|
Владимир Ломоносов
***
Барометром дуги
Затишье, буря.
Колченогим
Бровью вдруг
Свист.
Храп.
Кокаинизм.
Подергивание
Вздрагиванием пульса
Привесок головы
плодом темнота.
Сап.
В никеле пудр
арлекиниада
Холодеют дрожа
Въедаются серым
Копытом созвездий
Рог.
Углы
Клубни
Прыжками кенгуру
вожделения желчь
Ядом шиповника
Каучуковое.
Гудит.
Неудовлетвореньем женщины.
Тархан поросли.
В небе мосты бревен.
Все ближе,
судорожнее,
хочет сжать.
Глаза лососями,
В жабрах по пузырю,
Уши припадками колоколен.
Глиссы.
Глиссером вдох
На пьяных,
Сутулый
Отрыгивая зеркальным,
врывается,
падает...
..............
.........тихо
Запах мяса.
Конец 1960-х
***
Дальше,
где нет,
где сайки туч,
пенье гусениц,
где в мясорубку леса,
солнца закладка
где нет,
где тени дельфинами.
Дальше еще дальше.
В микроскоп.
Тихо.
Шевелятся, ползут
скрученные связанные.
Вместе.
Здесь худо.
Дальше
в струны...
Дальше
в протяженное
в четвертое,
шестое,
но по возможности дальше,
где нет и последних
невесомость,
темнота плоскостей.
Конец 1960-х
***
Бляхи рукопожатий
В коротко обстриженном
поздние,
задремавшие,
сквозь
опустившиеся.
Танец.
Частые "плие"
Почему-то надо
Как то нельзя иначе.
В продранном позевывающие
Сидя.
Аквариум.
Из бумаги цветы, ищеек усами, бант.
Фургоны ветра.
Краги ворон.
Усаживаясь веком
на листе.
Замочки - молнии
пальчики.
Перышки.
Яйца всмятку
зоб.
Архипелаг павильонов
Улыбки бляхами поздравлений,
Прикисленные,
Хрустящие,
Сплоченные,
Восходящим
в сумеречное.
Бонзы
в дамбах воротников
Плиссировка мозгов
афишными стендами
В каркасах
Отполированное
в контурных
косит
роговыми,
пластмассовыми
Шахматными досками,
квадратами клеток
Бегут.
Конец 1960-х
***
Еще не родился,
а данные на бумаге
Еще не родился
а специальность определена
Еще не родился
а женат, -
семьянин или нет
Еще не родился
а характер определен
Еще не родился
а имеет квартиру, мебель
Еще не родился,
а друзья пекутся
о жизни, быте
Еще не родился,
а, получив образование,
уезжает на новостройки
Еще не родился,
а вышагивает на орбите
Еще не родился,
а помер как герой
Еще не родился.
А он так и не родился
И в этом виновны родители,
Выплачивающие налоги
за старость
за бездетность.
1978
ЛЕНИНГРАД
Когда кончается рассвет
и наступает, волоча
по асфальту шершавые
одежды
пыльный полдень
его ноги
превращаются
в фарш
разбросанный
по дороге;
политый грязью плевков
и пепла.
Танцует месяц
светлый и пустой,
и
ветер
рвет
безносые поцелуи.
***
Трактат о том что когда-то
земной шар действительно был
населен ящерами.
Один представительный и
популярный писатель, можно сказать,
лучший из лучших представителей
этого жанра
в прекрасный день был приведен
для осмотра
врача. Единственно, что уцелело, -
это протокол осмотра,
проведенного 22.1.1979 в г. Н.
Ввиду того, что за отсутствием зубного
врача вследствие болезни последнего
и ввиду того что отсутствующий нарколог
по причине своего отпуска не
мог
принять
потерпевшего
глаза вода
и белый ключ
и белый куст гвоздики
и тряпок ворох,
где молча стоял
с железом в руке
бронзовый истукан
и ничего вокруг
не припомнило пыль
бегущего
и не ударило
В тяжесть набата
над ними
над ними
А самое интересное -
здесь.
Конец 1970-х
***
Бегу за молоком
дергаю звонок
собрался на прогулку
нет
стена
а потолок упал
как быстро наступила на меня
голодная песня жаворонка.
Молчу.
Слушаю.
Нет
ветер
высохший
сгнившая вишня
листья вишни
нет
потолок
Звонят.
Песня жаворонка
листья вишни
куцым ошейником собрались в гости
это
первое
прости
и
поцелуй
А дальше
прощений никому не надо
и все же привычной хваткой
ногой
врезался луч
после ножа
после ожога
бритвою по лицу на улице косым дождем бьет.
Нет.
Игра детей.
Рисунок
Один
Другой
Их много
И каждый нарисован рукою
И голоса
Здесь
в рисунке
в каждом,
где упал потолок
и собрался на прогулку
с собакой
взятой на ошейник.
