|
Агата Кристи
Молодой француз Рауль Доброй шел по набережной Сены, весело напевая незамысловатый мотив. Дойдя до Кардоне, он свернул направо и оказался перед домом № 17. Консьержка, что-то пробурчав, выглянула из своей каморки. Юноша поприветствовал ее и легко взбежал на третий этаж. По пути он продолжал напевать - этим утром он чувствовал себя необычайно бодро. Пожилая женщина, открывшая дверь, заметно ему обрадовалась. - Доброе утро, мсье. - Здравствуй, Элиза, - сказал Рауль, снимая в передней перчатки. - Мадам меня ждет? - Конечно, мсье. Элиза закрыла дверь. - Если мсье подождет в гостиной, мадам выйдет через пару минут. Она отдыхает. Рауль удивился. - Она нездорова? - Конечно, нездорова, - Элиза открыла дверь гостиной. - Да и как может быть иначе? Сеансы, все эти сеансы. Это... это все неправильно, неестественно, не для того создал нас Господь. Эти сеансы, это все игры с дьяволом. Рауль похлопал ее по плечу. - Ну-ну, - мягко сказал он. - Успокойся. Не стоит во всем непонятном видеть дьявола. Элиза недоверчиво покачала головой. - Мсье может говорить все, что угодно, - пробурчала она. Но вы только посмотрите на мадам. Она худеет на глазах. А головные боли! - Элиза всплеснула руками. - Нет, это все ужасно - все эти привидения. Да, именно привидения! - Твой взгляд на то, что происходит после смерти человека удивительно прост, - Рауль сел в кресло. - Я добрая католичка, мсье. - Элиза перекрестилась и пошла к выходу, но у двери остановилась. - А после того, как она станет вашей супругой, сеансы закончатся? Рауль улыбнулся. - ты очень хороший человек, Элиза. И предана хозяйке. Не беспокойся: как только Симона станет моей женой, всех этих, как ты говоришь, привидений, не будет. Для мадам Доброй все сеансы отменяются. - Неужели это правда? - радостно спросила Элиза. Ее собеседник молчал. - Да, - сказал он минуту спустя, обращаясь скорее не к ней, а к самому себе, - да, все это должно закончиться. У Симоны божественный дар, но... Ты верно заметила, Элиза. День ото дня она становится все бледнее и бледнее. Жизнь медиума очень тяжела... И все же, Элиза, твоя хозяйка - самый лучший медиум в Париже, более того - во Франции. Люди едут к ней со всего света, уверенные, что это не фокусы и не обман. - Обман? - возмутилась Элиза. - Какой тут может быть обман. Мадам и младенца не способна обмануть. - Она почти ангел, - нежно сказал молодой человек. - Я сделаю все, что смогу для ее счастья. Ты веришь мне, Элиза? - Я служу мадам уже много лет, - спокойно сказала Элиза, - и люблю ее. Если бы я не знала, что вы относитесь к ней так, как она заслуживает, я бы вас, наверное, убила. - Браво, Элиза! - рассмеялся Рауль. - Ты преданный друг. Поверь же, мадам больше не будет вызывать души умерших! - А вдруг, - нерешительно сказала Элиза. - А вдруг души не оставят ее? - Что ты имеешь в виду? - Рауль пристально посмотрел на старуху. - А что если души не оставят ее? - повторила Элиза. - Я думал, Элиза, ты не веришь в привидения? - Не верю. Только глупцы верят в такие вещи, но все же... - Что все же? - Мне трудно объяснить, мсье. Я всегда считала, что все эти медиумы, как они себя называют, это просто шарлатаны, которые надувают несчастных, потерявших своих близких. Но мадам не такая. Она хорошая. Мадам честная. И все же... Элиза понизила голос и продолжила со страхом: - Она не шарлатан и души умерших приходят по-настоящему - именно поэтому я так боюсь. Я уверена, мсье, здесь что-то не так. Это против природы и Бога. За все это придется расплачиваться. - Успокойся, дорогая