Линдон Дмитриев
СМЕРТЬ ЛАВРОВОЙ

Входит Лаврова, за ней Тиранозавр.

Тиранозавр:
Лисица пестует лисят.
На ветке желуди висят.
Знакомые сомкнулись губы -
Не состоялся поцелуй.
Лишь в ресторане посидели,
Но поясница! Поясница!

Лаврова:
Откинут стул, дымится печка.
Так просто выйти на крылечко
И увидать восход, закат,
Чету раскидистых берез
И паровоза мимолетность.

Тиранозавр:
Перерасти свою бесплотность,
Откройся, женщина, цвети,
Подобно аленьким цветочкам.
Вот здесь - скамейка, здесь - платан.

Лаврова:
К чему лишать воспоминаний
Столь недоверчивый театр,
На даче - Саша. Сын в огне.
Диктатор ходит в глубине,
Его пиджак уже в осколках.
А вдруг - закат непокоренный
В глазницах чопорных блеснет?

Тиранозавр:
Так додекаэдр вертИтся
В мансарде нищей ненароком:
Хозяйка попивает чай,
Марихуана в папиросе.

Входит Астафьев.

Астафьев:
Все скрыто в ветреных путях.
Адмиралтейство неприступно,
Горит могила над кремлем,
Прилежно обезлюдел дом,
Опустошило наводненье
Гиперборейские поля,
Цветок петляет кривобокий,
Война! Война! Вослед за ней
Суспензией отменной млеко
Предстало в виде человека.

Лаврова:
Горит Нева, пылает сад,
Полковник бьется об заклад.
Членовредительствует юнкер,
Укрывшись в потаенный бункер.
Все холодней моя рука:
Минута смерти подскочила,
Мигнула разноцветным глазом,
И вот последствия уже.

Входит поэтесса Седакова.

Седакова:
Ужели же
Гитане стройной
Все муки Данта суждены?
Татьяна в пламени сгорает,
Хрипя, молитвенник листает,
Пожар! Пожар! Кругом туман,
А вот и скульптор Шнейдерман
Идет растерянной походкой,
И Эзра Паунд, будто джинн,
Забраться пробует в кувшин.
Но отчего ликуют люди?

Астафьев:
Такие плечи, ноги, груди!
Лаврова, встань! Лаврова, спой!
Параболической кривой
Летят к Создателю предметы -
Коробки, фунтики, брикеты,
И паровоз трубою вниз
С букетом иммортелеей пыльных,
И вихрь огненных реприз
И искрометных эпиграмм.

Лаврова:
Я нынче жизнь свою отдам.

умирает

Тиранозавр:
Еще вчера она жила,
Смеялась, танцевала, пела,
А нынче - бамс! и умерла:
Пусты глаза, безмолвно тело.

Астафьев:
Ни что не вечно под луной:
Кармическая связь распалась,
И отдаленные кометы
На небе пыльном и пустом
Куда-то быстро пролетают.
Друзья! Лаврова умерла!

Все хором:
Какая женщина была!

входит Дурново

Дурново:
Так бытие как снег растает.
Философ фолиант листает,
Лисица пестует лисят,
Татьяна очи закрывает,
Господь витает в небесах,
Струятся в поле паровозы
И скорбно плещутся березы.
Поэзия, драматургия -
Почти что огурцы тугие.
Растут, ползут, несутся вскачь,
Как некий инфернальный мяч.
Пуста нора, Нева, берлога -
Для смерти нужно так немного.
И из Элизия сейчас
Лаврова созерцает нас.

Занавес

ноябрь 1985