|
Микалоюс Гинтас
ПУТЬ ОСКАРА МИЛАШЮСА "Я - литовский поэт, пишущий по-французски". Эти слова Оскара Милашюса (О.В. де Милош) вошли в энциклопедии и монографии. Что же из себя представляет это поэт, не сыскавший шумной славы, но в то же время являющийся, по словам знаменитого французского эстетика Г.Башляра, "великим поэтом", "одним из величайших французских поэтов всех времен" (по словам поэта, эссеиста, романиста Ф. де Миомандра) и "одним из величайших лириков всех времен" (по словам профессора А.Лебуа). Можно привести еще не один подобный отклик о творчестве Милашюса, но ведь не об этом думая творит истинный поэт, тем более такой, каким был Милашюс. В этих заметках я постараюсь лишь ознакомить читателей с наиболее важными фактами жизни и творчества этого поэта, заслужившего поистине пристальное внимание. Оскар Милашюс родился 28 мая 1877 года в имении Черейи в Могилевской губернии. О первых двенадцати годах жизни и о своем происхождении Милашюс пишет в своей автобиографии, которую он послал своему литовскому литературоведу Й.Гринюсу по его просьбе (Й.Гринюс писал книгу о творчестве поэта). В 1889 г. Милашюс с отцом приезжают в Париж, где его оставляют учиться в лицее Жансон де Сайи (Janson-de-Sailly) для подготовки к дальнейшим штудиям в области техники. Спустя десять лет, вопреки воле отца, он оканчивает ассириологию и семитологию в школе Лувра и в школе Восточных языков. Домой в Черейи приезжает редко - деспотизм отца становится невыносим. После одной из ссор Милашюс решил покончить жизнь самоубийством. Есть некоторые неточности на этот счет: у одних биографов встречается дата 1 января 1901 года и говорится, что Милашюс пустил себе пулю в грудь, а у других - весна 1899 года и выстрел в лоб. Но в обоих случаях самое удивительное то, что после ранения поэт всего несколько недель пролежал в больнице и вышел оттуда совсем здоровым. Первый сборник стихов "Поэма падений" (Le Poeme des Decadances) вышел в свет в 1899 году в Париже. В нем часты мотивы лирики символистов, мотивы "конца века", но заложены также начала поэтических чувств последующих сборников. Милашюс много странствует по свету: Гейдельберг и Венеция, Лондон и Вена, Франкфурт и Петербург, Севилья и Тунис. Дороги пилигрима, байроновская тоска, чувство пустоты и постоянно пугающий вопрос "КТО Я?" - эта вечная idee fixe, по словам поэта. Затем он окончательно переселяется в Париж, где много и успешно работает над стихами. Второй сборник "Семь одиночеств" (Les Sept Solitudes) выходит в 1906 году, третий - "Истоки" (Les Elements) в 1911. Милашюс ищет предпосылки своих лирических переживаний в видениях прошлого, наверное поэтому он пишет поэтические драмы "Мигель Маньяра" (1913 г.) и "Мефибосет" (1914 г.), в которых находит духовное родство легенды о Доне Жуане с историей любви еврейского царя Давида. Во всех своих трех драмах (третьей была "Саул из Тарса") поэт приходит к заключению, что лишь любовь к Богу является высшим воплощением любви как таковой. Милашюс живет один, никого не принимает целыми неделями. В середине декабря 1914 года, поздним вечером Милашюса посещает "видение вечности", после которого все его последующее творчество косвенно или непосредственно стало описанием этого видения. Особенно это чувствуется в сборнике "Адрамандони" (Adramandoni, 1918 г.) и в цикле "Исповедь Лемюэля" (La Confession de Lemuel, 1922 г.). Однако нельзя сказать, что Милашюс последующие годы упивался этим видением, оказавшим огромное влияние на мировоззрение и мировосприятие поэта. В 1919 году Милашюс работает в качестве секретаря делегации Литвы на Парижской мирной конференции, а в 1920 году становится первым послом Литвы во Франции. Он пишет статью о взаимоотношениях Литвы и Польши (1919 г.), работу "Происхождение литовской нации" (1939 г.). Переводит на французский 34 литовские песни (1928) и два сборника литовских народных сказок (1930, 1933). Но все это из области социальной деятельности (в основном плане), а ведь в это время Милашюс пишет свои знаменитые философско-религиозные трактаты ("Ars Magna", 1924, "Тайны", 1926) и открывает свою теорию относительности (основные ее положения он опубликовал в 1917 году, не зная ничего об открытиях Эйнштейна); он занимается расшифровкой Апокалипсиса, изучает Библию на языке подлинника, становится "истинным католиком". В последние годы жизни Милашюс поселился в Фонтенбло близ Парижа, жил в лесу среди птиц ("интересны лишь птицы и дети"). 