|
Владимир Кучерявкин
ИЗ НОВЫХ СТИХОТВОРЕНИЙ
С небритой скулой и махая топором,
Я появился на Алтае утром,
Как будто вышел - "здрасьте!" - из метро,
А то спустился с гор этаким ветром.
Кобылы мимо весело ходили,
Хозяйки по утрам доили молоко,
И солнце в небе нам вставало, как будильник,
И месяц тряс своим клыком.
А я, бревно, как арфу, обнимая,
Играл я топором на нем какую-нибудь ноту,
И ночь за горизонт, вдруг маску темную снимая,
Бежала, повторяя то и дело: "что ты!"
***
Так сверкает сознанье цыганкой иль майским дождем,
И гвоздями в душе вырастают чужие заводы -
Я пришел и, совсем не смеясь, произнес: "уберите цветами мой дом,
Где давно пробежали, как резвые кролики, годы".
Прочитав, расписался, и вот - хорошо! Без зубов
Генерал, распустивши свой полк, по казарме кружится!
Не пред ним вырастает приказов, как сморщенных лбов,
Но какая-то дева в очах без сознания снится.
***
В столовой весело смеялись,
И, кто ходил, бывал и сыт.
А весла небесного яла
Поднялись и стали усы.
Растрепанною монтировкой
И пьяный, как ветер над морем,
Бежал по бумаге он смелой воровкой,
Пока я за кружкою спорил.
Он тот, кто писатель: очки насадил
Покрепче на переносицу,
И вижу: в глазах расцветали сады,
Которые в голову просятся.
И мы приходили, смеясь и сюда,
В углах всё шептали свою паутину,
Где капала дерзко в ладони вода,
В полете своем не бывая скотиной.
И Вам, говорящему "нет", как всегда,
И спящему, точно в последнем трамвае,
Пришлось, не оставив нигде ни следа,
Тихонько и мимо пройти, и кивая.
ПРОСТРЕЛ В СТЕПИ
Когда болит прострел радикулита,
И далеко березы, голые, как дамы,
Мне каждый шаг - как бы разряд электролита,
И вспышкою в глазах озарены коровники и домы.
А по степи гуляет ветер-сволочь
И прыгает в лицо зубастою собакой,
Прохожий на дороге скажет: "здрасьте"
С лицом веселым на ветру, как драка.
Ни трактор не подбросит к дому, ни телега,
И мать сыра земля к себе всё ниже тянет,
Сто метров мне осталось до ночлега,
Но дрогнуло в спине, и дом качается и тонет.
***
Во рту наутро мутно, как в окне,
Встаешь - и гибельно идти босым по полу,
Будто играешь Горького "На дне"
Или стоишь пред светофором голый.
Ребята спят, брадами в такт дыханию кивая,
Как будто в сумраке на одеяло прыгнул ёжик.
На стенке все Политбюро, как бритые бабаи,
Их общий взор похож на зимний дождик.
Я вышел на крыльцо, покрытое туманом,
Прохладно. Зажурчало на снегу.
И постепенно опускается подъемным краном
Все то, чем я хочу и чем могу.
НОГА
Когда радикулит гуляет по спине,
Как по стране какой-нибудь Буденный,
То накануне обожженная нога
Болит далёко... словно за деревней.
Она лежит, распухшая мокрица,
Иль раненый душман в своей повязке грязной,
И в грёзах ей цветут сады и песни снятся,
И говорят, звезда с звездою, звезды.
И вот она идет, прекрасная и гордо,
И ей, раскрывши рот, внимают горы, травы,
А я лежу себе в кровати твердой
Какой-то праздной и орущею оравой.
***
Как в кронах сосен ветер высоко,
Шумит с похмелья утром голова,
И комната плывет осеннею рекой,
Поднимешь от подушки голову едва.
Но все ж идешь и весел, и горяч
Туда, где звонкий гвоздь залезет в доску,
И весь пейзаж в пути не станет паралич,
Окрашенный в ему не свойственную краску.
И как бы мне там ни качались сосны,
И птицы в голове трескучей стаей ни кричали,
Мне всё же небо улыбается, как крестный,
Исполненный прекраснейшей печали.
***
Шагаю ль под звездами ночью с работы,
Бревно ли стругаю, как будто в бреду,
В душе точно ходят веселые сваты,
И пляшет деревня в зеленом саду.
Вот тетка навстречу в своей телогрейке
Мне вдруг улыбнется - погасли светила!
И голосом чистым, как канарейка,
Приветствует тихо меня, крокодила,
Который пока еще тих и прекрасен,
Но чуть позабудешься - щелкнет зубами,
Как некогда на буржуазию Красин,
Ей всюду грозивший наганом с гробами.
***
Мечтая некоей на ветке птицей,
Или подобно степию она привольно мчится,
Я на кровати, весь мишень и глядя в потолок,
Лежал, и был радикулит по мне стрелок.
Как пасть кита отчаянный Иона,
Я книгу сна раскрыл со стоном
И засмеялся, глядя в эту книгу:
Вот проступила кровь и шепчет: "прыгай!"
Ах, кто глядит там, будто рубится мечами?
Не он ли на стене с тяжелыми очами?
Лицом - нахальная и прыткая газета
И разорвет любого как поэта!
Однако ж тот себе из мозга вылезает
И вдаль бежит прыжком, как вольный заяц!
В ОМСКОМ АЭРОПОРТУ
Гудит какая-то, похоже, дрянь во тьме,
Дежурная в углу чуть слышно дремлет,
И я с полумедлительной отвагой,
Зевая, заношу куда-то в тьму и чьи-то буквы,
Как в грязном поле на уборке брюквы.
Я рукопашною работой молча занят,
А длинный коридор передо мной бежит прыжками свата
И будто шлейф несет мне белый света.
А там, внизу, военные на лестнице стоят,
Дымит во рту чужим заводом сигарета,
Земля лица вокруг решительно побрита
И выражает беглую мне скуку
И не протянет мужественную руку.
А так, кроме глухих за дверью разговоров
И хорошо, по-видимому, случайных,
Царит, подобно царь, приятная мне тишь,
Лишь далеко, за стеклами окна, взлетает осторожно самолет, как мышь.
март 1988
|