|
Борис ВИАН
Это была тюрьма, ничем не отличавшаяся от других - маленький барак из самана1 темно-желтого цвета с трубой, бесстыдно возвышающейся над крышей из листьев аспарагуса. Происходило все это где-то в древние времена: полным-полно было камней, раковин аммонита, трилобитов, сталагмитов, сальпингитов - являющихся следствием ледникового периода. Было слышно, как в тюрьме храпят по-явански. Я вошел. На перегородке, вытянувшись, спал мужчина. На нем были синие трусики и шерстяные наколенники. На его левом плече - татуировка: монограмма K.I. - Ой-ой-ой-ой-о! - закричал я ему в ухо. Вы скажете мне, что я мог закричать что-нибудь другое, но с тем же успехом, так как он спал и все равно не услышал бы. Тем не менее это его разбудило. - Бр! - так он прочистил горло. - Что это за болван открыл дверь? - Это я. Явно это ничего ему не говорило, но и вы тоже не надейтесь узнать большего. - Раз уж вы признаетесь, - определил детина, - значит, вы преступник. - Но ведь вы тоже, - возразил я, - иначе бы не сидели в тюрьме. Было довольно трудно бороться против моей диалектической логики, совершенно дьявольского свойства. В этот момент в довершение к его изумлению красная с белым ворона вошла в слуховое оконце и семь раз обошла вокруг комнаты. Она вышла почти сразу же, и я не перестаю задавать себе вопрос, хоть и прошло уже десять лет, имеет ли ее вторжение какой-либо смысл. Мужчина, смирившись, посмотрел на меня и покачал головой. - Меня зовут Каин, - сказал он. - Я умею читать, - ответил я. - Это правда - история с глазом?2 - Как же! - ответил он, - это выдумка Ивана Удуарда. - Удуард и глаз? - спросил я.3 Он расхохотался. - Ага! Это очень смешно! Я скромно покраснел. - Я думаю, вы хотите спросить меня, почему я уничтожил Авеля? - продолжал Каин. - Боже мой!.. - воскликнул я. - Между нами говоря, газетная версия кажется мне подозрительной. - Все они, журналисты, одинаковы. Врут и притом все заодно. Им рассказывают разные разности, они же ни черта не понимают, да еще и плохо перечитывают то, что сами пишут, а пишут ведь как свиньи. Сюда еще прикладывают руку редакторы и наборщики - так что черт знает что получается. - А на самом деле? Что же у вас там произошло? - Авель? - спросил Каин. - Она была жуткой сукой. - Она? - удивился я. - Именно так. Может быть, это вас ошеломило? Вы что же, собираетесь разыгрывать из себя Поля Клоделя и говорить мне, что ничего не знаете о склонностях мсье Жида после того как сорок лет переписывались с ним? - Это, должно быть, за это Жид получил премию Нобеля? - Именно так! - сказал Каин. - Но я все же расскажу вам. - А охранник не помешает нам? - Да что вы! Он прекрасно знает, что у меня нет ни малейшего желания сбежать отсюда. Что мне делать на воле? Кругом одни сопляки. - Что верно, то верно, - согласился я. - Итак, - начал Каин, устраиваясь поудобнее на своем жестком топчане, - как вы уже знаете, это началось, когда мы с Авелем были в приятельских отношениях. Вы видите, я вообще довольно волосатый... И действительно, тело Каина было покрыто густой черной шерстью, он был мускулист и хорошо сложен, что-то вроде тяжеловеса или боксера. - ...Так вот, я довольно волосат, так что пользовался успехом у девиц. Соответственно, я не очень-то скучал по воскресеньям. Брательник же был совсем на меня не похож. - Авель? - спросил я. - Да, Авель. Кажется, он был мне сводным братом. Я видел фотографии змей... - так вот, это был он, один к одному. Должно быть, конечно, это вышло потому, что моя мамаша переспала с этим мерзавцем, похожим на червяка для наживки... - разнообразие своего рода. Так что, может быть, Авель и не по своей вине был таким, но в любом случае похожи мы не были: у него были светлые волосенки, хоть на стенку лезь, он был белотелый, щуплый, смазливый, вечно от него, свиньи, разило духами, да так, что и вонючка подохла бы от этого запаха. Когда мы были детьми, это еще куда ни шло, мы играли в жандарма и воришку и дальше этого не шло. Мы еще ничего не соображали в жизни, вы понимаете, это хорошо для более зрелого возраста. Мы спали на одной кровати, играли в одной комнате, жрали из одной тарелки и не расставались друг с другом. Для меня он был чем-то вроде дочери, понимаете? Я его холил и лелеял, причесывал его светлые волосенки, наконец, мы были очень милы друг с другом. Я должен заверить вас, - продолжал Каин, который только что замолчал на минуту, чтобы фыркнуть от отвращения, - я должен заверить вас, что этот маленький негодяй был очень недоволен, когда я начал бегать за девицами. Но он не осмеливался сказать мне что-либо. Я же, в свою очередь, думал, что у него было достаточно времени чему-нибудь научиться, и после два или три раза предлагал ему подыскать подружку, но потом понял, что это его мало интересует... Он был менее развит, чем я... - Конечно, - согласился я, - но ведь именно это все и подметили и поставили вам в упрек. Вы ведь были в три раза сильнее. - В чем меня упрекают! - взорвался Каин. - Но ведь это же была грязная свинья, это маленькое дерьмо! - Успокойтесь же, - попросил я. - Ладно, - ответил Каин. - Ну так вот что он наделал. Время от времени я говорил ему: Авель, ко мне придет девушка, смотайся-ка ты из комнаты, мне понадобится кровать. Разумеется, он уходил и возвращался часа через два. Знаете, я занимался этим по вечерам, мне не хотелось бы, чтобы все в нашем краю трепались об этом. Так вот, он уходил в сумерках, и когда девица видела, что он выходит из барака, она занимала его место. Ночью все шито-крыто... - Но это наверняка было для него не очень-то весело, - заметил я. - Постойте! - запротестовал Каин. Я был готов и ему делать то же самое одолжение!.. Он начал ругаться. - Но что все же за подонок, - заключил он. - Как-то вечером я говорю ему: "Авель, смойся, я жду одну девицу". Он сматывается, я жду. Девица входит. Я не шевелюсь. Она подходит и начинает шуровать... вы можете себе представить. Тогда я зажигаю свечу... и вижу, что это мерзавец, мой брательник. О! Я был страшно зол. - Нужно было набить ему морду, - сказал я. - Именно это я и сделал, - ответил Каин. - И видите, что из этого вышло. Возможно, я был несколько несдержан, но что вы от меня хотите, я терпеть не могу этих психов. 1949
1 высушенный на солнце кирпич из глины, соломы и конского волоса. (Здесь и далее - прим. переводчика)
|