Дмитрий ГОЛЫНКО-ВОЛЬФСОН
ФЛОРЕНТИЙСКИЙ ПОЭМ
или
ИТАЛЬЯНСКИЕ ХИТРОСТИ

Флоренция

1

В кругах Флоренции плутал я снова,
ведь память -- ожидание былого,
	и веерных раздумий взмет
	затеял прошлому досмотр
и скорчил о кончине мира вральню...

Невинность ревности в дуэте пиний,
курлыканье разлуки в каватине,
	и под камлание виол
	куницы вкрадчивей приор
с монашенкою в султанате спальни...

2

Жалобы фонтана

	Принесла мне
возлюбленная корзину слив дамасских.
И горевал я, что ни домино, ни маски,
	ни осла нет
у меня, и нет мандолины с гирей
	какофоний.
Ни евхаристий, ни помазания мvром
	на афоне.
И не заправлял треног смолою
	в елевсине.
	Не лев и не
схимник в пустыне египта -- не вою.
	Человечность
мне и печаль не даны ни на мгновенье.
Мое спокойствие, сирень -- омертвенье,
	съело вечность.
Я на шашешнице лунной пьяццы сгусток
	тел тритоньих,
	съел три тонны
веселья воды и семь ее грусти.
Плещутся ящерками веселья
	воды ночи.
Смертожизнь моя кружится каруселью
	одиночеств.

Неаполь

1

Виолончельная дуга одиночеств...
Из амальгамы семь нимф, каждая -- Эхо,
украли полногласный мой образ, охочий
до любви тебя, Нарцисса, в зеркалах утехи.

Ни мальчик, ни женщина мне не в радость.
Их плоть претит мне. Вспахтанным маслом
тает горе чернозеленое от утраты
отражений моих виноградовласых.

Кинулся я к некроманту из Болоньи
мессеру Амброциусу, -- он амброю пичкал
плебеек, плод вытравляя у них в полнолунье,
и невинность воссоздавал из пузырей бычьих.

Воспламенил он урину в бирюзе мензурки.
Усыпляя меня, вывел формулу каданса,
по цитре водя наперстком, и мазурку
я танцевал на гипнотическом сеансе.

Безумны в его руке помазка кульбиты --
так негоциантом неаполитанским
я предстал на холсте многоочитом
в пируэте самочинного танца.
 


2


	Знатный неаполитанский юноша, обучаясь на Хиосе
у знатока грамматики и древней философии Иоанна,
обесчестил его дочь Парфению и хитростью увез ее в Неаполь.
Быстро охладев к ней, он бежал в Грецию с падуанским
красавчиком, а покинутая Парфения яд выпила.
		Из анонимного трактата начала 16 века
			"Инвективы против гуманистов"


На ипподроме смерти одолев барьер,
скакун занес ее сквозь планетарий скверн
в ливанский бисерный кедровник, на луну --
"и если рог она, кто в рог ее согнул"
В турецкой бане там распаренный престол
на нем в безбрежной мантии
из ткани хорасанской,
а коленкор индийский -- оторочкой,
и в шароварах плисовых,
Сын человечий учинял веселья суд
за созерцаньем баловства виол.
Под кантилену смеха бонвиван-абсурд
подвел Парфению к скамье для ног
сыновьих, тот уставил опытный бинокль
на лиф просительницы, жмурясь как хомяк.
В падучей легкого дурачества размяв
тугую дикцию, он заскрипел: "Распят
я, а иначе б изучил ее до пят".
Жеманством сдобрил приговор: "Подвох
ему устроим -- пусть зажмется жох
как в ада двоемирие Эней,
в каленый сочинительства тоннель,
пусть в канцонеттах чествует одну
слепую донну -- неотвязную вину".

 



Венеция

1

Две гондолы и гитара целовались,
губы их колков -- трехзвучий створки,
и под Веспера скороговорку
ставили миракль в набитом зале...

