают все как в том сентиментальном кино.

Ум улетает.Что остается? Новое: тупость и тень.

Ум это замок, крепость, мой дом англичан. Тупость, шерсть, тепло. Темно.

Летающий меч американцев аки рыба в океане.

Передний и задний как в Науке побеждать. Авангард, основные силы, арьергард. Французы и немцы, поляки, татары и шведы. И мы.

Лед на окнах с внутренней стороны. Напоминание об этом русском сезоне пар экселлянс. Париж, дом, окруженный парком. Роза Родена.

Метание меча, бисер, мы и мир.

***

Художница Ника, её выставка. Наивная дурочка, название самой себя. Вверх по лестнице, за решетку, где была мастерская Игоря Журкова. В стотретьей галерее показывали фильм в эстетике Хамдамова. Режиссер Евгений по прозвищу Дебил, Владимир Сорокин играет роль врага в белой папахе. Снег. Двор. Действие происходит в Берлине. История Штирлица. Маслов объясняет мне по ходу дела в темном коридорчике на проходе. Красивый художник. Вернулся с Кузнецовым из Амстердама.

Шел под аркой к вокзалу, через Пушкинскую улицу. Этот проход еще не закрыли. Он стоит черной фотографией, негативом, памятник поэту. Валя ждет покупателей из магазина п. вещей в платке и пальто. Поднимаемся наверх. Оля. Вадим. Их маленькая комната чулан, двадцать первая галерея. Разговор с наивной дурочкой в кавычках Никой. Суть искусства здесь в зеленых сапогах, плаще, крашеных волосах, розовых скалах, белых чайках, неграх, кафе. Она танцует целый день почти, к вечеру только устает. Рыжие стриженые волосы, крашеные под клоуна в соломенный цвет, глаза подведены красным, зеленая брошка. Все в ней от художницы. Автопортрет на ткани. Бабочки, лиса. Она рассказывает о своем быте. Сторожит чужие огороды. Огород это чужая мастерская. Жила у музыкантов в их крохотной комнате между репетиций. Музыка, сор. Всякие окурки, объедки, остатки в стаканах. Волчий, лисий аппетит художниц. Сами легкие стрекозы, бабочки, кошечки, собачки, крыски.

Раздавал письма, фотографии, записки. Строки, между ними голоса птиц, женщин (миф), всё на обертках от шоколада. Акция, хеппенинг, перформанс. Сладкое, а потом остался один голос. Он ваш, мой, наш. Один на всех как в зрительном зале, арене, комнате с наушниками, греческом театре тысячу с лишним лет назад, в концертной зале, в доме радио, в студии, на корабле. У госпожи Ани в готическом зале на Фонтанке, в беседке дружбы, в особняке. Пили авокадо, угощались пирожными Мадлен. До этого ходил в институт востоковедения на Неве с письмом от М.Б. с Кипра, который просит фотографии с редких музейных экспонатов (коллекция Петровского, консула в Кажгаре, Эрмитаж). Биг гэйм. Запад есть Запад. Возвращался солнечным днем через Михайловский сад, мимо розового туалета, черных деревьев. Дно тех лет. Нежелание и невозможность вступить снова в те волны.

Индийский магазин рядом с домом дружбы. Предчувствие весны. Спускаемся в золотом скафандре. Становимся невесомым и поднимаемся. Кладбище, сторожка, туалет М. вокзала. Снег на набережной сегодня. Детские голоса как в сказке фей. Переписывание сна. Мытье головы утром. Церемония завтрака. Картинки с выставки, задний план, фон, видеоарт в ретроспективе. Кавычки: наивная дурочка. Наверное таким должно быть искусство. Институт бывших жен, вечных м. Снова мальчик и снова. Между мужей и жен. Бывших, настоящих. Итальянское кино по роману Моравиа. Кинороман. Вечность мужей и жен как болот, этот быт. Придумать, создать, потом полюбить. Потом как в потопе, когда несет мимо берегов, бывшесть мужей. Бывшесть и вечность. Настоящесть. Собор легких как во Владимире сооружений, над бытом.

***

Невесомость и непререкаемость авторов, их авторитет и авторские права, суверенность, свобода выбора в пути. Их путь. Тела как рукописи с легкими руками (ладонями), воспаленными веками. Глаза, вчерашние звонки. Их снег, моя душа, голова, мое внутреннее состояние, лед или воск. Воздух, вода. Одна из стихий на выбор. Прогулка с Антоном, монстром и маньяком вдоль Невы. В воде утки, китайский спектакль, льдина как бы прозрачная, на ней эти птицы. Свет в стороне порта, на западе. Сияние. Ваше сиятельство. Те, кто писал, их аристократизм, титулы и звания, прикрытие от рождения, от лени. Благородство вырождения. Дегенеративность. Тонкая, почти прозрачная кожа, вены, речь. То бурная, то совершенно другая. Маркиз де, барон фон. Родословная П., поэма.

Граф Т. Марсель П. Потом это все бытие духа. Дуновенье ветерка, порывы ветра, бури, урагана. Сеятели ветра, пожинатели бурь. Тишина, покой после всего. Кафе Бедные люди. Воспоминание о том угле, Графский переулок. Вчерашний чай после ходьбы под мартовским дождем на Сенной, по каналам и вдоль рек, улиц, проспектов. Пешеход, человек гуляющий. Чай в особняке Нарышкиных-Шуваловых, двадцать один, Фонтанка, дом дружбы, литературное кафе, как Ротонда, Флора, мраморные статуи, лестницы, кафе Дон Кихот, его каза, первый этаж. Прием у госпожи Анны Крутиковой. Ее чай, клубничное варенье. Вежливость круглого лица, серьезность выражения, мягкость.

Друг, передняя, после утреннего чая, тяжелый запах снизу, открытая форточка, мартовский воздух, уже не зимний, еще не весенний.

Вчера в особняках на Неве, Фонтанке, в Гривцовом переулке. Лестница, портреты исследователей Средней Азии, Памира и Туркестана. Игра в биг гэйм. Бисер и классики. Офицеры-географы, князья. К. Кропоткин, его портрет рядом с другими. Певцов, Г.-Гржимайло, Пржевальский, Роборовский, Громбчевский, Снесарев.

Письмо от Саши Яковлева из Воронежа, полное нежности. Огромный конверт лежал на телефонном столе в прихожей. Письмо от банкира с Кипра, родственника Майкла. Михаил Басханов, новый князь, игрок, интенция благодетельности, барин-меценат, любитель музыки. Сочинение концерта с фотографиями коллекции консула Петровского, будды, статуэтки, дороги Катманду.

Настроение: мартовское солнце в окне. Звонок Сережи. Его тело, волосы, тельняшка. Четвертое марта. Вчерашние звезды на ночном небе, лицо смотрит в небо. Что это? Московский вокзал. Служительницы нижнего и верхнего туалетов (словно парки Петергофа). Собирают с посетителей деньги. Детям до семи лет и инвалидам бесплатно, милиции само собой. Народ оперный, зеркала заставляют быть как на сцене. Нужда людей, запах и дым. Народная опера. Очарованная даль вокзала.

