|
Норман Вайнштейн
Большинству из нас нелегко услышать новую музыку из СССР. Легко поддерживать веру в то, что рок и джаз в СССР - бледная имитация американской музыки, ведь американцы уверены, что рок и джаз - наше национальное богатство. Вдобавок, джаз, рок и экспериментальную музыку из СССР трудно найти в американских магазинах или услышать по радио или ТВ. Тем не менее, большая часть революционной в профессиональном смысле и неотразимой в духовном, новой музыки, которую я слышал, была именно из СССР. Эта музыка способна помочь установлению лучших отношений между народами в наш век напряженности между Востоком и Западом. Весьма плохо представляя, к чему приведет одиссея по миру экспериментального русского джаза, я написал в начале 1982 года письмо английской фирме "Лео Рекордс", в котором просил сведения об альбомах молодых ленинградских джаз-музыкантов. Мною двигало простое любопытство. На что похожа ленинградская джазовая сцена? Я получил подробное письмо от Лео Фейгина, главы фирмы, в котором он предложил мне высказать свое мнение о пластинках, которые он мне выслал. Он подчеркивал, что их извращенно понимают на Западе, а в своей стране они подвергаются цензурным преследованиям. После этого введения я открыл альбом с трепетом. Первый же альбом, который я прослушал, - трио Ганелина "Концерт в Восточной Германии" - был не похож ни на что, что мне доводилось слышать раньше. Трое музыкантов, всем за тридцать, играли на пятнадцати акустических и электронных инструментах, создавая ансамблевое звучание из открытых структур свободного джаза, народных мелодий и ритмов славян, симфонических разработок Бартока и Шостаковича. Однако эффект был вовсе не бесформенным, а логичным и связным. Музыка, развивавшаяся скачками творческого воображения, иногда была импровизационной, иногда откровенно сконструированной. Хотя то, что делали эти музыканты, обличало приемы западного джаза, их музыка звучала значительно изощренней. На сегодняшний день фирма "Лео Рекордс" выпустила уже более дюжины русских пластинок - трио Ганелина, Анатолий Вапиров, Сергей Курехин... Джазовые журналы "Даунбит" и "Мьюзишн" посвящали русскому джазу статьи. В 1983 году издательство Оксфордского Университета выпустило книгу сэра Фредерика Старра "Судьба Джаза в Советском Союзе". А трио Ганелина недавно завершило гастроли в Англии со сложным, но в общем успешным результатом. Можно полагать, что лишь вопрос времени, когда русский джаз станет достоянием западных музыкальных кругов. Тем не менее, политические и человеческие драмы влияют на доступность русского джаза. Все музыкальное творчество в СССР - объект государственной цензуры. Политически ориентированный музыкальный комитет должен утвердить запись перед ее выпуском официальной фирмой грамзаписи "Мелодия". Подпольный (и потому нелегальный) советский джазовый журнал "Квадрат" опубликовал статью, в которой рассказывается о заседании подобного комитета, рассматривавшего возможность выпуска новой пластинки трио Ганелина. Вот отрывок из этой статьи*: "ГЕнеральный директор "Мелодии" тов. Шабанов не хотел выпускать этот диск. Было созвано заседание комитета для того, чтобы решить его судьбу. Председательствовал композитор Эшпай. Свидетельства очевидцев весьма занятны. Члены комитета уселись прослушать запись. Перед прослушиванием Эшпай заявил, что он знает музыку трио и самого Ганелина по его операм. Когда запись была включена, Эшпай был поражен. По окончании прослушивания он заявил, что не изменил своего мнения - это музыка будущего, и она ему нравится. Комитет его поддержал. Тогда тов. Шабанов встал, улыбнулся и сказал: "Всегда ли мы должны идти впереди Запада, например, в авангардной музыке? Нет, нашему народу такая музыка не нужна". Этот сюжет, достойный Орвелла, имеет, впрочем, более-менее счастливую концовку. Через два года альбом был выпущен тиражом 15 тысяч экземпляров и раскуплен в один день. Второй тираж в 50 тысяч был раскуплен за неделю. Хотя музыка в Советском Союзе призвана служить идеологическим задачам государства, новая музыка из Ленинграда не содержит славословий преимуществам социализма и именинных гимнов Ленину и Марксу. Напротив, если выделить доминирующую тему в этой музыке, то, как мне кажется, это - необходимость личной свободы в поисках духовного удовлетворения. Участник джаз-квартета "Хомо Либер" из Сибири сказал о своей музыке как о "выражении принадлежности космическому миру". Джаз представляет совершенную форму для подобного рода духовных поисков, т.к. он традиционно основывается на импровизации. Как указывал Лео Фейгин в своей статье для британского джазового журнала "Уайр", "импровизационная природа музыки предполагает невозможность еонтроля и цензуры. По сути дела, это единственная форма искусства в СССР, которая не поддается цензуре". Такая музыка очень редко выходит в СССР на пластинках. Если бы не усердие "Лео Рекордс", предоставляющей выход на западную аудиторию, музыканты имели бы пару тысяч слушателей в крупных советских городах. "Призывы" - четвертая пластинка Анатолия Вапирова. Две были выпущены "Мелодией", две - "Лео Рекордс". Вапиров играет на саксофоне с тринадцати лет, сейчас ему под сорок. Он выпускник ленинградской консерватории по классу классической композиции. До определенного момента его биография сходна с биографией любого американского музыканта. Этот момент для Вапирова наступил в 1982 году, когда он был приговорен к двум годам тюрьмы за "спекуляцию на черном рынке"... "Призывы", исполненные на кларнете, представляют собой трехчастную сюиту, основанную на символических качествах духа, огня и воды. Первая сторона - "Призыв духа" - одно из