|
предЫстория О книге Ю. Дубасова ("От Волги до Эльбы". - издание Вильнюсского гарнизонного Дома офицеров Советской армии, 1966) я узнал из разгромной на нее рецензии в "Крокодиле" (1967, № 13). Прельстившись приведенными в ней отрывками стихотворений, я немедленно написал в выпустившее книгу издательство (см. выше), не сохранив, к сожалению, копии письма. Через некоторое время я - о, радость! - получил от автора ответ. Вскоре пришла и вожделенная книга. Ниже публикуется (с незначительными сокращениями) моя переписка с Поэтом, представляющая, на мой взгляд, определенную литературно-историческую ценность. Мои письма подписаны фамилией Г. Из-за недостатка места мы ограничились перепечаткой всего девяти стихотворений Ю. А. Дубасова, но не решаемся отказать себе в удовольствии привести здесь некоторые особенно понравившиеся нам места. Ах, вы, песни, вы, песни! Как напеться успеть? С вами жить интересней, Если можешь вас петь (стр. 14). Клинок висит на ремешке, Кого-то тяпнет по башке (стр. 25). Сосновые корки. Песчаный массив. Присел на пригорке Товарищ "Максим". По мускулам хвои Осенняя дрожь. И ветер воет. И плачет дождь. Но кто-то в траншее Мишень проносил - И бьет по мишени Товарищ "Максим" (стр. 26). Был офицером Томаш Врубель, Погиб от пули палача, А до того в крестьянском срубе Жил у Ивана Ильича... (стр. 49). Начав с Янины, девушки Куявской, Рассказ о встречах безо всяких тайн, Был очарован Зосею Поплавской, Чуть не приехавшею в Болькенхайн, Куда я переехал из Нойштадта. Но в этом Нина Попик виновата. ...И жизнь прожить я с нею был готовым, Когда б тому способствовал момент. Но не дождался этого момента Из-за описанного инцидента (стр. 75). ...фальшь и правда - это антиподы, Которые враждуют меж собой, Как свет и тень, и требуют свободы распространения за счет другой, С чем не согласна сторона другая, Натягиваясь, как струна тугая (стр. 85). С ней в Польше познакомился, в трамвае, А в августе ее нашел едва. Запишем адрес, точно называя: Вроцлав, Август, 222, Квартира 2. Или отель "Монополь". Она была красавица, как тополь! (стр. 89). Причем, самоубийство на охоте Случилось не по своей охоте. (...) Погиб Сорокин смертью пулевой - (...) в мирной обстановке Убит из револьвера иль винтовки (...) От Болькенхайна в двадцати верстах, где я услышал о его капуте, Когда сам находился в тех местах. Как мы уже сказали, в Болькенхайне, Скорбя о гибели его нахальной (стр. 91-92). А все же неприятно пахнут кони, С дороги сваленные под откос. И от противной, сладковатой вони Вам в сторону сворачивает нос, Хоть закрываете его ладонью, Чтоб не дышать вам стопроцентной вонью (стр. 188)... - Может быть, дорогой читатель, процитированные здесь отрывки и публикуемые ниже стихи покажутся тебе несколько однообразными и растянутыми, но - вчитайся в них внимательнее, и постарайся ощутить их charme discret. Владимир Эрль.
Ю. А. Дубасов и Вл. Эрль. ПЕРЕПИСКА 1. Ю. А. Дубасов - Владимиру Эрлю. 24. 06. 1967.
2. Владимир Эрль - Ю. А. Дубасову. 27. 06. 1967.
3. Ю. А. Дубасов - Владимиру Эрлю. 29. 06. 1967.
4.< Владимир Эрль> - Ю. А. Дубасову. 12. 09. 1967.
5. Ю. А. Дубасов - <Владимиру Эрлю>. 20. 09. 1967.
Ю. А. Дубасов
ВИНТОВКА
Превосходный образец
Всех вооружений.
С нею дед, сын и отец
Шли в огонь сражений.
Для здорового бойца
Легка на походе
И стреляет без конца
При любой погоде.
Можно бить врага огнем,
Можно рукопашно.
С нею ночью или днем
Воевать не страшно.
В обращении проста
И не прихотлива.
Только была бы чиста -
И она счастлива.
1931 г.
Саратов
ПОД ХАЛХИН-ГОЛОМ
Танкисту Ф.Рычаловскому
В деревне Старые Дороги,
Что в белорусской стороне,
Резвился мальчик босоногий
И в домотканом жупане.
Так незаметно вырос Федя
Из серенькой толпы ребят.
И равнодушные соседи
Теперь о парне говорят.
Отец семьи в нем видит зятя,
Невеста видит жениха.
А он на вечеринке в хате
Танцует польку в сапогах.