Анархист с бородой и черным флагом на Невском, Петр, его газета Новый путь. Антон, городской сатир. Вестибюль Национальной библиотеки. Народники на Невском проспекте. Черная Екатерина, черная ограда, март. Суворов. Дым тусовок. Тунгуски, туески. Синие и белые трусики, плавки.

Все снято. Тело друга, звезды. Одевание одежд с утра, магазин. Внутренние вопли, лес, поле. Освещенные солнцем, сошел снег и все обнажилось.

***

Век географических закрытий. Великие путешественники и их верблюды, памятник в Александровском саду у военно-морского училища. Большая игра. Восточный Туркестан, на пути к Индии. Биг гэйм. Утро в марте. По просьбе господина Басханова с Кипра буду собирать материалы для его докторской диссертации. Футуризм. Ежедневный кропотливый труд, настоящая экспедиция, путь в горах, предгорьях, по пустыне. Мечты путешественников. Вьючные животные, казаки, туземное население. Сны путешественников, комары, жажда. Усталость, свет и звезды.

Окно. Пустынная набережная без снега. Вчерашние звонки. Химеры и пение утренних птиц. Невменяемость, мнимая и подлинная. Ментальность и летальность. Способность к полету. Летательные приспособления. Химическая война, биологическая, п. оружие. Тотальность войны и мира. Болезни: от венерической до шаманской. Исступление. Война и мир языков. Все смешалось как большой кинороман. Аффект и атараксия. День рождения. Топография, рекогносцировка военных географов. Англичане чинят препятствие. Р. Киплинг, роман Ким, кино.

Генеральный штаб, любовь к географии. Чистота тотального эксперимента. Биг гэйм и карта мира. Роза ветров.

Аутизм. Взоры, обращенные на вершины гор, Тибет, извилистые дороги Катманду. То, что так притягивает путешественников войны и мира.

Недосягаемость Тибета для тех, кто слишком хочет. Закрытие путей. Если бы не было англичан, их стоило выдумать. Вольтер. Бред и вершины чистого ума, снег на горных вершинах.

Спектакль провинциального театра по Кандиду. Фильм по Киплингу о человеке, который мечтал стать королем. Золотой шлем Александра. Тибетские ламы. Мост над пропастью. Дорога в Удельную Тибет далекий и близкий. Рукой подать для посвященных. Невменяемость и ношение одежд. Пассионарность и высокая мода.

Шаман и Венера.

Побриться, почистить зубы, завершение утреннего туалета путешественников. Вода далеких колодцев, горных речек, ручьев. Письма путешественников, звонки издалека.

Клуб Грибоедов, улица Воронежская два-а, в бункере. В пустыне путешественников. Чтение поэта Д.Г. в этом найт-клабе-бункере. Он вернулся из Индии, читает стихи, все сидят как на Юге в темноте, духоте. Миф о возвращении на родину путешественника, французский фильм об этом. Роман Альберто Моравиа.

Шум воды, горная река, приготовление нехитрого завтрака, по-походному. Мечты и мысли о театре, кино. Воспоминание о том, как толпились и шли люди на спектакль. Свобода выбора. Перекресток русских картин, пейзажей. Корабль Александр Грибоедов идет по курсу, по каналу к озеру. Экологический бред. Остановка в шлюзах, в память о всех заключенных, в каюте видишь лишь сырые стены казематов, это шлюз, невольная мнемотехника, репетиция воспоминаний. То, о чем снимается фантастическое кино в Голливуде. В далекой и близкой Америке. Призрак оперы, по роману Гастона Леру. Не знаю. Упражнение читателей как репетиция. Открытия путешественников неожиданны для них самих.

***

И жучки и паучки. Утро, ванна. Магазин, свежий воздух. Слова, снова после сна. Кровь комара на простыне. Словно у невесты. Утренний двор. Мы идем в зеленом бушлате с растрепанными волосами. Волосы наши нечесаны после подъема, связь со всем: наши антенны. Невесомость и недосягаемость, несвязность. Невразумительность. Еще близкое к невменяемости состояние, очередное просветление как северное сияние. Южная тьма. Радуга в тот день над Новгородом, мы стоим и смотрим на мосту. Состояние далекое и очень близкое. Путь из варягов в греки и обратно.

Потом потоп, все залито лунным или солнечным сиянием, лучи как воды. Ткань, песни, просто игра. Покаянный романс Э.Пиаф о том, что ничего не жалею. Слушаю, в который раз как гимн, на протяжении многих лет. Все начинается с нуля. С тебя. Нулевой уровень письма по Барту.

Его одежда, душа и мысли словно наши собственные. Лицо, волосы, тело. Будетлянство настоящее без футуризма. Здесь и сейчас.

Невинность. Словно презумпция. Благодарность за возможность резонерствовать как дышать между двумя озарениями. Дискурс о невменяемости меня, других, третьих. Левитация от легкости, бренность оставлена стихиям. Восторг души, похлебка из чечевицы подарена голодным здесь и сейчас. Балаганчик веселый, грусть клоуна. Песни Вертинского и Э.Пиаф. Гробница Наполеона у инвалидов, в их соборе под куполом золотым. Пение В. в исполнении польки, и луч сиял на белом плече. И белое платье пело романс Вертинского, как марш фюнебр заупокойную молитву. Похороны Романа Гари в Париже.

Роза ветров, национальная библиотека, обдуваемая ветрами. Даже галерея в подвале на Литейном, крохотное кафе рядом с секс-шопом, называется Северный ветер. Чувство вины все же чувство, мысль о датском королевстве, замке на берегу моря, муки совести и волны памяти, ветер и море.

Спуск сквозь дым в тот трюм. Чувства и аффекты. На перекрестках речи. Этот город и паучки, тараканы, крысы. Выставка рептилий на вокзале и Сенной площади.

Конечно же телевизор и рассказ красивого и молодого о Ж. Превере и платьях Дайаны Росс.

Высшая точка невменяемости, карты Генерального штаба, секреты, государство, частная жизнь, одежда. Вчерашний звонок из Швейцарии от Шарлотты.

Наш воздух после Альп. Князь Мышкин возвращается в Петербург. Настасья Филипповна сможет уехать в Швейцарию. Фильм Вайды с японскими актерами. Репетиция романа. Писатель К. Божьи коровки, сам человек с его камнями, флорой и фауной. Царство и лицедейство.

Господин Михаил Басманов позвонил с острова К. и спросил, куда послать деньги. Мы ответили, что нет номера нашего счета. Какой Вы счастливый. Да, наверное, мы сами этого не до конца понимаем, был ответ.

Парадный подъезд Национальной библиотеки, монумент: статуя вице-губернатора С.-Щедрина. История одного города. Чтение предисловия к французскому изданию на теплоходе Александр Грибоедов во время летнего круиза. Географическое общество. Распутин и Мата Хари.