Элиза, - Рауль улыбнулся. - Сегодня последний сеанс. Больше ни одного не будет. - Но сегодня все же будет? - она подозрительно на него посмотрела. - Последний, Элиза, последний. Элиза горестно покачала головой. - Мадам нездорова... - начала она, но ее прервали. Двери отворились, вошла высокая светловолосая женщина. Она была очень красива. Рауль встал, Элиза быстро и незаметно исчезла. - Симона... - молодой человек стал целовать ее длинные белые руки. - Рауль, дорогой мой, - еле слышно вымолвила девушка. Он целовал и целовал ее руки, затем поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза. - Как ты бледна, Симона. Элиза сказала, что ты отдыхаешь. Ты плохо себя чувствуешь, дорогая? - Нет, не то чтобы плохо, но... Он подвел ее к креслу, усадил. Симона слабо улыбнулась. - Не спрашивай, Рауль. Ты решишь, что я совсем глупа. - Симона отняла руки, выпрямилась и некоторое время пристально смотрела на висящий на стене ковер, пытаясь сосредоточиться. Затем она прошептала: - Я боюсь, Рауль. - Симона долго молчала. - Не понимаю. Чего ты боишься? - Просто боюсь, и все. - Но... - он взглянул на нее удивленно. - Да, просто боюсь. Я знаю - это смешно и глупо, но я просто боюсь. Не могу сказать - что меня беспокоит и почему, но все же... все это время мне никак не избавиться от мысли, что со мной произойдет что-то ужасное. Симона все так же пристально смотрела на ковер. Рауль осторожно обнял ее. - Дорогая моя, - сказал он, - не стоит придумывать бог знает что. Все это - обычное перенапряжение медиума. Тебе необходим отдых, полный покой. Девушка закрыла глаза. - И счастье, - сказал он, прижимая ее к себе. Не открывая глаз, Симона глубоко вздохнула. - Да, да. Когда ты меня обнимаешь, я чувствую себя в безопасности. Я забываю свою жизнь - ужасную жизнь медиума. Ты многое знаешь, Рауль, но даже ты не понимаешь, что это такое. Рауль почувствовал, как ее тело напряглось. Она открыла глаза. - Ты сидишь в темноте, ожидая, а темнота ужасна, Рауль, ведь это темнота абсолютной пустоты. Ты сознательно пытаешься раствориться в ней, стать ею самой. Потом ты будто куда-то проваливаешься и, наконец, приходит медленное, очень болезненное пробуждение. Я всегда чувствую себя совершенно разбитой после сеанса... - Я знаю, знаю, - сказал Рауль. - ...Понимаешь, совершенно разбитой, - снова прошептала Симона. - И все же, ты великолепна, Симона, - он взял ее руки, словно желая, чтобы она разделила его восхищение. - Ты единственная в своем роде. Мир не знал лучшего медиума, поверь мне. Он вытащил из кармана два письма. - посмотри, вот письмо профессора Роша из "Сальпетриер", а это - от доктора Генира из Нанси. Они просят, чтобы ты иногда проводила спиритические сеансы. - О нет, ни за что! - она встала, - никогда! Я не хочу, ты же обещал мне, Рауль. - Ну что ты, успокойся. Я упомянул эти письма, потому что горжусь тобой. - Значит, ты никогда больше не попросишь меня проводить сеансы? - с сомнением спросила она. - Нет, нет. По крайней мере до тех пор, пока ты сама не захочешь - например, для этих старых друзей... - Никогда! - Симона чуть не закричала, - это опасно. Я чувствую, что это очень опасно. На мгновение она закрыла лицо руками, затем отошла к окну. - Обещай мне, что этого больше не будет, - не оборачиваясь, тихо сказала она. Рауль подошел и нежно обнял ее. - Любимая, - сказал он, - я обещаю тебе, что с завтрашнего дня сеансов не будет. Он почувствовал, как Симона вздрогнула. - А сегодня? Ах да, я забыла. Мадам Экс. Рауль взглянул на часы. - Она может