Иначе убежит
Но собака молча
кусает шерсть
усевшись около вишни
давно
сгнившей
высохшей
совсем.
А жаворонок поет
молчу
слушаю
И говорю
нет
песня не здесь
песни нет
просто пес
раздобыл ошейник
и воет
нажравшись гнилых, не созревших вишен
от радости
или боли
И клонит ко сну.
***
Откуда
скажи откуда
месяц косой
и
заяц
по
скошенному полю
бежит
откуда они здесь
где
не звали их
и
тишь
в полях ровная
и рваная
вроде головы
косого серпа по скошенному полю
где
далеко видно
бегущего зайца
а
за ним
лиса.
Нет
не месяц
косой бьет
по
полю
луч
и
глушит
по прижатым к спине ушам
боязнь света
и тепла.
Откуда же он
тонкой
тростиной
лисьей
кривой
и рыжий
с
запахом выпеченного хлеба
по
следу заячьему
спешит.
***
Время рассказа
У
старика
здесь
на
скамье.
Медленное высыхание
глаз
и
щек впадины
ухабы горбатых ворон. -
между.
Они - нос
Они - река слов
И...
цветы
у
самых
желтых
ушей.
Немного обвисших
красок
на полотне.
И
вспаханный грубо
огород
с
лежащими
пластами
земляных свай
вареной
на
солнце
стали
белой
бегущей
у
глаз.
Сад
и
кладбище
на
одном уровне
Тихий
однобокий
рассказ
на
скамье
старого
а
за
ним
старухи
спокойное
потрескивание.
1982
***
Над рекой глубокой
дым стоял
палками,
длинной завесой,
долго
не мог умолкнуть
и
вытягивая листья деревьев
в ожерелье,
в хребет,
в желтую рясу
наспех брошенную
по заводи
и
смеющуюся наспех
одиноко
угрюмо
на каменных переборах
На солнечный восход
похоже
и
не
совсем,
но
бегущая
в
одном направлении
и
несущая
при восходе солнца
поломанные плоты
из
срезанных давно деревьев
намокших
и
тяжелых
как беременная старуха
с
долгими причетами
и столбами закладок
в
молитвеннике
стоит
и не знаешь -
где река?
где столб?
где ожерелье?
где молитва?
Сама старуха где?
1982
***
шум воды
Постоянен,
как сказка
про шагающего пингвина
не здесь,
а где льды
не прячущего крыльев
среди утесов
эдакого
небольшого роста
танцуна
по камням
осторожен,
как вода
тащит тело
в полынью
не один
их несколько
и гибнут там
по окончании ритуала
по окончании танца
в воде
Продолжается день
и праздник
если не здесь
дальше
где нет воды и шума
где тишь и гладь
сверкает и блестит
но что
не знаю
не знают рядом
стоящие
похожие на пингвинов
жесты
с белыми листами плеч
кто же
не сейчас,
позже придет
и
закажет чем
о себе
длинный,
как полосатый череп,
разговор,
очень напоминающий
танец
и
белые паруса
замерзшей воды
в
только что
пробитой
полынье.
1982
***
Из-под камня
длина усов
больше чем о них
разговор
Временами -
ветры
и
седины
спокойные
очень на вечер
из-под криво положенных
каменьев
выказывают себя
до самых зазубрин
и
только
по одному
идут
почти
маршевым шагом
разговор
о времени,
разговор
о женщине,
разговор
усами о усах
из-под камней
в горах
на глубине
первым
и голубоглазым
одиноко сидящем
на подстилке
жирным задом
вздыхающем по теплой постели
На все наплевать
Главное - постель
и женщина
с крутыми бедрами
с грудью
твердой и красивой
как задница
Только об этом
трепали усы
из-под камней
долго
в синеву глаз
и небесную твердь
Туда неслись вздохи усов
про женщину
лежащую с обнаженным телом
в домашней кровати
на перине.
1982
***
Крики собак под окном
даже не крик
вой
они поют о весне
напившись хмельного
вместе с подругами
дребезжат стекла
на улице пенье псов
радость огромна
как тяжелое колесо
воза или арбы
круто
поднимающихся в гору
тяжело
неудобно
но воз
должен быть там
в срок
без опозданий
несмотря на пенье,
которое глушит
и стучит
в
морозную
сухую погоду
прямо по лбу
стоящего на улице.
1982
***
Зимою один цветок
на подоконнике
был
и нет его
Зимою снег и мороз
на улицах в подворотне
был и нет его
Зимою северный ветер
на прилавках появился
был
и нет ничего
Но после зимы
весна приходит
ненадолго
и в летний сухостой
вновь ожидаешь зиму.
Гладишь и зима
на полях с блеском
была раньше
и нет его
Вот и играет
театральным жестом
он был
и нет ничего.
1982
|