Кари УНКСОВА
О САЛОНАХ

Эта статья, принадлежащая перу известной русской поэтессы Кари Унксовой, написана осенью 1982 года, в последний период ее творчества. В статье рассматривается глубоко волновавшая автора проблема сохранения и взращивания цивильного общения на столь скудной почве, как нынешняя Россия.
А.И.

Поскольку научное мировоззрение и, соответственно, научная деятельность принципиально вненравственна (результаты чего мы видим на печальном ныне лике Земли), то его носители, т.е. ученые, инстинктивно стараются заполнить лакуну в своем миросозерцании повышенным интересом к культурным и духовным проявлениям. Однако художники, не чувствуя себя обделенными, с надменностью и пренебрежением относятся к достижениям науки и часто кичатся своим катастрофическим невежеством. А жаль - в жизни природы и искусства есть много поразительных аналогий, и законы ее совсем не отменены для искусственных объектов.

Примером тому может служить существование самого изобразительного искусства и сопровождающего его искусствоведения как полузамкнутых самоорганизующихся систем. Если позвать на помощь такому рассмотрению кибернетику, то становится понятным, что при определенной длительности существования этих систем их язык неизбежно вступает в конфликт с породившим его метаязыком, так как каждая замкнутая система стремится к саморазвитию в своих собственных интересах и вынуждена контактировать с субстратом только в целях поддержания энергетического баланса (зритель до тех пор покупает картины, пока надеется на их понимание или другие способы утилитаризации объектов искусства). Чем дольше длится процесс развития системы (изо), тем острее конфликт между профессиональными интересами художника и запросами публики. В ХХ веке этот конфликт приобрел затяжной и драматический характер, под него подпало и искусствоведение, возникшее поначалу как своего рода питающая подстанция, скорая помощь для восстановления нарушенного энергетического баланса. У искусствоведения возник свой профессиональный жаргон и интерес, и уже давно его практически никто толком не осваивает из публики. Один издатель так и сформулировал это положение: "меня беспокоит, - сказал он, - популярность моего журнала. Он не предназначен для публики, его читателями должны быть галерейщики, маршаны и искусствоведы". Но искусствоведы не читатели, а писатели, маршаны же и галерейщики подсчитывают количество статей, их объем и престижность печатающего органа, а также количество степеней и других знаков социального отличия у авторов статей, - изучать внутренность текста им недосуг.

Итак, необходимы новые питающие подстанции, или, проще говоря, необходим новый толмач для перевода спецязыка артобъекта и искусствоведческой статьи на метаязык - на язык потребляющей искусство публики.

Вся "открытая", т.е. общественная жизнь нашего русского авангарда насчитывает едва ли десять лет, но в наши скорбные времена это - большой срок. За двадцать лет в ураганном темпе прошла свой путь от контр-культурного явления до своих барокко-рококо и модерна (ретро) рок-музыка, за десять лет приобрел свои культурные традиции концепт, и за десять же лет оформилоnu свое, никому не понятное, авангардное искусствоведение. Поэтому со всей серьезностью следует отнестись к такому абсолютно необходимому в жизни крупных культурных центров (Москва, Ленинград, Одесса, города Прибалтики) явлению, как салоны.

Вместе с тем здесь существует немалое предубеждение, связанное с предрассудком о необязательности этого явления в виду очевидной его зависимости от публики - с одной стороны - и от художников - с другой. В эпоху конфронтации между публикой и мастером, профессиональный долг каждого диктует ему декларацию независимого поведения, оберегающего художника от рабства перед косностию и здравым смыслом, препятствующим художественному эксперименту; публика же инстинктивно склоняет художника к своим, именно, потребностям, поскольку озабочена его возросшей самостоятельностью и произволом, и требует от него каких-то общедоступных знаний для самопотребления. Обоих их подсознательно тяготит новая степень несвободы - зависимости от качества перевода, навязанного мнения, объявленной стоимости и т.д. К тому же традиция еще воспринимает само занятие искусством как некое эзотерическое - и следовательно - жертвенно-самоочищающее действие, в то время как у деятельности салонщика (чаще - салонессы) такого ореола нет, и потому гипотеза о некоем своекорыстии исходных мотивов такой деятельности неизбежно становится основным лейтмотивом мифологемы о любом коллекционере и галерейщике, независимо от качеств самого деятеля. К тому же профболезнь русской интеллигенции - КГБоязнь, разросшаяся в коллективный бред преследования, упреки в непрофессионализме - хотя непрофессионализм и есть профессиональный долг держателя салона, упреки в элитарности (со стороны демократической публики) и излишней неизбирательности (со стороны элиты), и общее всем нам - не побоимся этого слова, виновата история, - одичание, в смысле отсутствия элементарных навыков культурного общения, ибо наша публика застенчива даже до хамства.

А вместе с тем, следует напомнить снобствующей и мнительной публике, что на рациональном и хорошо считающем западе галерейщик берет с художника за посредничество, моральные усилия и прочие хлопоты до 70% стоимости картин, и цифра эта возникла и стихийно сбалансировалась недаром. И это при том, что он может

- свободно арендовать любое (определенного класса стоимости) помещение и не спит в своей галерее, задыхаясь от табачного перегара и прочих миазмов почтеннейшей публики;

- назначить вполне определенное время, какое оплачивается ему как рабочее, а не отвечать на деловые звонки с утра до вечера, а то и ночью еще на пьяное бормотание признательных или обиженных клиентов;

- быть свободным от вечных вызовов (в комитет или) к околоточному, ибо представители монстральной культуры 60-х годов концептуально осуществляют себя даже в лифте и на лестнице не совсем приемлемым для соседей способом;

- нанять уборщицу или завести стосильный пылесос, не раздражающий соседей сверху и снизу, а не ползать по паркету в поисках окурков, - ухищрениям публики может тут позавидовать бурундук и контрабандист, а также специалист по бионике;

- свободно проявлять свой интерес к биографии и историографии художника, не опасаясь вызвать косые взгляды неумеренным энтузиазмом;

- заводить книгу для посетителей, не опасаясь безумствующих, ищущих в холодильнике майора Пронина;

- спокойно декларировать рентабельность своей профессии, тогда как при нашем - общем с начальством - отношении к бизнесу рентабельность галереи ложится на ее содержателя некой каиновой печатью;

- спокойно осуществлять свой селекционный выбор в художественной среде, не боясь, - опять-таки в силу парадоксального преломления социальной традиции, - обвинения в предвзятости, необъективности, личных пристрастиях и т.д., будто галерея это государственный краеведческий музей.

Итак, сам тип галерейщика воистину выковывается между молотом и наковальней, и бьют по нему разные молотки и молоточки, плюс паровой молот системы, пытающейся, по естественным законам бытия, элиминировать любое несистемное явление заодно с его носителем.

Воистину неизвестно, при том, что салонщик гораздо более подлежит объективным общественным законам, традициям и прочим мифологемам - он не мог бы их создавать, им одновременно не подлежа, - чем художник, декларирующий некий акт произвола. Воистину, повторяем, непонятно, кто тут жертва, и кто тут самоочищается в жертве

О побудительных мотивах и вовсе мы говорить не намерены, так как это детский разговор. Пусть исходным типом личности будет людоед, - это нас вполне устраивает, ибо людоед будет вынужден сдержать свои инстинкты в свое рабочее время, исходя из того же закона существования самоорганизующихся систем, а то кушать ему скоро будет нечего (некого).

На кошачьем дерьме
Вырастают лучшие пионы
Сказал китаец.