Но вот получена повестка
Явиться в райвоенкомат.
И закручинилась невеста,
А призывник призыву рад.
И в бронетанковую школу
Его направил комиссар.
Экзамен сдал под Халкин-Голом
Он в самый боевой разгар.
Проходит танковая рота
Уже за линию огня.
Но с командиром танком что-то
Случилось.
Вкруг него возня:
Японцы топчатся в смущенье
И в щели тыкают ножом.
Открылась башня на мгновенье -
И разразился взрыва гром.
Их всех граната покосила.
А кто и был еще живой,
Тот собирал остатки силы
И издавал протяжный вой.
А в танке вышедшем из строя,
Давно уж и мотор затих.
Всего танкистов было трое,
Из них один лишь был в живых.
Он поднял люк и слез на землю,
Глядит: ему наперехват
Пять самураев. Он не дремлет:
Одну бросает из гранат.
Троих уж нет. Но близко двое.
Снимает пулей одного.
А сверху небо голубое,
И тучки серебрят его...
А самурай уж близко, рядом,
Уж принял рукопашный бой.
- Ударить что ль гранатой, гада
И уложить его с собой, -
Мелькнула мысль у командира.
Но и рука пока сильна.
А от врага, как из трактира,
Несет отрыжкою вина.
И кулаком в свиное рыло
Ему заехал лейтенант,
И на бок рожу своротило -
Отшибло боевой талант.
И, выбив нож из рук японца,
Его добил ножом его.
И ласково смотрело солнце,
Не понимая ничего.
А вслед бежит еще пятерка
И хочет "красного" догнать.
Но он, в зеленой гимнастерке,
Не собирается бежать.
Прилег на труп и ждет солдата,
Другого, третьего...
И вот
Взметнулась птицею, граната,
Их наземь замертво кладет.
А впереди свои танкисты
Ему на выручку спешат.
Он подбегает к танку быстро,
Хватает за руки ребят,
За руки держится, влезая
Запыхавшись в открытый люк, -
И с ними в бой на самураев,
Остервенелых, пьяных злюк.
3 - 8 апреля 1941 г.
МОСКВА В ЗЕМЛЯНКЕ
Ни говора, ни смеха
На первом рубеже,
Лишь голос Главковерха
Мы слышим в блиндаже.
Трансляция в эфире
Землянку раздала,
Землянка стала шире -
Москва в нее вошла!
И кажется, что бревна
Свидетели того,
Как слушают любовно
Главкому своего.
Все понимают сами:
С Главкомом на устах
Иль грудь с крестами
Иль голова в кустах!
9 ноября 1944 г.
Действующая армия.
Белорусский фронт.
Наревский плацдарм,
Польша.
СОВЕТСКИЙ СОЛДАТ
Стоять четыре года кряду
Пришлось благодаря снаряду,
Гранате, капельке свинца,
Штыку и совести бойца.
Шагал солдат с другими вместе
На фронт и песню пел в строю,
За Родину, за дело чести
Сложил он голову в бою.
Солдат солдатскую натуру
Всем показал, идя вперед:
Закрыл он телом амбразуру,
Молчать заставил пулемет.
Его, солдата, не ругали
За то, что получилось так.
Что на Мамаевом Кургане
Бросался под немецкий танк.
Что вместе с танком подорвался
Со связкою гранат в руках,
Что с красным знаменем взобрался
Солдат советский на Рейхстаг.
Конец войне! Минули беды!
И миру русская земля
Провозгласила День Победы
С высот Московского Кремля.
9 мая 1945 г.
Действующая армия.
2-ой Белорусский фронт.
Западная Померания.
Росток.
ЯНИНА
Мне часто вспоминается Янина,
Игнашчик по фамилии она.
В Куявском Сольце стоп дала машина
(К развязке приближалася война:
Фронт был под Бромбергом, или Быдгощем),
Где быть пришлось пятиминутным гостем.
Я выпил чашку кавы иль гербаты
(По-русски - это кофе или чай).
Хозяева ни бедны, ни богаты.
Да и сам гость явился невзначай.
Но только получилось в результате
Все дела тут не в каве иль гербате.
А в том, что слово дал я той Янине
Зайти, когда окончится война,
И что Янина будет ждать отныне
Меня затем, что тоже влюблена.
Сдержали слово оба мы без шуток,
Я пробыл у Янины двое суток.
Она меня по голосу узнала,
Когда спросонья спрашивала мать,
И дверь гостеприимно открывала
По улице Быдгощской, 35,
Куда в час ночи постучал попутно
Проездом я во Фраенвальд из Кутно.
И пела мне Янина песню Висла,
Со мной бродя над берегом реки...
В словах, в мелодии так много смысла,
Родной, патриотической тоски,
Что я запомнил песню поневоле,
Гуляя над рекою Вислой, в поле...