2 марта 1939 года он скончался в своей комнате. Приведенных жизненных фактов достаточно, ведь Оскар Милашюс, как каждый великий творец, жив своим творчеством, и лишь через это можно постичь его величие. Заканчивая добавим, что полные собрания сочинений О.В.де Милоша (по десять томов) издавались в Париже дважды - в 1955-1959 и 1961 годах. ИЗ АВТОБИОГРАФИИ ОСКАРА МИЛАШЮСА Я родился 28 мая 1877 года в имении Черея Могилевской губернии - поместье в 12 тысяч гектаров, которое принадлежало моей семье с конца ХVШ века до 1917 года. Жизнь моего деда Артура Милоша была довольно бурной. Будучи девятнадцати лет он, офицер уланского полка польсколитовской армии, участвовал в походе на Россию. В сражении у Остроленки пушечный снаряд оторвал ему правую ногу. Он женился на очень красивой и талантливой итальянской певице Наталии Тасистро, дочери директора Миланской Ла Скалы, родом из Генуи, из обедневшего старого рода, многие поколения которого жили на Корсике. Поссорившись с родителями из-за этого мезальянса, дедушка с женой переезжает в Вильнюс; вскоре рождается двое детей. Старший умер примерно в трехлетнем возрасте. У меня сохранились письма дедушки, рассказавшие о его благородном сердце и очень живом уме. Примером всех достоинств и подлинной красоты ему служила жена. Дедушка с бабушкой были необычайно красивой и благородной парой. Любовь, которую я должен был бы чувствовать к отцу и матери, при довольно интересных стечении обстоятельств и психологических совпадениях, достались моим бабушке и дедушке. Любовь их отразилась и на мне, хотя я менее красивый гибрид физических и духовных свойств Артура Милоша и Наталии Тасистро. Мой отец Владислав Милош унаследовал от своих родителей склонность к искусству и приключениям. Офицер русской уланской гвардии, он рано отказался от военной карьеры и стал усердно изучать химию, механику и аэронавтику. Эксцентричность, гордость, вспыльчивость характера составили ему в Литве репутацию оригинала. Но под странной внешностью таился возвышенный дух и полное благородства сердце. Это отец привил мне уважение к литовскому происхождению рода, а также недоверчивость к Польше, сопровождающую меня всю жизнь. Будучи сорока лет, очень богат и знатен, он влюбился в молодую красивую еврейку, небогатую, но из уважаемой семьи - Розалию Марию Розенталь, мою мать. Отец был страстным путешественником: охота в Африке и подвиги в области аэронавтики надолго отрывали его от дома. Я вырос в Черее в совершенном духовном одиночестве. Здесь родилась моя любовь к природе, здесь мой характер приобрел мрачноватый оттенок. Имение, очень энергично и умело управляемое моей матерью, было богато изумительными пейзажами. Красота парков и садов делала его почти королевской резиденцией. Здесь был замок в стиле ХVШ века, построенный моим прадедом, с театром и оранжереей; их образы часто мелькают в моих первых произведениях. А семья жила в большом старинном деревянном доме в стиле ампир, увешанном портретами моего рода и наполненном старинными вещами, которые во многом повлияли на формирование моего духовного мира и дали созреть моей склонности к искусству, унаследованной от бабушки. Я никогда не мог дать воли своим сыновним чувствам. Отец был вспыльчив и болезнен. Материалистичная и непонятная любовь матери мне так надоела, что во избежание эмоций, которые возникали при ее близости, я рано стал прятаться в самых укромных местах садов и парков. Целые дни проводил я с гувернанткой-француженкой Марией Вильд и гувернером Станиславом Добушинским. В апреле 1889 года приехал в Париж. Мой отец лечился здесь у врача Шарко от тяжелой нервной болезни. Я довольно успешно, сначала очно, а потом экстерном учился в лицее Жансона де Сайи, под присмотром инспектора - писателя и специалиста педагогики г.Эдуарда Пти. Эдуард Пти оказал положительное влияние на мой характер и дух. После окончания лицея продолжал занятия под руководством видного ассириолога Эжена Ледрена. Восхищение поэзией Библии двинуло меня к ориентализму. Первый сборник моих стихов вышел в свет в 1899 году. В этот период я сблизился со знаменитыми художниками и писателями французского и английского символизма. Воспитанный наивными и жестковатыми принципами "свободной мысли", я возвратился в католическую религиозную практику своих прадедов посредством философской медитации. Мать не исповедовала никакой религии, хотя выходя замуж и приняла католичество. Отец ненавидел духовенство. За моральную эволюцию последних лет я очень благодарен своему духовнику и духовному отцу ксендзу Клоду де Отуала. О моей интеллектуальной эволюции не могу ничего добавить помимо сказанного в прекрасных этюдах г.Рене де Прата и г.Франсиса де Миомандра. О.В. де Л.Милош Париж, 7 июня 1928 года Микалоюс ГИНТАС МГНОВЕНИЕ С ВЕЧНОСТЬЮ