прийти с минуты на минуту, но если ты, Симона, чувствуешь себя плохо... Но девушка не слушала его, думая о чем-то своем. - Она странная женщина, Рауль, очень странная. Я чувствую ужас, когда она рядом. - Симона! - Рауль, ты такой же, как все французы. Для тебя мать - святыня, и поэтому с моей стороны очень нехорошо относиться так к женщине, которая только что потеряла дитя. Но... Мне трудно объяснить - она такая большая и черная... А ее руки! Ты видел, какие у нее руки, Рауль? Огромные, сильные руки, руки мужчины! Боже! Она задрожала и закрыла глаза. Рауль отошел от окна, затем сказал холодно: - Я не могу понять тебя, Симона. Ты ведь женщина, как же ты можешь чувствовать антипатию к другой женщине, особенно если речь идет о матери, только что потерявшей единственного ребенка? - Ах, даже ты ничего не понимаешь, друг мой. Я ничего не могу с собой поделать. Как только я увидела ее, я почувствовала... - Симона побледнела - ...страх. Ты помнишь, это случилось задолго до того, как я уступила ее просьбам провести несколько сеансов. Именно тогда я почувствовала, что она может принести мне несчастье. Рауль недовольно подернул плечами. - Но ведь ничего страшного не случилось. Как раз наоборот, - сказал он, - все сеансы прошли великолепно. Образ маленькой Амели появился сразу и все материализации были поразительно реальны. Жаль только, что профессор Рош не был на последнем сеансе. - Материализации... - повторила Симона. - Скажи, Рауль, неужели эти образы так реальны? - Да, Симона. Сначала фигура ребенка была не очень четкой, но на последнем сеансе... На последнем сеансе перед нами стоял живой ребенок из плоти и крови. Я даже дотронулся до него, но, увидев, что прикосновение причиняет тебе сильную боль, не позволил сделать мадам Экс то же самое. Я боялся, что она потеряет над собой контроль и причинит тебе вред. Симона отвернулась к окну. - Очнувшись, я чувствовала себя совершенно истощенной, - прошептала она. - Рауль, уверен ли ты, что все, чем я занимаюсь, - не грех? Элиза даже говорит, что это игры с дьяволом, - она попыталась улыбнуться. - Я уже говорил тебе, что это - ерунда, - строго сказал Рауль. - Бесспорно, при столкновении с неведомым существует определенная опасность. Но познание неведомого во имя науки - благородное дело. Во все времена на свете существовали подвижники, пионеры, которые дорого платили за то, чтобы другие смогли идти по проторенному пути. Десять лет ты работала для науки. Цена этому - сильное нервное напряжение. Ты сделала все, что могла. Симона улыбнулась благодарно и успокоено, затем повернулась и посмотрела на часы. - Мадам Экс запаздывает, - сказала она. - Может, она не придет? -Думаю, что придет. Эти часы немного спешат. Симона медленно отошла от окна и стала перебирать стоявшие на этажерке безделушки. - Интересно, кто она, эта мадам Экс? Откуда она? Странно, что мы о ней ничего не знаем. Рауль пожал плечами. - Многие предпочитают оставаться инкогнито, когда обращаются к медиуму, - сказал он, - это элементарная предосторожность. - Видимо, так, - согласилась она, - но... Фарфоровая вазочка выскользнула у нее из рук и разбилась о каминную решетку. Симона резко повернулась к Раулю. - Ну вот, - чуть не плача проговорила она, - мне что-то не по себе сегодня. Рауль, ты не подумаешь, что я боюсь, если скажу мадам Экс, что не смогу сейчас проводить сеанс? Удивление в его глазах неприятно поразило ее. - Ты ведь обещала, Симона, - начал он мягко. - Я не хочу, нет! - Симона прислонилась к стене. - Я не буду проводить сеанс! - Видишь