1958 г.
Вильнюс.
ПРЕКРАСНАЯ ДАМА
Я, не боясь жены, семейной драмы,
Храню среди портретов остальных
Портрет прекрасной неизвестной дамы.
С ней не сравнится даже Блока стих,
Хотя он тоже о прекрасной даме
Неплохо поговаривал стихами.
В 46-м году, еще в начале,
Ту карточку, что до сих пор цела,
Я увидал и попросил, мне дали
Из-под фотовитринного стекла
В Нойштадте, или Пронднике иначе.
И очень рад я был такой удаче.
Фотограф называл ее Романской,
А если врал, то Бог его прости.
Шляхтянка, созданная Польшей панской,
Было еще лет 25-ти.
А красота, наследственность, порода
Для нас важна не меньше, чем свобода!
1958 г., Вильнюс.
ДВЕ СЕСТРЫ
В известном Пронднике, или Нойштадте,
Я по-товарищески был знаком
С Яниной Вавро, чей отец был, кстати,
В Нойштадте, у поляков, под замком
Как львовский староста в 39-м,
Когда советами он не был взятым.
Шесть лет в Сибири, юность была трудной.
И в 45-м, возвратясь уже,
Жила Янина в Пронднике, на Прудной, 11,
На третьем этаже,
Или, по-новому, на Коллонтая,
Что можно спутать, языком болтая.
Ее сестра-брюнетка Богумила,
С сестрой-блондинкой проводя досуг,
Лирично, по-татьяновски любила,
А я был по-онегински к ней сух.
Теперь собой, хоть обе сестры милы,
Я недоволен из-за Богумилы.
1958 г., Вильнюс.
ПИДАНТЫ
Нельзя нам в землю зарывать таланты,
Пока других людей не назовем,
Супругов по фамилии Пиданты,
Что есть на фотографии вдвоем.
Они мне это фото подарили,
Когда в Заверче у родных гостили.
И помню я Пидантов доброхотство,
И благодарен им за хлеб-соль.
Их адрес: Вроцлавское воеводство,
Повят Еленя Гура (Хиршберг, что ль?),
Село Хойнасты, улица Агнешки,
Дом 49.
Это не насмешки
Сказать стихами с точностью аптеки
Подробности, которые нужны,
Быть может, будут в настоящем веке
Для собирателей всей старины.
Вы знаете, что этот собиратель
Не кто иной, как автор, наш мечтатель.
Когда придет минута, или хвиля,
Когда найдет, как говорится, стих,
Я напишу Зыгмунту и Цециле,
И буду ждать ответа я от них.
Когда б не пограничные барьеры,
Я пассажирские бы принял меры.
1958 г., Вильнюс.
ДЕРЕВО
Река Шварцвассер на немецкой карте
Впадает в Вислу там, где город Шветц;
А под Штаргардом, в 45-м, в марте,
Чуть не нашел я там себе конец
Из-за перебегавшего мальчишки,
Чтобы ему не выдавило кишки.
"Скорей объедь!" - скомандовал шоферу.
Свернул он, - и машину понесло
По скользкому шоссе вперед под гору
Правее и правее, как назло,
Как говорится, юзом, то есть боком...
Секунды - и в обрыве быть глубоком!
Такую неизбежность сознавая,
Успел сказать я лишь одно: "Конец"...
На дерево машину направляя,
Шофер на этот раз был молодец,
Не растерялся от такого страха
И врезался в ствол со всего размаха.
И в результате - погнут радиатор
И трещины в небьющемся стекле
От авторского лба. Знать, муттер с фатер
Молила бога о его челе.
Шофер держался крепко за баранку
И был здоров, как вставши спозаранку.
Придя в сознание в другой машине,
Куда переложили шофера,
Задумался я о своей судьбине,
Что умирать, наверно, не пора,
Что дерево, посаженное справа,
На благодарность, все ж, имеет право.
Другое дерево не только рядом,
Но не показывалось и вдали,
Что было зафиксировано взглядом,
Когда о смерти думать не могли.
А посадивший дерево то житель
Спустя сто лет стал для меня спаситель.
А, может быть, оно самой стихией
Посаженное при помощи ветров,
Чтоб только человеку из России
Как бы сказать: "Живи и будь здоров!"
Ты, дерево, живи и будь здорово,
Хоть с лесом обращаются сурово...
1959 г., Вильнюс.
1 Мое письмо было ошибочно датировано 1966 годом, что меня, как видно из дальнейшего текста, очень выручило. - В. Э. 2 "Западный фронт" - первая книга Ю. А. Дубасова, изданная там же, где и вторая, вобравшая в себя все стихотворения первого сборника. - В. Э. |