музыкальных чудес нашего времени. Композиция открывается каскадом аккордов блестящего молодого пианиста Сергея Курехина. Затем вступает голос Вали - это пятидесятилетняя Валентина Пономарева, которая до недавнего времени была членом цыганского ансамбля. Она стонет, рычит, чирикает, баюкает. Подобно равным ей Диаманде Галас и Мередит Монк в США, она использует свой голос для радикальной женской атаки в джазе. В "Призыве" есть места, когда ее голос можно принять за синтезатор, иногда он звучит как волк или сова. Этот голос подобен воплям шамана, стремительный и лучезарный, он встречается с парящим саксофоном Вапирова, вдохновленным взрывчатой энергией Джона Колтрейна. "Призывы духа" - это запись пассажей духовного бреда, леденящего кровь. В течение всех двадцати шести минут сюрпризы следуют один за другим. Пономарева производит потрясающий звуковой пассаж, сдерживаемый игрой Вапирова, а вслед за тем потрясает слушателя бунтовским и остроумным взрывом импровизации. Самые широкие и дикие возможности выражения человеческих эмоций формируют эту музыку, хотя чувства, которые она содержит - это все те же поиски духовной реализации. Ничто не может быть дальше этого в музыкальном спектре, чем строгий классицизм эстонского композитора Арво Парта. Тем не менее, творческий путь Парта отдельными фразами потрясающе похож на путь Вапирова. Подобно Вапирову, Парт сформировался как инструменталист (пианист) еще подростком. Выпускник консерватории, Парт получил официальное признание советских музыкальных властей и первый приз в государственном конкурсе композиторов, когда ему было двадцать четыре года. Его первое столкновение с цензурой произошло, когда он включил в свою ораторию "Шаг мира" слова "Я верю в Иисуса Христа". Вся вещь была немедленно запрещена. Ревностная убежденность Парта в вере греко-православной церкви проникла в его творчество и необычайно затруднила его композиторскую деятельность в Советском Союзе. В 1980 году Парт с женой и двумя детьми покинул СССР. Сейчас он живет в Западном Берлине. Фирма ЕСМ выпустила пластинку Парта "Табула Раза". После повторных ее прослушиваний приходит чувство безвременности, простое и грациозное настроение торжества и величия. Парт немного напоминает французского композитора Эрика Сати, но сюрреалистический юмор Сати у него заменяет христианская вера. Скрипка и виолончель - ключевые инструменты всех трех композиций этой пластинки. Короткий "Кант Бенджамину Бриттену" открывается звоном колокола, который уступает приливу траурных струн. Звук церковных колоколов создается "подготовленным фортепиано" (роялем со специальным предметом, положенным на струны). Он появляется еще рах в основной композиции "Табула Раза". Эта музыка наполнена великой интенсивностью, которая затем смягчается и испаряется, как дым. На поверхностный взгляд, она создана под воздействием композиторов-минималистов (Сати, Рейх), но в ней есть и потаенные изощренные течения. Пластинка Парта легкодоступна, т.к. она записана на ведущей американской фирме. Пластинки Вапирова требуют более энергичных поисков, т.к. "Лео Рекордс" в Америке представлена лишь одной фирмой-распространителем. Если же вам захочется послушать русскую новую волну, вам придется заказывать ее контрабандой. Я печатаю эту статью и слушаю свой маленький "Сони". Кассета, похожая на кусок теста, с надписью от руки "Аквариум" воспроизводит очень приятную, хотя и далекую от революционности амальгаму рока, новой волны, тяжелого металла и электронного шума. "Аквариум" - это совсем другой мир, весьма отличный и от торжественного классицизма Арво Парта, и от свободного джаза Анатолия Вапирова. Но один принцип соединяет рок-стратегию "Аквариума" с Партом и Вапировым - свободный поиск смысла в условиях несвободного общества. В музыке "Аквариума" американские слушатели ничего нового для себя не найдут. Я обнаружил отголоски Ван Морисона, "Токин Хэдз", ранних "Джеферсон Эйрплэйн" и "Кинкс". Это музыка - наполовину переваренный компот из того, что русские слушают на волнах "Свободной Европы". И все же в музыке "Аквариума" есть очарование и мощь, которые заставляют позабыть явные заимствования. Музыка организована с энтузиазмом и свежестью, как будто рок-н-ролл придумали вчера. Надо иметь в виду, что у русского рок-н-ролла очень короткая и невыразительная история. Есть горстка санкционированных групп, помогающих государству, которые звучат как слабые отголоски "Битлз". Есть, наконец, группы, подобные "Аквариуму" с его полулегальным статусом. Кэтрин Домроуз в статье "Музыка черного рынка" (журнал "Фрэнк" № 3, 1986) объясняет, что означает этот полулегальный статус для музыкантов и публики: "Полулегальным группам разрешают выступать в полулегальном ленинградском рок-клубе, но концерты бывают редко - раз в несколько месяцев. Концерты жестко контролируются полицией, которая иногда производит массовые аресты. Выражения энтузиазма на концертах строго запрещены. Алеша сказал мне, что однажды его выдворили с концерта "Аквариума", когда он хлопал руками над головой во время исполнения его любимой песни "Рок-н-ролл мертв, а я еще нет"". В Советском Союзе "Аквариум", Парт и Вапиров поддерживают жизнь музыкальной традиции, отмеченной индивидуальностью и воображением. Если считать, что джаз, рок и экспериментальная музыка - искусственная пересадка с американской почвы на советскую, стоит вспомнить, что рок и джаз корнями уходят в культуру рабов. Может, именно эти корни ответственны за эволюцию музыкальных и общественных форм в сегодняшнем Советском Союзе? "East-West Journal", июнь 1986 перевод с англ. М.Т.
*Цитата дается в обратном переводе с английского (прим. перев.) |