"В отличие от кино-, видеофестиваль..."

БЕСЕДА ПЕРВАЯ,
С Игорем Савостиным

Игорь САВОСТИН - калининградский журналист, театральный критик, организатор кино- и видеофестивалей в Калининграде.

- В прошлом году в рамках Второго фестиваля параллельного кино¹ был устроен видео-день, как бы мини-фестиваль параллельного видео. Таким образом, можно считать, что сегодня мы присутствуем уже на втором видео-фестивале.² Каковы Ваши впечатления?

И. Савостин: Я, собственно, наблюдаю уже даже третий фестиваль - после прошлого мартовского, а затем нашего майского. И я вижу, что отечественное видео очень стремительно развивается. И линия, по которой оно развивается, вылилась для меня в формулу, которую я позаимствовал у Игоря Нургалиева: "Жарко, жарче, еще жарче..." Мне кажется, что это стало вообще метафорой нынешнего фестиваля, потому что в целом отечественное видеоискусство идет по направлению к человеку. Идет в поисках тепла.

- В каком смысле "по направлению к человеку"?

И.С.: В разных смыслах. Фильмы этого фестиваля демонстрируют разнообразные аспекты исследования человека. Во-первых, с точки зрения того, как человек существует в том материальном пространстве, которое становится средой его обитания или средой, которую он не приемлет. Это в первую очередь картина Димы Баранова: такая плотская радость проживания в этом мире и плотская радость рассказывания об этом. Или, например, Андрей Нефедов. Год назад, когда он снимал на восьмимиллиметровую пленку, он ненавидел этот мир. Он создавал жуткий, страшный, корявый, скрежещущий, железистый, ржавый какой-то, мерзкий мир. Но вот он взял в руки видеокамеру - и мир обрел у него влажность какую-то, дыхание... и он полюбил этот мир. И два его фильма этого фестиваля - "О чувствах и заботах" и "Потуги на любовь" - это очень красивые эротические фильмы (он их, кстати, очень порезал и всю эротику убрал), это мир, в котором человек чувствует себя очень легко. И, может быть, в этом спасение. Если говорить о мессианских функциях видеоискусства.
Но были и другие фильмы, которые вводили в мир на другом уровне, в другой плоскости. Это мир человеческих отношений, человеческих чувств. И тут, конечно, велик Борис Юхананов. Плоть мира он не выписывает, ему это совершенно не интересно, он выписывает человеческие отношения, и в этом он виртуоз. В "Книге Эсфири" был великий кусок, который играл Никита Михайловский с девочкой: какая-то непонятная странная влюбленность, лепет, непроговоренное слово, не выписанный мир, а только два человека, которые вдруг неожиданно почувствовали друг друга... Мне кажется, профессиональное кино никогда такого не сможет сделать. Никогда. Это дилетантизм любви. Или любовь дилетантов... И это другой путь спасения.
А третье, что меня страшно заинтересовало - проявилось в картине Кирилла Преображенского³. Это попытка найти человека в мире надматериальном. (Хотя у него и материальный мир очень хороший. Но он прекрасно его делает, а потом из него уходит). Видеоавтор поднимается над материальным миром и над миром человеческих отношений и уходит в сферу духа и пытается обрести себя в этом неясном томлении. Герой наверно еще не понимает, что он художник, но видеоавтор понимает и фиксирует процессы озарения духа, просветления художника. Это тоже страшно интересно, и этого не могло быть на прошлом фестивале.

- Да, понятно. То есть Вы считаете, что отечественное видео совершает некоторое поступательное движение, и в последовательном анализе это видно. А в параллельном? Чем, на Ваш взгляд, параллельное видео отличается от параллельного кино?

И.С.: О, тут есть одна очень интересная проблема: соотношение слова и изображения. Если в кино изображение все-таки подчиняется слову, хотя бы потому, что есть сценарий, и потому, что кино (я имею в виду наше и нынешнее) пока еще строится на классических театральных традициях, где обязательно должна быть фабула, - то видео предлагает совершенно иной способ существования слова: слово становится элементом среды. Оно становится звуком, становится шумом. Как в фильме Димы Баранова: весь бред, который несет этот алкаш - это просто бормотание, просто среда, в которой он живет. Это не слово...

- Да и не только алкаш, я бы сказала...

И.С.: ...И мне кажется, это перспективная проблема для видео - как в дальнейшем будут видеоавторы обнаруживать слово своих персонажей. Как чудовищно разоблачило слово эту танцовщицу в красном в фильме К. Преображенского!.. Чудовищно!
А вот Андрей Нефедов предлагает обратный вариант. Слово длится вместе с изображением и не вступает с изображением ни в союз, ни в конфликт, а существует одновременно и параллельно. Нефедов снимает картинку, а потом на картинку накладывает текст - комментарий, записанный гораздо позже. Мне показалось, что это разрушение текста, разрушение сюжета фильма.
У Юхананова соотношение слова и изображения - тоже совсем особое. Честно говоря, мне его фильмы смотреть интересно, но неприятно, потому что я не понимаю, что я делаю: подсматриваю или присутствую на театральном спектакле. Мне и интересно, и стыдно; я хочу выйти из зала и не могу. И я чувствую себя... как это помягче... шестеркой. Во всяком случае, как критик я картины Юхананова не могу анализировать... И мне кажется, это происходит в первую очередь оттого, что Юхананов использует слово в видео по законам театра. Все-таки он - театральный режиссер.

- Именно в спектакле Бориса Юхананова я впервые увидела такую вещь, как мерцание соотношения актера и персонажа. Выходит человек, начинает произносить текст, и непонятно: то ли это актер "в образе", то ли декламатор, то ли комментатор... потом оказывается, что у него есть собеседник, и неопределенность возводится в квадрат. Мне кажется, в видео происходит тоже нечто подобное. Трудно различить: сущность, ипостась, имидж или лицедейство?.. непрерывное мерцание.

И.С.: Да, я согласен; мне кажется поэтому, что видеотексты - они не структурны. Они в определенной степени семиотичны, но не структурны.

- Это, видимо, связано с тем, что "видео мыслит непрерывной линией", и начиная речь, автор никогда не знает, чем она закончится?

И.С.: Да. Видео уничтожает хорошо знакомое нам понятие границы текста. И это ощущение отсутствия границы иногда вселяет в меня ужас. Мне показали фильм, но я знаю, что это лишь фрагмент, и он никоим образом не ограничивает существование этих людей. И потому, что нет границы, и потому, что они, как Вы говорите, "мерцают". Они могут выйти за границу своего текста и обернуться в свою полную противоположность. А могут обернуться и в границах. И видео, как никакое другое искусство, наиболее близко подводит меня к ощущению бесконечности. Именно в силу отсутствия своей структурности. А структуру видеотекст обретает только тогда, когда он вписан в систему других текстов. Поэтому мне кажется, что и показывать видеофильмы нужно не по одному, а целыми программами, причем обязательно разных режиссеров. Только в такой ситуации видео становится для меня человечески ясным. (Не эстетически ясным, а человечески ясным). Тогда высказывание каждого видеоавтора обретает законченность, а вся программа превращается в бесконечный разговор...

- Но эта бесконечность, пожалуй, уже не вселяет ужас...

1 3-6 марта 1989 г., Ленинград, Дом Кино. См. МЖ № 28.

2 1-5 марта 1990 г., Ленинград, Дом кино.

3 Фильм без названия, иногда его условно называют "Москва".