***

Не П., а другой. Одиннадцатое марта, после фрагмента о Пикассо. Такой же П. только с русскою одеждой, думой, душой. Дураки и дороги не выходят из головы, пока без кавычек. Холодная и больная, поэт пишет о неволе. Его жалоба словно турецкая. Теплая и здоровая это свобода. А пока перевод с финского, зимавесна.

Блок, Тюремный переулок, один из бывших, с журналисткой Светой, Иван Васильевич, сосед, водка, огурец. Немного в чай, пожалуйста. После писателя Попова. Постбеседа: руморология в коридоре-кухне. Школа злословия, Россия, новая Голландия, Блок, Барахтина. Комод, корейцы-постояльцы, госпожа хозяйка комнат.

Куст той встречи, фатальность Невского проспекта, провинциальность, мир, смещение оси. Калуга, Циолковский, Греция, офисы, полисы. Космонавты-исследователи, экспедиция за золотым руном. Пржевальский, его верблюд, камень-памятник рядом с площадью, где Царь, змея, конь. Санкт-Петербург, фонтан, старушка Алена Ивановна, сестра, Илья Ильич, Распутин. Гороховая улица ведет к театру юных зрителей, бывшему Семеновскому п.

Прогулка по парку после Манежа. Как вчера. Игорь Журкоф, русский американец, вернувшийся, мечтающий поселиться в Финляндии в монастыре. Экологический проект. Бред, засыпание снегами. Водяные знаки, женские деньги, мужские имена. Пленительность плеоназмов, такой мой организм. Полезность Севера. Полюсы абсолюта. Обломовская девушка, ее вечная книга в руках, мысли блуждают везде, далеко. Учение об эмоциях, девушка и ветер. Бумага, металл денег, книга. Кропотливое исследование, князь Кропоткин, архивы.

Март, полулетаргическое, берлога сна. Медведи-мы. Правда о нас. Звонок из Швейцарии, от госпожи Ш., нашего друга.

Дума об армии спасения, ее наследство. Свобода, нектар (амброзий). Князь К., опять о нем дума. Слова Уайльда о нем. Князь М. как живой. Памятник Русалочке в Дании. Без головы. Нашествие варваров на страну викингов. Из греков, обратно. Теория и практика пути. Дремота, солнца пока не видно, вороны, воробьи, набережная. Тумана нет. Офицер-переводчик, бывшее, табель о рангах. Его и наши снега. Сдал восемь молочных бутылок в обмен на кефир.

Сквозь вязкую и густую летаргию, сезонное обострение основного недуга. Хроническое значит связанное с временем.

Художник, целующий Вам руку, тогда на Пушкинской, в полутьме. С девушками обсуждаем статью о премии. Крестные сестры, папы, отцы. После дня затмения. Ранняя весна не за горами. Этюд о раннем и скором. Длительность ожидания, кайф. Мучение по чужому п. Настоящее, правда, страстная влюбленность в миф о кусте. Карта страны. Предчувствие парохода Александр Грибоедов. Поэт-памятник-дипломат на бывшей площади полка. Куст его несгораемого тела. Стихотворение В. о хитрых глазах.

***

И не кончаются о. Объятья поэзии длятся, они обруч для девочек. Шар для девочки на ш. Вчера: интерьерный театр, поэзоконцерт. Алишер, П. Барскова, А. Скидан. Куклы, маски, белый тюль. Свеча, за столом поэты, мы в зале публика. Черный потолок. Черные чулки, принесенные мне Олей, подарок от Ларисы. Оболочка поэзии. Облако с дождем и градом, на город и огород. Лес Арзамаса, лес и ландыши Петербурга. Интерьерный театр. Моя прогулка по городу после болезни. Забегание вперед, заторможенное состояние. Между двух. Тела, огни, снега. Данность третьего в снах, вслух, в. Их голоса, одежда, куклы, маски, гипнотическое состояние. Человек включается и выключается, на собственном берегу, под говор волн. Отравленная фотография, подарок на дне рождения. Роман на шоколадных обертках, птицы вылетают из клеток, птицы в небе, день рождения. Путь на Театральную площадь пешком от Сенной. Они читали длинно и долго, все голоса смешались с куклами в этом театре. Черный потолок, белый тюль, освежающие салфетки Хадикова. Лестница, Невский проспект, воздух ночного города. День затмения закончился театром. Голоса за масками.

У Ларисы на Театральной п., беседа в коридоре-кухне. Катино печенье, ее голубая и белая розетка для конфитюра из яблок. Катенькино печенье из Удельной. Ели, пили как в стихотворении В. Белая бумага цвета снега, рисовой пудры. Часы, голубой ободок, внутри написано Слава. Колокольчик-звоночек. Пишущая машинка как на железной дороге дает сигнал. Сережа, его белые джинсы, почти велюровые, потом потрогаешь, сказал. Место встречи в интерьерном театре, в инженерном замке. Бал. Маскарад. Черные стулья, приветливые лица как в прекрасной Пленнице. Уговаривал Сережу приехать в прощенное воскресенье, т.е. вчера. Не захотел. Хитрые карие глаза. Моя усталость. Тот другой в соседнем зале, спутник Оли. Ваши черные очки от солнца, ваши закрытые, полуоткрытые глаза, слушаете стихи, думаете о своем. Триумфальная арка, кинороман. Другая сторона поражения. Отдыха нет на войне. Черчиль купается в своей ванне. Лежит на диване. Произносит речь.

Театр военных действий. Невский проспект. Боевые слоны. Театр ожидания. Неуважительная к занятиям Лариса сделала нам комплимент. Оленькины брюки. Подарок Ларисы. Публика-шакалы, друг, договор о свидании. После вашей болезни, перед днем затмения. Вой и лай публики, луна. Воображаемые ущелья, отроги гор, тьма Невского. Катакомбы Парижа, его тайные воды.

Слово, произнесенное Ларисой: тупик. Солнце, зелень герани, золото занавески.

***

День отдыха от забот, крепость болезни, лед и пламень вокруг стен, провода: черные, стальные, разные. Вчерашняя выставка, сегодняшнее солнце. Дни ангелов. Их пение. Льдины, река. Ваш преподобный Ангел Большие и маленькие буквы. Хоровод муз. Цитата французской поэзии Кокто. Вчера в Северном ветре. Дым, рассказ Сережи С. о пожаре, огне, тихой и громкой стихии. Он и Инга пьют из-за угла. Три шкуры на теле, спортивные штаны, в руках мольберт, спасение из огня. В русском кафе под кирпичными сводами. Рассказ об огне. Сцена из Бесов. Угощение яблоками из п. мешочка. Я пришел туда после шума выставки, было пустынно и светло. Потом шум, рассказ об огне. Вот зачем тревожусь. Думы сквозь дым об огне. День нашего Ангела, восьмое марта. Цветы и события ушедшие. Цветы рук. Звонки как в буддистской пагоде, кумирне, в часовне, колокольчики романса, песни. Ветер с моря, океана, с родных полей, лесов, равнин. Вечер, солнце, звонки. Ветер и коммуникации.