ли, Симона, я думаю даже не о деньгах, хотя ты прекрасно понимаешь, что мадам предложила тебе за этот сеанс огромную сумму... - Есть вещи важнее денег, - возразила Симона. - Да, это верно, - согласился Рауль. - Именно об этом я и говорю. Эта женщина - мать, потерявшая единственного ребенка. Если ты себя плохо чувствуешь или просто не в духе, ты можешь отказать капризу богатой леди, но можешь ли ты сказать "нет" матери, которая в последний раз видит свое дитя? Симона в отчаянии закрыла лицо руками. - Как тяжело! - прошептала она. - Да, ты во всем прав, конечно, ты прав. Я сделаю так, как ты хочешь. Но теперь я поняла, чего я боюсь - я боюсь слова "мать". - Симона! - Порой человеком движут примитивные силы - инстинкты, Рауль. Цивилизация многие из них уничтожила, но не инстинкты материнства. Ничто не может сравниться с любовью матери к ребенку. Для матери нет закона и нет жалости. Ей все дозволено, она все безжалостно сметает со своего пути. Симона посмотрела на Рауля и устало улыбнулась. - Что-то я сегодня весь день говорю глупости. Рауль взял ее за руку. - Приляг на несколько минут, отдохни, пока не пришла мадам Экс. - Хорошо, - ответила она и вышла из комнаты. Некоторое время Рауль стоял в задумчивости, затем вышел в соседнюю комнату. Там был устроен альков, где стояло большое кресло. Тяжелые черные бархатные портьеры были повешены так, чтобы при желании кресло можно было полностью закрыть. Элиза убирала комнату. Возле алькова она поставила два стула и круглый столик. На нем лежали барабан, рожок, бумага и карандаш. - Наконец-то последний раз, - удовлетворенно проворчала Элиза, - да, мсье, скорей бы все это закончилось. Раздался звонок. - Вот и она, женщина-жандарм, - продолжала Элиза. - Почему она не идет в церковь молиться за свою бедную девочку, почему не поставит свечку Деве Марии? Господу Богу лучше знать, что нам нужно. - Открой-ка дверь, - распорядился Рауль. Через минуту в комнате появилась гостья. - Я скажу мадмуазель, что вы здесь, - Элиза вышла. Рауль подошел поприветствовать мадам Экс и сразу же вспомнил слова Симоны: "она такая большая и черная". Мадам Экс была действительно очень крупной женщиной и платье из черного французского бархата еще усиливало это впечатление. Говорила она очень низким голосом. - Я немного опоздала, мсье. - Ничего страшного, - сказал Рауль, улыбаясь. - Симона отдыхает, она нездорова. - Вы отменили сеанс? - резко спросила мадам Экс. - Нет, нет, что вы, мадам! Облегченно вздохнув, она опустилась в кресло. - Ах, мсье, - удовлетворенно сказала она, - вы даже представить не можете, что значат для меня эти сеансы. Это поразительно! Моя маленькая Амели! Я могу увидеть, услышать ее и даже... даже до нее дотронуться... - Что?! Мадам, да что вы! Вы ни в коем случае не должны ее трогать! Это очень опасно! - Опасно? - Да, мадам, это очень опасно для медиума. Если хотите, я попытаюсь рассказать, как наука объясняет это явление. Душа, для того чтобы себя проявить, должна пользоваться физической материей, плотью медиума. Вы видели, как пар образуется у губ медиума? Он конденсируется и образует подобие тела умершего. Ученые считают, что образовавшаяся эктоплазма - это часть плоти медиума, но доказать пока невозможно. Любое прикосновение может повлечь за собой смерть медиума. Мадам Экс внимательно слушала. - Это очень интересно, мсье. Скажите, а может случиться так, что материализацию можно будет отделить от ее создателя? - Это фантастическая гипотеза, мадам. - И все-таки это возможно? - настаивала она. - Сейчас