Под цветосплетенье фейерверка
пусть Нинета гиацинт уронит,
юность женская едва ль отвергнет
триолеты на губной гармони.

Птицелов я -- за цехины сцапал
горлинку-Нинету в сеть-альковность.
Пояс из тафты индийской на пол
скинув, стал трудиться как садовник

над ее оранжереей узкой...
Зуд затих, хлебнули "вентуриччо",
сдернув полог из парчи французской,
........ под овации вторично.

В интермедии забав сострила
вдруг Нинета: "Вылитый Христос ты,
только вот отъявленный кутила,
что греха таить... поправь-ка простынь"

Спохватился -- мне в пасьянсе карта
выпала воскреснуть послезавтра...
У Иосифа в ломбарде
плащаницы выкройка из астр и
ста шелков александрийских терна,
в винами людскими кошелек, и
самосудный меч огнеупорный.

Чтоб озорничать нужды не зная,
все в начале марта заложил я,
а сегодня пятница Страстная,
"и воскреснуть в срок не хватит силы".
 


2


От нее уходил я в море...
Холодело оно, она, Сан-Марко,
холодела на волн шпалере
венецианская барка.
Я был знатоком Ювенала,
она -- дочкою сбира.
По утрам с трудолюбием мула
сочинял я сатиры.

Говорят, чем печальней, тем и
печальней, но чин голиардский
научил: блажен только мим иль
паяц-любовник дурацкий.

С хитрецой сарацинской сводня --
старушенция-мавританка --
приводила ее охотно,
и желтей слезинок лисенка,

восковые слезки катились
на барельеф вырезного
лифа. И черной шалью
полдень был драпирован.

Но и это наскучило скоро.
Если ярче, то и быстрее.
Жаль, я стар, чтобы стать корсаром
и обручиться с реей.

Так не пахнет отчаяньем рута,
как моих эпиграмм многогранник.
Их расклеил на всех воротах
и уплыл в халифат испаний,

И уплыл в катавасию светлых
увеселений Севильи,
где от крутизны кругосветной
целит философий сераль и

 


Феррара



1

Световое уныние вносят
факельщики-гелиотропы
в огнепровод красноволосых
восковых свечей возле гроба
на эбеновом катафалке --
в нем полого как геркуланум,
и сродни подкопытной фиалке
тело герцога скрыто сафьяном...
Закрутила герцога свиту
карусель кривотолков горбатых
мол, завистником кравчим убит он,
и вдова спозналась с аббатом.
И двуглазой альпийской лавиной
в епанче из серы безмерной
он сошел разгневанно в львиный
параллелепипед бессмертных.
Очевидец он дивного фарса,
как в период землесгибанья
все сокаменники из кварца
встали под окарин верещанье.

2

и растирает в ладонях
сладковатые луковицы
своих провинностей,
и плачет, и плачет,
и плачет -- дай мне еще
провиниться.

 



Разгадка криптограммы




1	Время -- молчания оболочка.
	Футляр палисандровый --
	веер событий в нем разворочен:
	храбрецы Александра и

	Цезаря голодными мятежами
	кровью, кармином иль
	киноварью православья стяжали
	величье Комнинам, и

	гибеллинов погибель обмывают
	в тавернах флоренции,
	серпантином памяти осыпая
	палаццо лоренцо и

	- - - - - - - - - - - - - - -

2	Быть может, венецейской девы
	Канцоной нежный слух пленя,
	Отец грядущий сквозь напевы
	Уже предчувствует меня.
				А.Блок

	- - - - - - - - - - - - - - -

3	When through the Piazzetta
	Night breathes her cool air
	Then dearest Ninetta
	I'll come to thee there
				Th.Moor

	- - - - - - - - - - - - - - - -

4	А Нинета в треуголке
	с вырезным лимонным лифом,
	обещая и лукавя
	смотрит выдуманным мифом.
				М.Кузмин