Лариса предлагает уйти с ней в монастырь. Вчерашний звонок после спектакля Путаны в театре комедии. Театр Романа.

Наш гардероб. Кавалергард девица. Думаю написать ей письмо в Москву. Ее пуля, нож, сталь как в романе К. Наш скафандр. Красные и черные провода. Опутанность. Звонки и звоночки. По ком звонят. Кинороман. Прощай оружие. У девушек в цвету за стенами монастыря. Тихая обитель. Девушки, их цвет. Наш март. День Ангела.

Нулевая отметка письма. Ролан Барт. Искусство в себе. Люди и их борьба с живыми существами. Секс. Продолжение рода. Извлечение удовольствия в борьбе. Все что летает, плавает в знаменитом стихотворении. Солнце русской поэзии.

Слух и голос, связь с внутренними органами. Все без исключения. Волосы. Тотальный эксперимент. Аутизм. Прагматизм. Разговор ночью с гран-дамой о сущности пессимизма. Утешение как в часовне или под сводами собора. Собор петербургской Божьей матери. Мистическая церковь. Все вместе взятые, особенно разрушенные и сохранившиеся. Город святого Петра, его ключи. Корабли. Рыбы. Золотой кораблик. Александровский садик, моряки. Прогулка до почтамта. Ни дня без думы об эсхатологии. Ожидание конца. Итальянская новелла эпохи Возрождения. Дно дня. Окружение друзьями, овраг, черно-белое кино Шлендорфа по роману Юрсенар. Выстрел из пощады.

Сережа Спирихин, удивительный художник. Невменяемость. Золотой ангел на шпиле в стихии. Фиолетовый шарик, какой то саквояж. Его волосы, очертания тела, рисунок. Желание Глюкли излечиться, прикоснувшись к кусту головы. Куст это все что говорит в огне, не тонет, не сгорает. Рукопись тела, собрание текстов, одежды, желание спрятать, копить. Ониомания - доннромания.

Желание раздарить, все отдать. Быть легким, невменяемым.

***

Письмо на кресле, в кресле, на стуле. Пение. Письмо на сцене, ногами, руками. Внутреннее пение, сибирское, алтайское. Лекция в университете, в доме, где родился поэт. Рядом с домом, где родился п. В зеленом корпусе. Письмо герцога де Л. Выбор между двух стульев, кресел. Двух голосов выбор. Он говорил, он звал. Выбор между двух денег. Двух, трех тел. Конечно, третье, не данное, по латыни. Как элемент, стихия по-русски. Третье выбирает вас. Шапка шамана, мех, кожа. Железо из космоса. Косынка. Волосы, бубен, машинка для письма. Архаическое и сверхсовременное. Императив постмодерна, все что остается. Фрагмент, черновик, до и после взрыва. На краях кино, от какой то центробежной силы. Вихри, кружение, колесо.

Выставка денег, книга о деньгах, виденная в метро, красочный альбом. Ониомания, обратная сторона страсти. Художник Флягин.

Встреча с госпожей Б. в национальной Библиотеке. Смех в буфете. Родина милая. Объятья поэзии по Бретону. Пока они длятся. Пока это понятие времени. Длиться это континуум. Они это их объятья.

Четыре вида исступления по Гершензону. Наш читатель в Иерусалиме при крике петухов. Пение п. Нас представила ему госпожа Оля в кафе Северный ветер. Беседа за маленьким столиком, здесь же госпожа Б. и писатель-путешественник Дмитрий Анатольевич Григорьев. Красные руки-снегири в.

Тема санатория, дневник п. Швейцарские горы, прибытие в Петербург на поезде, знакомство с купцом Р. Портрет Настасьи Филипповны. Японский фильм, польский режиссер. Самозванец на Москве. Путь в обществе, в так называемом социуме. Петр Первый и его гражданский пафос. П. можешь ты быть. Императив Некрасова (бюст китайский на кладбище): обязанность быть гражданином. Гражданское общество, свободы. П., Московский вокзал, железная дорога. Сенная площадь. Модальность глаголов. Императивы после Шекспира, Канта. Можешь быть, обязан. Можешь не быть, сон о лестнице.

Ветер и флюгер на городской крыше. Гоголь, записки сумасшедшего, календарь. Книжка, купленная за десять франков на Монмартре.

Расширение пространства, роза ветров, поиск по карте.

Пока прикроватный коврик, малиновый плюш. Шкура игрушечного медведя. Призрак оперной роскоши. Малиновая книга Мюссе со стансами к Малибран. Фильм-опера. Разбивание вдребезги иллюзий, рассеивание. Опускание на дно. Соленые капли на губах. Магистры игр. Блеск бисера. Опускание на дно ныряльщиц за перлами, их перламутр. Разбрасывание жемчужин как в игре. Бестиарий страсти. Глаза собак и поросят, ждут чтобы наброситься. Девушки-ныряльщицы на дно. Московский вокзал. Кто посылает их? Роман о крысах. Чистота и нечистоты животных. Служительницы и посетители туалета, кино. Милиционеры, это не Франция. Виды исступлений, ныряние, блеск волн. Солнце, сосны, небо. Индустриализация искусства. Вийон, Виан. Пена дней.

***

Чтение стихов о смехе весной пока С. спит.

Потом проветривание. Встаете на табурет как на шар девочка. Открываете форточку. Он говорит: торосы как в Сибири, на реке за моим окном. На моей реке будто в Сибири. Еще сон не прошел, сижу на кровати, думаю думу.

Читаю стих про смех по весне. Радуюсь, что нашел это стихотворение. Лучи солнца Сибирью, кавычки. Снега, бумага, ссылка в Арзамас. Маленькая с. мадам де Сталь. Противоестественная роскошь, быть как сталь. Вы путешествовали небесной тучкой небесного цвета без родины и изгнания. Нет у вас. Есть у вас.

Вадим, произносить это горькое имя для губ, шоколад черный, пористый, высшего сорта. Слава в красивой коробке. Это сладкое. Сочинение письма турку. Недействительное желаемое. Обсуждали с С. его пальто.

Получение письма от Саши из Воронежа. Письмо - стихи на двух страницах. Сережа читал вчера вслух. Жду денег с Кипра, звонков нет. Тетя Тамара дала денег на хлеб, булку. Еще купил бублик. Противоестественность желаний, их единственное число, их множественность. Грамматика желаний, целая парадигма. Вглубь и вширь, в ночь. Вы истекаете будто зверь. Откровение. Сладость течь, радость. Река как в Сибири, бумага, взгляд за окно. Ранняя весна, смех И., строка поэзии. Бред, озарение. Фильм.