Все творчество Оскара Милашюса насыщено духовной энергией, которую при развитом восприятии ощущаешь почти физически. Иногда ослепляюще, иногда согревающе, иногда возбуждающе действует на нас луч Истины, струящийся от Слова Милашюса. Начав с символизма, он всегда имел свой ответ на мотивы поэзии "конца века". Безысходность, так ощутимую в лирике символизма, Милашюс принимает без бодлеровской злости и отчаяния, он находит точку опоры для своего творчества, и эта точка - проходящее время. Это со временем он ведет диалог, со временем, текущим внутри нас. Мы живем среди руин сегодняшнего дня; забытье, как пепел любви, опускается на могилы родных и близких. И здесь Милашюс находит спасительное слово "когда-то" (c'etait jadis), это время его лирики, так как для личной экзистенции "всегда" невозможно, а "никогда" это ничто, которое невыразимо. Мир жив лишь в прошлом, где бег времени остановился: "Я вижу тебя, неизвестное, через когда-то". Это "когда-то" обращает взгляд поэта на его детство (O pays de L'enfance!), и там он старается найти охлаждение пылающему от тоски и любви сердцу. Смотря на жизнь через "кристалл детства", можно временно забыть "всю скорбь земли" и слиться с миром, разделить с ним его внутреннюю гармонию. Эта точка о прошлом не романтического характера, это не те "невозвратные времена", это прошлое, в котором мы живы, которое внутри нас, которое освобождено от сегодняшней тревоги. Ведь все пережитое нами остается, и надо только приложить свои духовные силы, чтобы снова жить в стране "кристальной гармонии". Но чтобы достичь этой страны, нужно какое-то движение. И Милашюс открывает нам тайны Движения - это своеобразная теория относительности, которая, по словам поэта, "открывает нам врата в новую эру духовности". Когда-то материя, пространство и время были отдельными островами в бухте недвижимости (вечного покоя). Бог отдал свой бестелесный свет, чтобы началось Движение. Лишь в движении материя, пространство и время существуют взаимодействуя. "Послушай, дитя мое, я неустанно буду повторять: вселенная течет внутри тебя". Подробно эти идеи выражены в трактатах "Письмо Строге", "Ars Magna", "Тайны". Но вернемся к поэзии. По словам Милашюса, писать стихи - это "именовать вещи посредством любви". И действительно, все его творчество пронизано этим чувством (хотя это больше, чем чувство). Оно возникает из глубины веков и из садов детства, из переосмысления мира и из всего, о чем бы ни писал поэт. Это любовь с примесью тоски, тоски по ослепительному проявлению счастья в бесконечных деталях, окружающих наше существование. Своеобразная поэтическая медитация ведет к видению, в котором сплетаются времена, детали, цепь ситуаций и категорий. В лирическом видении отдельные детали природы становят- ся единицами внутреннего состояния, воспоминания детства перерастают в сущность мироздания, тихая и печальная интимность возвышается до пафоса псалмов. Стихи Милашюса как-то странно соединяют в себе ясность классической формы и неосязаемые контуры лирического видения. Мое короткое слово - лишь мгновенное соприкосновение с огромными миром, миром вечности Оскара Милашюса. Таких слов может быть тысячи, сказанных на одном дыхании. Возможно, через некоторое время я бы писал о творчестве Милашюса иначе, но на то и величие поэта, на то вечность его поэтических видений. О.В. де Л.Милош ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ От переводчика: Художественные переводы стихов О.В. де Милоша дело архисложное. При переводах их на литовский язык принято ограничиваться подстрочным переводом. И все же мы попытались найти подходящие эквиваленты образам, метафорам и поэтическим структурам Милоша. Из сборника "Поэмы" (1915) УЕДИНЕНИЕ
Я пробудился в синеве отчаянья.