нет. - А в будущем? В этот момент вошла Симона. Она была бледна, но уже взяла себя в руки. - Я слышала, вы нездоровы, - сказала мадам Экс. - Нет, все в порядке, - ответила Симона. - Начнем? Она подошла к алькову, села в кресло. Рауль взглянул на нее, и ему стало страшно. - Ты сегодня не совсем здорова! - сказал он. - Мне кажется, сеанс нужно отменить. Мадам Экс поймет нас. - Мсье! - мадам Экс возмущенно встала. - Да... Мне кажется, так будет лучше. Я уверен. - Мадемуазель Симона обещала мне один сеанс! - Это так, - тихо произнесла Симона. - И я готова выполнить обещание. Не беспокойся, Рауль, это ведь последний сеанс, слава Богу. По ее знаку Рауль закрыл альков черными портьерами. Комната была погружена в полумрак. Предложив сесть мадам Экс, Рауль направился к своему стулу, но она остановила его. - Извините, мсье. Я верю вам и вашей невесте, но, чтобы избавиться от подозрений, я осмелилась взять с собой вот это, - она достала моток веревки. - Мадам, - воскликнул Рауль, - это оскорбление! - Нет, предосторожность! - Я повторяю: это оскорбление! - Не понимаю вас. Если здесь нет обмана, чего вам бояться? Рауль презрительно рассмеялся. - Уверяю вас, мне нечего бояться, мадам. Если хотите, можете меня связать. Из-за портьеры послышался тихий стон. - Нет, Рауль, не делай этого. - Кажется, мадмуазель чего-то боится, - заметила мадам насмешливо. - Что ты говоришь, Симона, - воскликнул Рауль. - Мадам Экс, видимо, считает, что мы шарлатаны! - Я должна быть во всем уверена, - мадам Экс подошла к Раулю и начала привязывать его к стулу. - Поздравляю вас, вы прекрасно завязываете узлы, - сказал Рауль. - Теперь вы довольны? Мадам промолчала. Она обошла комнату, осмотрела стены, закрыла дверь, положила ключ в карман и вернулась на свое место. - Я готова, - сказала она. Прошло несколько минут. Стояла полная тишина, только слышалось тяжелое дыхание Симоны. Черные портьеры стали прозрачными, за ними появилась фигура медиума. У ее губ вился желтый дым, который конденсировался и постепенно принял очертания ребенка. - Амели! Моя маленькая Амели! - прошептала мадам Экс. Рауль был поражен. Такого он никогда еще не видел - у стола стоял живой ребенок! - Мама! - послышался детский голос. - Девочка моя! - мадам Экс встала. - Осторожно, мадам! - воскликнул Рауль. Фигура ребенка приблизилась. Девочка стояла на полу, протянув руки к матери. - Мама! - Я должна дотронуться до нее! - Мадам, умоляю вас, держите себя в руках! Сядьте! - Моя девочка! Я должна дотронуться до нее. - Я приказываю вас, сядьте! - Рауль пытался вырваться из пут, но все было бесполезно. - Сядьте! - закричал он. Не обращая внимания на его крики, мадам Экс протянула руку и прикоснулась к ребенку. - Боже! Это ужасно! Симона! Мадам Экс повернулась к нему. - Какое мне дело до нее? - Вы сошли с ума! - Это мой ребенок. Мой, моя плоть и кровь. Она пришла ко мне с того света. Она жива! - мадам Экс была страшна. - Мама! - снова разделся детский голос. - Иди ко мне, - мадам взяла девочку на руки. Из-за портьера донесся страшный крик. - Симона! - все внимание Рауля было обращено на альков, но он видел, как мадам Экс с ребенком на руках открыла дверь и выбежала из комнаты. Рауль стал рваться, и наконец ему удалось остановиться от веревок. Прибежавшая Элиза пошла к алькову и откинула портьеры. - Симона! Боже мой, что это? - Она мертва, мсье. - Элиза закрыла глаза. - Но что произошло; мсье, отчего она стала вдвое меньше? - Я не знаю, - Рауль дрожал. - А может быть... Нет, я схожу с ума. Симона! Симона! |