Апокалипсис, его числа, середина пути, где она? Поиск пути на дороге, поиск поиска, тавтология, риторика, фигуры письма и речи. Начало и конец. По-немецки это также хвост. И по-французски тоже есть значение хвост.

Ваш язык, губы, его конец. Тянитесь к концу, волосы касаются живота, губы раскрываются. Так снимают документальное кино в оранжерее. В живой природе. Чувствуете, вот конец. Хвосты, концы, члены предложения. Женское раскрывается как цветок, мужское. Ботаника, естествознание.

Вы течете как река, зверь. Волнуетесь. Море, океан, ветер. Майка, подаренная А. Просыпаетесь, тело друга на другой постели, на диване. Суздаль: монастыри по одну и другую сторону оврага, через ров. Сияние, цветение сирени, звон. Неизжитость и неестественность, искусство. Изучение изуверов, их костров. Место под звездой. Звонок Лены, художницы. Веласкес-Налбандян-Серов. Ее голос. Слушает в коридоре. Я не могу сосредоточиться. Шелка, меха, бархат брюк. Подарок госпожи Барахтиной. Мой серый жилет, серая рубашка с круглыми пуговицами, шейный индийский платок. Фотографии похожи на шелк или мех, атрибуты шаманизма. Сибирь, деревья с тряпочками, предметы из металла метеоритов. Бубен, плачь, песнь. Зелье и отрава надушенной фотографии. Травы, корешки, заговоры. Фотография цветная как трава, не выцветшая. На, владей на счастье.

Книга, поиск одной единственной строки. Свобода, когда вас выбирают два Вадима. Между двух имен. Баллада о снеге и дамах былых времен. Письма и фотографии. Я весь в крови от ваших роз. Строчка письма. Освобождение от привязанностей. Б. идеал. Более крепкая привязанность. Связь . Бред резонерства, спекуляции на эмоциях, воспитание роз. Разбивание клумбы, грядки с нарциссами, лилиями, левкоями. Ночь с другим другом, желание имени. Восток и Запад. Ночь с тучами, луной и ветром. Звезды.

Закрой глаза и ты весь в золотом сне, музыка и аромат.

***

Мальчик, миф, муж. Миф о мальчике-муже. М.-муж, паж. Пятница, письмо. Мифологии, первобытное общество, замаскированное под наше. Снова, слова о снеге. Встреча в Б. с госпожей Барахтиной. Она пишет статью о романах и премиях. До этого в галерее С. ветер встреча с художницей Леной, случайно среди б. на выставке фотографий. Время, вибрации, чудесное. Встреча с Олегом, нашим с Лукрецией фотографом. Приглашал меня в Нору и предлагал поехать в Англию. Нора и Англия.

Русско-английское соперничество в Восточном Туркестане. Средняя Азия, крыша мира. Рерих. Роза, куст, его и наши иконы. Снесарев, русский востоковед и путешественник, офицер Генерального Штаба. Его фундаментальный труд о театре военных действий. Рекогносцировка в Индии, на Памире, в Афганистане. Петровский, консул в Кашгаре. Биг гэйм. Английский писатель К. Маугли, мультфильм, Ким. Стихотворение о войне в А. Об отдыхе на войне. Война и мир. Французский фильм о дорогах в Катманду. Индийские крестьяне, касты, брахманы. Деление сообщества на страты по видам исступлений. Пароксизм страсти и тихое течение. Короткий и тесный миг ночью.

Название самолета, телевизор. Полет через бездну дней в кожаном шлеме, песня.

Офицерская улица, музей Б. Поручик И. и стадии шаманской болезни. Венерическая и шаманская. Страна болезни, театр военных действий. Крыши Петербурга, мир, воображаемые Гималаи. Дно. Как сказал бы Журкоф, вернувшийся артист, это уже религия. Перевал, проводники, тропы.

Тринадцатая ступень страсти. Писатель и читатель, ониомания и доннромания. Одно-другое. Необходимость третьего. Неданность. Поиск.

В бане все равны, голы как соколы. Распутин. Перья, шелк и мех. Голубое, синее, белое. Разное: полихромность мифа и мы. Полулетаргическое состояние и полет, может быть идеальное во сне. Большое может быть. Виртуальность. Высший пилотаж. Нестеров. Стихотворение об ангелах в небе, Аполлинер. Один как офицер, другой как кок. Звонок Мишеля из Нанта, приглашение нас в прекрасную Ф. Снега и ранняя весна. Коровы речи, священные как Индия. Фигуры культа. Речи рек, кисель, мед.

Вчера шли под мелким дождичком в меховой шапке М. кожаное пальто как полет против ветра. Весь в ночных огнях. Следы от поцелуев.

Мевр, дорога в Индию Александра. Весна на задворках огорода, первая зелень, туркменские коровы. Офицеры и переводчики, без и, через дефис, сосланные туда по чужой и по нашей вине. Как мы страшились этого места, как боялись, отказывались. Сцена в Москве у парадного подъезда. Наши негреческие полковники, темно-зеленые. Другая сторона медали.

Культ страха и дикости. Япония, Китай. Цветущие вишни. Мечта госпожи Б. о харакири. Невозможное, ведь она не самурай. Досада от этого. Лечь под блестящий нож хирурга, воображаемого японца. Цвета наивности и романтизма как шелк кимоно.

Профессиональный и. Творческая наивность, ремесло, профессия, призвание. Городские цветы, сады и парки. История болезни. Целый том дум, дорога, настоящая шапка. Фильм о Модильяни, Монпарнасс девятнадцать. Жерар Филипп, Ану Эме, Лили Пальмер. Лино Вентура. Белая И. Как горячка.

***

Проблески в понедельник. Как Ю.Цезарь за все хватаюсь, войны и афоризмы. Галльская война, золото латыни. Встреча с мэтром в Библиотеке Купчина. Его лекция об амбициях в библиотеке А. Прокофьева. Словно в амфитеатре, нобелевская речь. О себе как о крестьянине из Мшинской. Пастораль в подлунном свете, подсолнечном. В мире над, под. Стремление вниз, тяга непреодолимая вверх. Статья о Хвостове и Хлебникове перед лекцией. До лекции встреча с Антоном в библиотеке. Письма Врубеля, воспоминания. Книга Сосноры, стихи о вороне, музыканте, домах в очках. Атмосфера портретов, икон-календарей, чая с ананасом и шампанским. Вернее, чай был в Бедных людях, куда я зашел по пути в библиотеку. Из библиотеки мы вышли с молодой сеньорой, дамой университета, преподавательницей п. языка, с мужем-в-изгнании в Париже. Скучает без мужа-и-денег. Антон идет на урок к девушке. Горький. Детство. В людях. Мои университеты. Французский профессор будет читать лекцию о Мишо. Путешествие в Купчино. Цветы как в оранжерее, ананас, шампанское. Возвращались после бала библиотеки в трамвае, светлом метро. В субботу писал письмо, шел на урок немецкого, отпускал письмо в ящик. Шел дальше. Продолжение рук и ног другими способами. Продолжение.

