|
БЕСЕДА ТРЕТЬЯ
- У меня есть два предположения, о справедливости которых я хотела тебя спросить. Первое состоит в том, что наше видео, в своем зачаточном состоянии, еще не является видом искусства, а только лишь способом высказывания... Б.Юхананов: Не "является", а "кажется". Фактор "явственности" очень императивен. - Да, конечно. ...И мне не представляется возможным найти ни один общий параметр для всех фильмов, которые я видела, кроме разве что следующего: в них во всех наблюдаются очень переменчивые (и от фильма к фильму, и внутри каждого фильма) соотношения между актером и персонажем. И такое даже впечатление, что именно это обстоятельство и является главной отличительной чертой видео. В отличие от кино, где ничего подобного просто невозможно добиться, - по-видимому, в силу его дискретности. Если нужно снимать одну длинную историю, но непременно маленькими кусками (по техническим причинам), то возможно выставить только одно соотношение между актером и персонажем и стараться в каждом куске его выдерживать. А поскольку "видео мыслит непрерывной линией", то в нем можно пустить этот параметр на самотек. В этом смысле видео ближе к театру. В связи с этим второе предположение. Не оттого ли это так, что видео у нас прежде всего попало в руки тем людям, для которых и в жизни существует мерцание между сущностью и имиджем. И то, что они играют в видео - это не потому, что видео, а потому, что они вообще всю жизнь играют. Вот, например, в фильме про Кирилла Миллера и его "волшебную кисточку" я не могу разграничить - для собственного удовольствия они стебутся или для человека, который фильм захотел снять. И при этом мне кажется, что и то, и другое присутствует там одновременно. И именно одновременность этого присутствия и обуславливает смысл всего мероприятия. И вот я думаю: в кино, сколь угодно сложном, всегда существует некий эйдос фильма: то, что режиссер задумал, - и совокупность личных мнений каждого зрителя. Поскольку каждый зритель имеет право извлекать из фильма свое. Но нет никакого смысла в том, чтобы все эти замыслы и догадки существовали одновременно; очень редко, когда режиссер снимает именно такое кино... кино, которое больше своего автора. А в видео - такое у меня было впечатление, что это ему просто присуще. Вот. Ну, теперь ты скажи что-нибудь. Б.Ю.: Ну, очень интересно... Похоже, что так и есть. Долгая пауза - И все?.. Долгая пауза Б.Ю.: Ну, видишь ли... когда ты говоришь о персонаже и об актере - это вообще-то тонкая штука, потому что игра не исчерпывается существованием внутри персонажа. Это уже разговор в принципе об игре, а не только о видео. Но я согласен с тем, что видео по самой своей природе разрушает персонаж. Практически это очень серьезная проблема: создать видеоперсонаж. Потому что изначально видео настолько подробно, прихотливо, настолько настырно в своем взгляде на бытие, что очень трудно ограничить этот взгляд, особенно в медленном видео. А персонаж - это в каком-то смысле содеянное самим актером... но тогда это не видеоперсонаж, а просто некий объект, который видео снимает, - и то видео умеет разрушать: такова его энергетика, что оно умеет как-то так раскачать персонажа, что персонаж начинает у нас на глазах рушиться, из него вылезает какая-то другая особь, и вот возникает по-своему описанный тобою эффект "мерцания". Я боялся, что видео будет красть энергию. А на самом деле ничего подобного, фестиваль оказался пространством вполне допинговым. То есть видео вселяло в людей какую-то энергию и снабжало каким-то кайфом. Что вселяет надежду на то, что видеокино может оказаться рентабельным... не в смысле денег, а в смысле контакта: залу не было скучно. |