Здесь, утоляясь от могильных плит,
Крапива в меланхолии хранит
Молчанье.
Куда ты завела меня, судьба?
Тростник задумчивый здесь или ад сознанья,
Где океан времен теряет берега
В молчании?
О, эхо, в бездну позови меня!
И утоли, как родника журчанье,
И уходящее откликнется во мне
Молчаньем.
Ты, создал кто меня и покарал,
Израненный, на плечи мир поднял,
С тобой, Отец, открою ль мирозданье?
- Молчанье.
Из сборника "Поэмы" МОСТ ЧЕРЕЗ РЕЙН
Сладкий, мелодичный льет на Рейне ливень,
На домах лианы в золоте застыли.
Музыка названий, горьких слез в вине
- Вещи, все, что были, вещи, что не были -
И былых прощаний скорбных на заре...
Ищет смерть мираж в серых водах Рейна.
- В старых струях Рейна видишь ли виденье?
Вижу взгляд инфанты и уста богини
- Вещи, все, что были, вещи, что не были -
Вкус не изменился в этом опьяненьи...
Защити от веры! Помечтай о годах
Твоего свиданья, прежнего, другого!
Ах, мечты да грезы страсти заменили
- Вещи, все, что были, вещи, что не были -
Друг, мечтай о счастье одиночеств голых!
Вот тебе подарок - но молчи отныне -
Это ключ от склепа, где-то там в долине,
Где не видят Рейна, где не видят дня
- Всех вещей, что были, или, что не были -
Что блестят в озерах твоего вина,
В золотых озерах - пронеслись года -
Рейнского вина.
Из сборника "Адрамандони" (1918)
Сад спускается к морю. Бедный сад, без цветов
сад
Слепой. Вот скамья, как старуха одетая
В траур лоснящийся, желтыми листьями памяти
Смотрит и уплывает корабль времен. Крапива
в необъятном пространстве
Двух часов почернела от жажды, но глаз не смыкает.
На дне сердца навсегда утраченных дней, птица
Далекой страны щебечет в кустах, занесенных золой,
Там страшный мир людей, не знавших любви. И я,
Я тоже там, ибо здесь - моя тень; и в скорбном
и лживом
Жару она вновь уронила свою плоскую голову
На грудь свету; но
Я - тело и дух - я как якорная цепь
Разорваться готовая. Итак, что же свободно во мне,
Но, итак, что же свободно и ноет неизвестно где
Во мне, как веревка вокруг мачты
Парусников, готовых к отплытию? Мать,
Самая мудрая, вечность, о, дай мне прожить мой день!
И не зови меня больше Лемюэлем; ибо там,
В солнечной тьме, бездельницы
Окликают, острова юности певучи и туманны! Сладкое
Тяжелое скорбное журчание ос в полдень
Стелется низко в вине, и полон безумством
Взгляд росы на холмы мои родные
Тенистые. В религиозном мраке кустарник ежевики
Цепляет спящие волосы девушек. Желтая в
тени
Вода проникается болью под небом тяжелым и низким
незабудок.
Этот другой терпит то же, что раненый в бок
Кiроль мира; из его деревянной рамы
Вытекает самая чистая влага, утоляющая сердце.
И есть хрустальная птица, которая поет сладким голосом
В старом жасмине вещим детством.
Я открою там, осторожно подняв, радугу-дугу
И пойду прямо к дереву, где вечная женственность
Ждет в туманах отечества. И в пожарах времен появляются
Неожиданные архипелаги, звонкие галеры -
Мир, мир. Всего этого больше нет. Всего этого больше
нет здесь,
мой сын Лемюэль.
Голоса, которым ты внимаешь, не явятся больше вещами.
Та, которая долго жила в твоем мраке,
Зовет тебя садом на горе! Царство
Другого солнца! И здесь, эта мудрая сороковая
Годовщина, Лемюэль.**
Время бедное и долгое.
Эта вода теплая и мутная.
Этот сгорающий сад.
* Перепечатывается из журнала "Грааль" № 11 ** Милашюсу исполнилось 40 лет. |