Великий п., понедельник. Великий и., Розанов-Достоевский, фильм-балет. У Коли с Миллионной книга на немецком языке бордового цвета. Его шофер без машины. Просто шофер. Неизменные шелковые шорты. Их веселый восточный цвет заменяет чувство юмора. Его знакомство по переписке. Письмо ему, приложение фотографии. За Марсовым полем как за Театральным. Вдали замок, светящееся здание. Как за три моря к Коле с Миллионной. Его худое лицо, ноги, кривые линии.

Письмо сквозь сон, еще не проснулся как следует. Мораль сна. Переписка. Безмятежные движения. Абсурдность и краски русского бунта, клюквенный сок, очень густой, следы на снегу, телевизор. Обыденность. Раскрась серые будни. Реклама метро. Розовое, голубое, синее. Шоколад Гейша.

Ветры, сосны. В прошлом году завод. Сметана, блины, баня. Русские буквы, дорога. Сон о трамваях. После встречи с писателем в библиотеке. Польза бесполезности, доказательство теоремы, любовь к геометрии, Коля с ногами на диване, волосами, глубокая морщина как шрам. Чтение стихов и книг, отсутствие амбиций. Шофер по имени Марина. Рассказ о милиции. Быстрая походка в черном пальто, шелковые рубашки, ненормированная лексика.

В мире, где политическая экономия, в пароксизме противоположных систем, переход периодов, учебник п. режимов, достижение чинов и денег. Освобождение п. Разнообразие людей. Кланы, тысяча человек, кажется. Скрытые амбиции. Коля с Миллионной, его комната, заслуженная работой дворником в Эрмитаже. Его биография, цвет шорт, позы театра и кино, старые пластинки. Город Баку: место рождения. Политика и поэтика встреч. Система коммуникаций, спутниковая связь. Девушка и компьютер. Птицы, звери, орнамент войны.

Прогулка. Путь сквозь ветры: корабль, лодка под парусом, по ветру. Еда и пение. Жить, чтобы жить. Голубой халат, кальсоны, тюбетейка. Опора на воздушные струи в пути. Дым и дом отечества. Тартарен из Тараскона. Охота на львов в Африке.

***

Звонки это колокольцы у реки, такие цветы, медные на берегу морей и океанов, у пагод. Морские дали, безбрежность. Будийская тишь да гладь. Отключение от проводов, тщетная предосторожность. Привычка свыше. Формулы счастья. Свобода воли, перевод с греческого и латинского. Переводчик-кочегар в театре, оператор котельной на топчане с козлиными ногами под шкурой.

Бег, роман Б. Мнимость и подлинность звонков. Особенной вчера от Сережи.

Округлость шара на почтовой рекламе. Города Швеции и России. Стокгольм, Архангельск, Петербург. Привет тому кто понимает. Привет как в письме. Привет тебе привет.

Лекция в университете о поэте Мишо. Его увлечение чтением научных монографий по ботанике, точным наукам, естествознанию. Все волновало его ум. Ботаника, психиатрия, военная наука. Живопись. Его бабочки, прямые и косые линии словно на шелке. Прогулка до университета это настоящее. Дворы, решетки, памятники из соли. Дом поэта, деда-ботаника Б. Он родился здесь в просторной казенной как страна квартире. Потом квартира в казарме на берегу Невки напротив корпусов заводов, труб. Казарма отчима, его квартира, его гимназия Введенская. Маленький Б. Потом квартира на Офицерской, на Пряжке. Тихо кланяемся про себя, не останавливаясь часто и не снимая шапки. Из окна университета свет. Француз смотрит за окно, о чем он думает? До начала лекции в буфете-коридоре, пьем из белого пластмассового стаканчика, едим с белой бумажной и круглой тарелочки. Пышки, обсыпанные пудрой, с удивительной пустотой в виде круга. За окном сияние наподобие северного. Краткость и красота, длительность зимы. Кропотливость изучения, все важно, то, что кажется главным и мнится второстепенным. Потом как свет все становится понятным. Очевидность и пронизывающая ясность. Бессмертное ума. Безумие. Сам человек.

Боевые слоны, розовые как зефир. Сладкие слоны, сильные. После университета и звонков. Снег, снежок, белая метелица.

Маршрут прогулки. Узор и чугун тех дверей. Бывшесть Генерального штаба. Русско-английское соперничество в Средней Азии, Афганистане, Индии. Диссертация о Восточном Туркестане. Звонок с Кипра, список книг. Наши африканские прогулки, ледники Памира, рассказ о чистоте той воды.

Летчики летят сквозь летаргию. Белый свет и цвет. Воспаление глаз от солнца и предчувствия весны. Свет над снегами. Набухание и произрастание из черноты. Святость стихии. Остаток дум бросить зерном в эту появляющуюся землю, то, что зимовало под снегом будет колоситься. Путь зерна, надпись на памятнике. Чрезмерность добра, категорический императив доктора Сада. Сад для русских это вечно цветущее и обещающее множество п.

Санитары леса: лисицы, львы, собаки, свиньи, волки, птицы. Комментарий к городской книге. Искусство кама-сутры, искусственность, всё и все остальные. Репертуар поз. На животе, на спине, шестьдесят девять.

Фигуры культа, камень, дерево. Ветер над крышами. Скорость протекания мыслей, искусственность интеллекта, работа мысли, служба Б. и мамоне, невозможность. Беспокойство по поводу и без, мнимость и подлинность состояний, ветры навевают, музыка, лунный и солнечный календарь, дни затмений, бурь. Выражение непосильного и безграничного.

***

Чистота чистой ментальности. Эксперимент это опыт в научном смысле, аппарат, терминология. До-военное, доведенное до бессмыслицы. Лица: студенты и студентки в университетах по разную сторону рек. Иду. Прогулка мимо цветов Василеостровской. География города, киоски, узкая дорога жизни, лед. Седьмая линия, шестая, академический переулок, булыжник двора и сада академии. Третья линия, пер. Шевченко, Румянцевский обелиск. Сфинксы из Фив в стороне. Солнце на западе у залива, за верфями. Меншиковский дворец, ограда и будки с солдатами. Зеленый университет. Узкая дверь, ступени, зеркала. Объявление о лекции писателя Лимонова в другом месте, в педагогическом У., бывшем Сиротском доме, николаевском, воспитательном. Бюст Бецкова. По дороге в педагогический У. Вдоль по набережной, где утки в стальной и сверкающей воде. Тот Китай, дороги в К. Пешком перехожу мост. Через Александровский сад, мимо колонны в ветках и проводах, по Гороховой. Мои мысли, когда прохожу мимо бюстов. Адмиралтейство, его сквер, фонтан. В самом начале знаменитой улицы музей-квартира ЧК, в самом конце, где на плацу памятник бессмертному, дом Распутина, между ними дом Обломова. Автор комедии и убитый в Персии дипломат сидит в кресле в камне. Мыслитель, его сарказм, Московский университет.

В кафе на Б. Морской. Компания из института истории искусств. Дима с Аней, красные розы на клеенке, малиновые шторы. Критик Т. пьет пиво будто немец. Розы под стеклом как в б. саду.

Кофе с лимоном, колечко (название п.). Диме и Ане читаю стихотворение, которое у меня в кармане. В конверте. Милый, пишу тебе из ночлежки. Здесь полмира: мордва, якуты, мертвецы, эвенки. У Димы голубой и синий галстук, такого же цвета блистательная жилетка, наверное как у куртизанок из парчи, бледно-голубой джемпер. Доброе приятное лицо, красота жестов. Волосы и глаза его спутницы, кулон из железа (жести). Мне пора идти на встречу с п. в университете. Двор, бюст Бецкова, номера корпусов. Речь писателя в переполненном зале, небольшом, набитом студентами до отказа. Писатель: вчера, сегодня, завтра. Рассказывает о домах культуры, Донатыч в лагере, о дочке Шемякина Доре, парижско-французской квартире, о пляже в Греции, насквозь продуваемом острове, где дочка с бывшими зелеными волосами рисовала портреты за деньги. Глаза, голоса слушающих Лимонова в воспитательном доме, сиротском институте. Председатель. Писатель Эдички. Дневник удачника. Письмо это переписывание. Пение конца с началом.

***

Филипп Жакоттэ, французский поэт, уроженец Лозанны, деревушки в окрестностях, любовь к воздуху, цветущим сливам, персикам, прозрачным садам в сиянии, птицам ночью, переводчик Музиля, его писем в журнале, человека без достоинств.

Профессор Матьё, его же лекция о Мишо. Приходит Антон из женской гимназии, через некоторое время ухожу я, Савва с бородой, округлый учитель, Володя-музыкант, импровизатор-пианист, бывший муж Беловой Иры. Их любовь к философии прогулок. У меня рандеву в семь. С кем встреча? Не скажу. Пауза. С моим учителем. Педагогическая поэма. Красные, желтые, зеленые огни. Переход улицы как поля жизни. Брод бреда. Не зная, не лезь в воду. Б. переводчика. Огни ночи, снег марта. Это и есть п. поэма. Знак дорожного движения. Переход слепых. Картина Б. Ручей, канава. Водяные знаки текстов. Университет. Иду вдоль набережной. Каждый день с утра страхи, гадания, варианты как в п. больнице. Повсюду полеты над гнездом. Сон Сережи, фрагменты, которые он мне пересказывает утром за чайной церемонией. Он идет по тонкому льду, обгоняет человека, желая спастись. Сзади слышит как трещит лед, хрустит. Он еле успевает добраться до берега. Фрагмент номер два. Он в незнакомом доме с человеком лет тридцати. Стук в дверь. Там их несколько, этих дверей, легких и ненадежных из картона. Он просит своего спутника не открывать. За дверью старик с ножом, или бритвою. Старик одет в бело-красную рубашку. Внезапно рука старика исчезает за спиной. Блестит лезвие, старик режет сережиного друга.

Третий фрагмент, ссора со мной из за пустяка. Во время прогулки я отказываюсь идти пешком. Он сердится, я ухожу. Потом оборачиваюсь, делаю два шага назад. Он сердится, я окончательно ухожу.

Часы тикают из за афишки Эдит Сёдергран, она снова появилась. Прячет бомбу замедленного действия с часовым механизмом. Мементо. Часовой терроризм. Экстатические состояния во время прогулок. По седьмой линии мимо рынка напротив. Трактир. Окно на втором этаже. Света говорила, что там публичный дом. В одном из этих кафе на втором этаже. П. дом. Мажорная сила вслед за минорной. Как музыкальные лесоны или салоны. Кладбище, лес, соловей. Университет поэзии. Орел над румянцовыми победами. Сами победы, обелиск с шаром и орлом. Тоска по ученику, разоблачение этой мороки. Сквер, на том берегу голубой дом голландского посланника. Мысль о Вадиме. Великий п. Слова покаянной молитвы отца пустынника. Ефим Сирин, Александр Пушкин, Бизе, Щедрин, Бах, Вивальди, Шемякин, Растрелли, постмодерн. Стиль сам человек. Встречаю по дороге в университет персонаж ранней багатели. Былое и думы. Мартовская свежесть. Иду налегке слушать педагогическую риторику.

Рассказ Ларисы. Рассказываю ей о встрече с писателем Лимоновым. С Сережей идем после встречи к Лене-художнице на Марата. Дети, блины, веселая комната. Опять вспоминается лес Арзамаса, Федоровна, все наше общество. Миша, Андрюша, алжирцы. Пронзительный минор, белая тетрадь, форс м. Падение, лес, свет. Наши потемки городские. Идем от Казариной к метро. Огни освещают нам дорогу как маяки.

***

Мои больные герани, мой белый день. Моя б. бумага.

Черный и серый снег после пожара, уголь и пепел. Рукопись бумаги. Шорохи, шаги, голоса. Публичная библиотека, буфет, выход в театре. После чтения. "Дар" Набокова за столом с цветком, за зеленым сукном. Иду смотреть канадское кино про фотографа и его жену, путешествие по провинции. Открытие Канады. Прошлый век. Вспомню только Арзамас, дорогу на Нижний, деревню Криуши, речку Сережу, наш лес, дом, медпункт на окраине почти в лесу, где сосны, красный салон Федоровны.

Тот свет в окне, те сосны, зима и весна, переходный сезон как возраст. Как в Альпах переход через ущелье. Суворов, чудо-богатыри. Переводчики, алжирцы, персонал базы.

На столе, на конверте, на книге сказок А. Рядом с швейцарским ножом два календарика. Бронетранспортеры в снегу, осенью. Св. японская гора на гравюрах. Память о тех. Сентиментализм в пост-модерне. Дикая жалость к оставленной. Поэзия календарей и спрятанных часов за приемник и афишу с поэтессой. Отключенность телефона, забыл подключить. Выпал белый снег как раньше. Идеализация прошлого, реставрация или возведение собора по памяти. Не в поисках утраченного. Не делая шагов назад, а лишь имея желание пятиться как рак. Или машина, задний ход. Таков и ты п. Прогулки по городу. Пассажир среди других п. Сказал бы Ван Гог. Написал бы письмо брату. Диалогическая, монологическая речь изгнания. Полифония среди сосен. Та столовая в стеклянном зале, балкон. Учебник языка, та арабская речь, алжирский вариант языка, французская, русская. Вязь высказывания, терпение воздуха, название ткани в музее г. Рязани. То что вышивали женщины. Город, газеты и журналы пассажиров. Владимирский пpоспект, мимо витрин, кафе Ник, пивной паб, парикмахерская, Зеленый крест - оазис в экологической пустыне, Фарфор, Бедные люди, угол Графского переулка. Бегемоты, крокодилы, пираньи. Переход улицы. В киоске на углу Б. Московской ватрушек с изюмом нет. Вхожу в любимое метро, станция Владимирская, где с детства знакомое мозаичное панно. Изобилие. Время, которое течет и проникает во все щели. Время это четыре стихии, пятая. Подмена одного другим. Время, пространство, не решенная проблема. Путаница понятий. Больные герани. Часы, минуты, секунды. Пятница, халат и тюбетейка. Смех за стеной. Вчера в темном зале кино про фотографа, его жену, Канада как Арзамас. Амбиции, сказал бы Виктор Александрович. Ежедневность тикающим механизмом. Кладбище, снег, ограда. Рабочие ремонтируют церковь. Опыт воспоминаний.

***

Ангелы смерти и разрушения, их крылья над белым снегом. Март, мама. Звонок Ларисы с черными волосами. Б. платье белого снежного цвета. Яблоневый цвет, цвет лепестков цветущего сада. Табуированные воспоминания. Татуировки на память на теле моряков, преступников. Вчерашняя проповедь прогулки. Где они, птицы? Большие и маленькие. Эти розовые фламинго и все остальные в небе, воде и огне. Вчерашняя выставка. Молдавский художник Гица Изман. Душа алкоголика, камень, крылья, цветной известняк. Пост модерн, галерея Зеркало. Лена, ее птица. Кагор, причастие в Великий п. До этого длинная сумасшедшая прогулка. Цифры заставляют кружить. Книга за десять франков. Записки сумасшедшего. Киоск Монмартра. Какого то декабря.

Желание быть счастливым, разрушение, бросание в огонь, просто так из озорства, забавы. Хитрость, изворотливость, желание того, чего нет, во что бы то ни стало. Нет. Не так. Пещерная психология, первобытные страхи, Леви Брюль. Негры, индейцы, исследователи космогоний. Дурацкое королевство на берегу зеленого моря в шторм. Фильмы Бергмана. Церковь на площади, окруженная оградой из стволов турецких пушек. Образы святых. Полумрак, моменты покоя. Святой доктор, св. Ксения, св. Александр. Все святые.

Выход на соборную площадь будто во сне. Барокко Петербурга, церковь в другом конце улицы. Св. Пантелеймон, великомученик. Тихая улица с цифрами. Иду по ней на выставку. Кагор. Любовники, соперники. Птица над водой зеленого и белого, пена волн. Моя художница, не соперница, а я ее соперник. Наш нерушимый союз над волнами, в воздухе, идеальное построение. Подземелье Северного ветра, красные кирпичи. Лены волнение, идет встречать Клима-сына из школы. Сережа провожает ее, договариваемся за спиной. Блины с капустой.

Городской романс встреч и разлук, воображаемые цыгане, пьяный воздух Розы под стеклом, клеенка того кафе на Морской. Митя пишет мне новое стихотворение. Иду гулять, до вокзала. Мимо не спускаясь и не поднимаясь по немногим ступеням. Мимо дома десять, через дворы на улицу Марата. Красные фонари, но не то что они значат, а ремонт дома искусств. Метро, библиотека. Встреча с писательницей. Набоков, Дар, Елена. Идем с ней по Невскому до Маяковской. Завтра договорились идти к писателю и издателю из дома девять по Литейному. Вчера звонок от Ани, заметка в журнале Новый мы, про нас, лошадь переезжает чиновника. Мармеладов на канале.

Как будто вас ударило бревно - оглобля и вы лежите в киносне.

***

Понедельник Великого п., число седьмицы. Бумага закончилась. Иду переводить. Полет и крылья. Цвета в сферах полета. В том числе перелет через красное (воображаемое), сизое, пепельное, то что остается от огня. На картинах. В сердцах, над головами. В полуподвале Северного ветра, иллюзия укрытия, или воображения открытости ветрам. Перформанс со свиной головой. Скоморошество с речами в чаду.

Отравление сладким пирожным, у Маши, пирожки: вся атмосфера, простыни и прорубь в отрицании. Сушеный гербарий. Без развевающихся простыней, надушенных травой ни проруби.

Черная речка, память о поэте. Дно дуэли, потом после трех дней, чудо В. Падение ниже и ниже. Машина квартира, кастрюля с пирожками. Северный ветер, свиная голова варится в котле, дым. Сок из мандаринов, стекающий с ног. Салат с голого тела мученика, молодого и голого. Дым без огня. Девочка с фиолетовым шаром, падчерица Журкова, мечтающего о монастыре, дальней обители чистых нег. Спасение через воздух. Сережа Архангельский дал денег. Шелест. Самаритянское имя: Шелест.

Валентина, ее женские волосы, спасение для других. Легкость и грусть женских волос. Лимон цвета лимонов, золотой мед, чай красного золота. Золото и блестит, все. Утро переводчика-офицера армии спасения. Спасись сам сначала, заповедь Гиппократа. Вчера получил гонорар. Полдня сидели на мансарде над городом и вслушивались в речь, переводили отрывки. Постмодерн. Над крышами города святого П. Пластинка словно граммофона, патефона. Идеализация прошлого, площади, библиотеки. Здание Росси, улица с театром и домом Мэтра на улице Зайчика Розы.

Чай как в мемуарах. Сухари с маковым зернышком. Мак: красное и черное.

Поле страсти, перевод. Гонорар. Чай с коньяком. Встреча с Леной писательницей. Комнатный цветок библиотеки. Зеленый цветок, такого же цвета сукно, книга Дар. Вечер из голубого переходит в синий. Долгое мучение, через красное, розовое и голубое. Деревья чернеют как в городском романсе. Антироманс. Монография о времени, забытая обложка книги, вдруг вспомнилась сейчас, название по-немецки. Антипоэзия, т.е. её высшая точка, другое качество. Вода становится льдом, синим, голубым, бесцветным, дождем, снегом. Бытие воды, поэзия как воздух.

Снег на свету в луче или в тьме. Театральное зданье желтое как золото, лимон, газета бульвара. С греческим божеством на колеснице. Необыкновенная легкость мыслей. Иногда. Тяжесть и запутанность. Смятение чувств. Описанное Спинозой. Речь Ренана.

Убитая Лена маньяком, сатиром. Непротивление злу насилием. Мамона и непротивление её насилием. Получение гонорара. Эсхатология. Ожидание конца как на вокзале. Огромность ожидания. Архитектор, строивший вокзалы и огромный собор. Восстановление огромности в Москве. Больше чем вокзал. Арзамас, собор на площади. Рядом церковь. Чуть ниже рынок. Сквер с Лениным. Все на холме, времена будто античные. Будтость: виртуальная реальность. Мода на слова, какой-то ветер. Русские сезоны, обязательно в П. Экспорт балета, наших сезонов. Сон разума, рождающий маньяков и монстров. Феллини. Кира Муратова. А. Сокуров.